-- …Да там только свечи поменять – это целая эпопея. С одной стороны воздухан надо снять, а с другой бачок омывателя…- Дима увлечённо делал пассы руками, сразу же производя съём несуществующего бачка в воображаемой машине с открытым капотом, стоящей как раз рядышком с его импровизированным (перевёрнутое ведро, накрытое седушкой от старого, сломанного кресла) стулом. - …А в некоторых моделях ещё и движок надо снизу поддомкрачивать…
-- Димааас, - прервал его Иван, - да запарил ты уже со своими машинами. Сидим, отдыхаем… а ты мозг компостируешь. Эксперт, хЕров.  Давай-ка опрокидывай…не задерживай очередь,- и протянул Диме наполненную водкой стопку.

Димас, Жека, Лёха и Ванёк отдыхали. Друзья с институтских времён и товарищи по общаге, они собирались вместе крайне редко. Жизнь развела их по разным городам, позволила занять каждому свою нишу, присвоила, будто налепила ярлык, определённый социальный статус в обществе, но всё отбрасывалось в одночасье, как наносная ненужная мишура, и друзья-товарищи мчались на  спонтанноорганизованые кем-либо из них нерегулярные встречи. Между собой они не «кичились» достижениями, да и не зачем это было.  Дружески, отвешивая несильные тумаки по плечам, и раздавая щелбаны в непутёвые лбы,  предавались огульному пьянству.
Собирались без жён. Зазнобы их между собой такой закадычной дружбы не свели, да и за детьми догляд нужен, пока папашки, неожиданно, на два-три дня, скоренько, по партизански, отбывали - «…отдыхать от Вас, надоели…» - в неизвестном направлении. Да и «для души» они брали иногда с собой женщин, не совсем уж таки «легкого поведения», но склонных (если вдруг кому надо), без особых проблем, к оному.       

Местом отдыха в октябрьские выходные была выбрана Димкина дача. Из-за бани. Вернее из-за Димаса, который всех и сбаламутил на встречу, обмыть какой- то крупный правительственный грант, выигранный его предприятием, на даче - в бане.  Дачный «домик» представлял собой деревянную двухэтажную громаду с гаражом и баней под одной крышей. «Домик» построил Димкин отец – строитель по профессии и заядлый банщик по совместительству.

Друзья сидели на улице, под яблоней, за неказистым, деревянным столиком, обмотав  после бани разгорячённые тела, от которых шёл лёгкий белёсый парок, в полотенца-простыни, убирая с кожи, прилипшие с банного веника, листья и пили. Денёк выдался сказочный.  В октябре, именно в эти выходные, погода явно саботировала осень, складывалось впечатление – на дворе лето, ну, по крайней мере – бабье, точно. Боясь несанкционированного явления Димасовой жены с проверкой, отказались от девочек, но Димкина жена на всякий случай ещё и контролькой всучила мужу на «просто баню с друзьями» их злющую собаку - дурного ротвейлера по кличке Рэй. Заперев предварительно псину в гараж, решили «нажраться в умат» и сразу же, перед первым  заходом в парную, начали глушить водку – За встречу! Потом, во всё удлиняющихся перекурах между заходами, снова пили водку, запивая её, родимую, пивом. Потом уже просто пили, кто водку, а кто и «ершей» в самой бане, не обращая внимание на подгорающие на улице, на угольках шашлыки… в общем отдыхали.
       
--  Ну а чём тогда? Давай тему, оооуух, – забурчал обижено Димас, гримасничая от выпитой водки, и передёргивая всем телом. – Чё то не очень пошла…
Мужчины охлаждались на улице после очередного захода.
--  Давайте о бабах, - с философскими нотками в голосе, предложил Жека. – Тема всегда актуальна и неисчерпаема…
--  А, кстати о бабах, - воспрял, порядком захмелевший Леха. – Я тут, короче, в поезде ехал, так там проводницу умудрился… 
-  Аааайй, Лёха! Харэээ, а? – перебил Ванёк, кривя лицо, но не от водки, а от Лёхиных россказней. – Ты не обижайся, конечно, но у тебя как в том кино, смотрел?: - «Нет, Алексей, я вам, конечно, верю, но мне кажется, что вы мне постоянно врёте…».
  Дружный басовитый хохот, взорвав своим раскатам тишину окрестных дач,  вспугнул стайку воробьёв, пристроившихся на соседней яблоньке,  чирикающих спокойненько о своём, и тоже, как и люди,  наслаждавшихся природной аномалией. Леха, даже пьяный, резко вскочил, захватил шею Ивана своими руками «в замок» и стал удерживать его брыкающегося, пока Димас с Жекой проставляли «заложнику» балдушки, похохатывая над стремлением визжавшего Ваньки вырваться из захвата.
-- Аааа, придурки, чё делаете?.. больно же…
-- «Сливу», «сливу» ему крути, - «на гора» выдавал идеи Женька.
--  Ууууу, Иввввашка противный, будешь ещё донимать дядю Лёшу?.. будишь, а?..
-- Ааааа, пацаны, атас… Рэй выбежал!...
Гав - Р-р-р-гаф - Гав…  Рэй, явно, был сильно не в духе.
-- Рэй!!! Стоять!... Фу, Рэй…фууу, свои…
-- ДимааАААаас, остоооорожней…ты чё как слон?.. Ёёёлки-зелёные, водку, водку лови, - бросив «пытать» Ивана, не обращая никакого внимания на собаку, мужики принялись быстро собирать опрокинутую Димасом, чересчур увлёкшемуся экзекуцией над товарищем и неаккуратно толкнувшему стол, на землю снедь и спиртное.

Заново посадив пса под «гаражный» арест и протерев стол от пролитого пива,  водки, майонезных капель,  рассыпанных огуречных «жопок» и укропа, беззлобно матеря Димку с его «долбанным»  Реем…  Лёху, как зачинщика возникшей заварушки, расселись, выпили ещё… и вынесли «справедливый» вердикт: – Во всём виноват Иван… а не надо было брыкаться, понял?..
-- Вот ты, Ваня, нам про баб и будешь рассказывать, - подвёл итог Жека.
-- А чё сразу я? – удивился Ваня. – Чё, блин, крайнего нашли что ли?..
-- А кто? Я что ли?..
-- А чё я расскажу?  Чего вы не знаете-то? Всё же это…знаете… да и вместе вроде как…
-- Так уж и всё знаем? Тебе что, совсем, что ли нечего друзьям рассказать?.. Ну не знаю… про первый сексуальный опыт, допустим… я вот, например, не знаю, как там у тебя всё было...
-- Я… я расскажу про первый раз, - Алексею не терпелось поведать свою байку. Он вообще, по своей природе, любил находиться в центре всеобщего внимания, и ради этого мог выкинуть какой-нибудь, не всегда адекватный, фортель. - Дело было так…
-- Лёха, блин… мы про твой первый опыт слышали уже раз пятьдесят, - осадил Алексея Дима.
-- Ага, пятьдесят … я пятьдесят раз только в общаге слышал… стопиццот раз, это да,- безапелляционно заявил Женька, разливая в очередной раз по стопкам. –  Так, посуду разобрали. Всё решено, Ваня  - рассказываешь ты и баста…
-- Нуууу… лаааадно, - «тянул резину» Иван. – Даже не знаю, с чего начать?..
-- Начни с начала…

*    *    *

Юноша проснулся,  чувствуя явный дискомфорт. Спросонья, ещё толком не разобравшись,  что к чему, его опять тряхнуло, и он несильно (вот он  дискомфорт) ударился головой о стекло. Проснувшись вконец, молодой человек, щурясь и мотая головой, стал озираться по сторонам: он ехал, сидя в комфортабельном кресле возле окна в автобусе, новенький «Икарус» выполняющий междугородние перевозки, домой в З-ск. Юноша был студентом первого курса N-ского Государственного Университета и на выходные возвращался домой, к родителям. Ехал домой, хоть и с огромной сумищей, но можно сказать, что совсем налегке. В сумке лежали грязные: носки, трусы и футболки - всё. Обратной дорогой сумка будет под завязку набита всевозможными вареньями-соленьями (отсюда и большие размеры сумки) и чистыми вещами, а кошелёк, покоящийся во внутреннем кармане, обретёт былую пухлость.

Осмотревшись по сторонам и глянув в окно, прикинул: - « Это… вроде Хербу щас проезжаем, значит ещё где-то… эээ… минут сорок «пилить», наверное». Поёрзав в кресле, устраиваясь поудобнее, обратил взор, из праздного любопытства, на своего соседа с права. Оказалось, что по соседству с ним ехала женщина. Она дремала, тихонько посапывая, и юноша, рассматривая попутчицу, уткнулся взглядом в её ноги. Вернее в колени. На улице стоял последний месяц зимы – февраль – месяц ветров. Не то, что бы холодно, но все ещё ходили укутанные во сто одёжек скорее уже просто по привычке - всё ж зима - да и погода могла  сыграть с опрометчиво одетым прохожим нехорошую шутку. Так вот, эти женские ножки, как бы не по погоде, были обтянуты капроновыми чулками, чем автоматически приковали  взор молодого человека, истосковавшегося за зиму по такому пикантному зрелищу.
Горячая волна внезапно возникшего желания, судорогой пробежав по всему телу первокурсника, взорвалась в голове, залив лицо пунцовой краской,  вызвав внезапную нехватку воздуха и сухость в горле. Он чересчур резко отвернулся к окну, затаив дыхания, замер, глядя в своё собственное отражение в стекле. « Ух ты… ух ты… аааах…уууу». Сердце глухо бухало набатом, к горлу подкатил комок и не как не хотел сглатываться. Он торопливо запихал руку в карман штанов и поправил, приносящий беспокойство своим путанием в трусах, стремительно набухающий член. Женщина вздохнув, завошкалась. Студент, в страхе, что его реакцию заметила соседка, застыл с рукой в кармане брюк, боясь пошевелится, но голова сама, помимо его воли, упорно поворачивалась к женщине – к её коленкам. Скосив осторожно глаз и убедившись в том, что она всё же спит, стал рассматривать и желанные ножки, и саму женщину.

Женщине была в возрасте. По его оценкам, где-то тридцать два – может тридцать пять лет. Чуточку полновата, что, впрочем, предавало её телу какую-то магическую притягательность и  вкупе с исходившим от неё еле ощутимым сладковатым ароматом духов, кружила юноше голову, да так что, уже не обращая ни на что внимания, развернувшись к ней всем телом, он боролся с собственным желанием протянуть руку и потрогать её. Одета она была в нутриевую шубу до пят, застёгнутую до середины, так что полы шубы разъехавшись, открыли на обозрение, некоторых индивидуумов, округлости затянутых в капрон коленок. Чуть выше чёрная юбка или длинное платье, не разберёшь, плотно облегала её ляжки. Лицо обрамляли каштановые, слегка вьющиеся крупными локонами волосы. Чуть диссонирующим с  обликом а-ля одежда в тёмных тонах смотрелась розовая помада на её губах, но и добавляла некоего «французского» шарма.  Юноша впервые почувствовал в себе ещё одного персонажа - Молодого Мужчину, хотящего обладать именно этой Женщиной…

У него ещё не разу не было «этого» с женщинами. И вроде в его возрасте, семнадцать лет, «это» было самое что ни на есть актуальное: и тема для разговоров (в основном враки «бывалых»),  и мысли, и все манипуляции, но…  Нет, пару раз все же дело доходило до момента – «ну всё, сейчас ей впердолю» – но, то девушка уже была сильно не в форме и «романтично» блевала ему на ноги, то он перенервничает и у него не встанет, то… да много различных «то» да «если». Ещё, короче, не было… И что надо сделать что бы «было», он тоже не знал…  Вернее знал, теоретически, но… Так и сидел он «сиднем» разглядывая попутчицу.

-- Чё уставился? Смотри, дыру взглядом прожжёшь.
-- Аааа? Вы мне? – первокурсник даже по началу не понял, что это к нему кто-то обращается,  отлепив свой взгляд, юноша резко повернул голову в сторону говорящего. – Что?.. что вы говорите, я не расслышал?
-- Я говорю, где едем-то сейчас? – соседка заговорила чуть громче, смотря прямо ему в глаза, а руками деловито поправляя шубу, накинула ее на свои ноги.
-- Аааа… вы знаете… - студент, повернувшись к окну, судорожно цеплял глазами мелькающий пейзаж в поисках хоть какого-нибудь ориентира. - Даже не знаю… по-моему Шырвинтовку проехали.
« Блииин, спалила… Ё-моё, придуууурок… Во попааааал…» Сколько времени он провёл уставившись на её ноги,  грезя о своём и когда она проснулась, юнец не знал. Сердце молотило в груди с бешеной частотой, а по телу пошла липкая холодная испарина.
-- Значит, уже подъезжаем, надо собираться.
-- Да, подъезжаем, – он так и сидел, отвернувшись к окну, готовый от стыда провалиться сквозь землю.
 
Женщина начала собираться. Зашуршала пакетиком, доедая чипсы, запила всё это из маленькой бутылочки «Sprite» и встала с места. Молодой человек искоса наблюдал за ней.
« Блин, ведь щас уйдёт же… чё делать?.. думай… думай, тупая башка…» 
Автобус подъезжал к первой, по маршруту следования, остановке – Ленинградский проспект. Женщина встала в проходе между кресел, развела руки в стороны, делая потягушки, и ухватив за ручки объемную спортивную сумку, двинулась в сторону выхода.
« За ней… быстро!!!»
Студентик, получив посыл, не раздумывая, вернее - думая не головой, (ему самому выходить надо было ещё через две остановки) схватил свои манатки, и тоже поспешил выйти из душного автобуса на свежий воздух. Её шубка мелькала уже по ту сторону шоссе,  и Молодой Самец, не обращая внимания на яростные клаксоны пролетавших мимо автомобилей, ринулся через дорогу.
-- Стойте… Подождите…- догнав объект вожделения, он стал хватать ручки её сумки. От бега запыхавшись, так что слова довались ему с трудом, жестикулируя больше руками, попытался объяснить. – Уффф… Ах-ах… Я это… ууууф… сумка же тяжёлая…
-- Ты чё, придурок? Отойди от меня…- она испуганно отпрянула в сторону.
-- Нет…Уф-уф… Я помочь хочу… тяжело ведь…уууууф.
-- Руки убери!!! Я сейчас милицию позову! – женщина перешла на крик.
-- Не бойтесь, я просто думал… ну, что вам тяжело и хотел… помощь предложить. Знаете, как раньше поступали настоящие кабальеро…
-- Ктоооо?
-- Ну, настоящие мужчины, другими словами. Испанцы вроде…
-- А ты не этот?.. в автобусе, который… мы ж с тобой рядом ехали?
-- Ну, да… я, - юноша опять зарделся, и сконфужено уставился на носки своих ботинок, шмыгая носом.
-- Помочь значит хочешь? У тебя у самого вон сумка какая, - женщина заговорила без прежнего испуга, осматривая навязчивого помощника. – Пупок-то не развяжется?
-- Да она лёгкая… там нет ничего, давайте вашу сумку.
-- Ну раз так, на… кобелино… Но сразу предупреждаю, далеко нести. Сдюжишь? –насмешливо всё же поинтересовалась.
-- Нам ли, Настоящим кабальеро-с, и не смочь?.. пффф… легко, - что-то, как бы  само собой, поменялось в его поведении. И это «Что-то» внутри него само выпячивало его грудь вперёд, делало походку более пружинистой, а речь развязной. Он подхватил её сумку: - «Ого… ниииихера тяжёлая… кирпичей туда наложила, что ли?..» - и потрусил за ней в глубь микрорайона.

Её звали Виктория.
-- А отчество у вас, какое?
-- Дурак ты, кабальеро! Какое отчество, Викой зови…- с грустью произнесла она.
-- А я – Иван.
По дороге,  делая краткие перерывы на передых и смену несущих рук, они разговорились.
-- Слушай Ваня, а тебя мамка – то не потеряет? Поздно уже вообще-то.
-- Вика, какая мама? Я уже давно сам решаю, во сколько, и с кем мне находится, - Иван, честно говоря, врал, но считал – оно того стоит. Сейчас было не до маминых причитаний.
-- Даже так…Ммм… Серьёёёзно! Слушай, Ваня, настроение какое-то… не знаю… полное отсутствия настроения… Слушай, если действительно не торопишься, может… эээ… выпьешь со мной? А то компанию сейчас навряд ли соберёшь, да и…- Вика досадливо махнула рукой и её глаза стали набухать влагой. Отвернувшись от Ивана, она стала кончиками пальцев водить под глазами, хлюпая носом. Ваня готовый за её слёзы «грохнуть» кого-нибудь, быстро затараторил.
-- Виктория, не плачте! Я… конечно, я выпью с вами… А давайте, вон магазинчик, я сбегаю, куплю… только не плачьте, а?
-- Не обращай внимания, мы бабы такие… дуры, - она выделила слова «дуры» злобной интонацией и сразу смягчившись лицом и даже изобразив подобие улыбки, провела указательным пальчиком под глазом, словно смахивая соринку, спросила. – Посмотри, тушь не размазалась? Нормально всё…
-- Да вроде нет… ну так что, я сбегаю?


В магазине Ваня в растерянности застыл у витрины, где блестящими батарейными рядами стояли бутылки со всевозможным спиртным. Опрометчиво кинувшись впопыхах за покупками, он не рассчитал свои финансовые возможности – а финансы в до-миноре исполняли романсы. И всё же немного денег в наличии имелось, но их было настолько мало, что ни на что «путнее» по его мнению, не хватало. Брать!!! – он решил однозначно, и даже пускай домой, потом пойдёт пешком,  ночью, через не самые благополучные кварталы…
« Так, чё взять, чё взяяяять?.. Водка отпадает, вино! они вино все пьют… О, шампанское! Ого, ценаааа, а-пу-петь…так «Токаи», «Слёзы Монаха», хе-хе «Слёзы девственницы»…чё плачет-то, дура? Не то  всё… так, вооот… «Анапа»… неее, в тетрапаке не пойдёт… Во! Фуууф, наконец-то…»
Иван взмахом руки решительно подозвал к себе продавца, мужчину кавказкой внешности, и, как ему показалось очень естественно, сделал заказ: - Мне, любезнейший, пожалуйста, две бутылочки портвейна «Три семёрки». И это, сигарет дай… эээ… «Kent» восьмерку…   
-- А лэт тэбе сколко, лубезнишый?
-- Двадцать два… Слушай, ну дай, очень надо, а… Продайте, пожалуйста, а сдачу оставьте себе, - юноша уже засовывал трясущимися руками влажные, в стремительно потевших ладонях, цветастые купюры в волосатую руку мужчины.
-- Всэм надо, малчик. Пошёл отсуда, иди-иди… Гм-м, лубезнишый.
-- Стой, да стой ты… Как тебя зовут?.. слушай, Сфинкс, мужик ты или нет,-  сорвался на крик Иван, и стал сбивчиво, понизив голос до заговорщицкого шёпота, говорить о девушке, которая ждёт его на улице, что ей очень плохо и кучу ещё всего не нужного, понимая, что это всё – не то. Не так надо! Не так должно быть…

*    *    *
-- Слушай Димас, заткни ты этого Рея. Чё он там разгавкался? Задолбал…
-- Ага, ишь ты какой смелый… иди сам и заткни.
-- Пацаны, может выпьем, а?
-- Выпьем, выпьем ты дальше рассказывай…

*    *    *

-- Ваааня, чё так долго? Я замёрзла уже вся.
-- Да там очередь такая, кошмар. Да кассирша ещё еле-еле работает. Новенькая наверно, - молодой человек, счастливо улыбаясь, держал в одной руке позвякивающий бутылками пакет, а в другой мороженое. Протянув пломбир женщине – Это вам, Виктория. Ну что пойдём. – Он, всучив ей пакет, взялся за сумки.
-- Ого, ты куда столько накупил? Споить меня, слабую больную женщину, вздумал, что ль? – в её голосе зазвучали игривые нотки, или Ивану хотелось, чтобы они зазвучали. Виктория просунула руку в пакет и за горлышко достала одну бутылку. – Что тут у нас? Таааак, это у нас… порт-вейн, - прочитала она по слогам. -  Мда… Давненько… Ну что ж портвейн, так портвейн.
« Фуууууу, слава Богу…» внутреннее сжавшись в  комок и  боясь её реакции, студент слегка расслабился.
-- А чё, мы с друзьями его постоянно пьём. Это ж напиток испанской аристократии… и на вкус ничего так, приятный.
-- Нууу, кто ж спорит-то? Вон рули к тому подъезду, с лавочкой который.

Они пили портвейн на этой самой лавочке возле подъезда, заедая его мороженым и куря сигареты. Первокурснику уже не было холодно, и он внутренне желал, что бы этот вечер продолжался бесконечно. Ваня был явно в ударе – он балагурил безостановочно, рассказывал анекдоты и смешные сцены из его студенческой жизни в лицах, и что самое интересное ему это удавалось. Вика, сидя на лавочке, во все глаза смотрела на разыгрываемые перед ней целые миниспектакли, заразительно хохотала и даже порывалась хлопать в ладоши. Портвейн приятно пьянил,  расслабляя  и одновременно согревая тело, а морозец не давал тупому опьянению взять верх, но всё же Иван порядком поднабрался и по этому с воодушевлением принял предложение Вики подняться к ней в квартиру, погреться и попить чаю. Но всё же задал сакраментальный вопрос:
-- А удобно это…нууу там… муж?..
-- Какой там муж, пойдем.

      Посиделки перетекли на кухню Викиной квартиры. Попивая портвейн под нехитрую, на быструю руку сварганенную, закуску (солёные грузди, лечо и хлеб) Ваньке «разжарело». Он снял с себя кофту, оставшись в одной рубашке, продолжая Викин экскурс в жизнь Южно – Американских кабальеро-с, чертя в воздухе узоры вилкой с насаженным на неё грибочком.
-- Вика, а тебе кто-нибудь говорил, что ты удивительная, красивая очень?
-- Что?
Ваня ляпнул и сам испугался произнесённого. Он даже не мог сообразить, как такое могло случиться. От напряжения у него из головы вылетело: и о чём он говорил до этого, и вообще всё.
-- Смешной ты какой… девчонки, наверное, тебе проходу не дают?.. бегают за тобой, – женщина смотрела на студента как-то по другому, оценивающе что ли, так что Ваня ощущал кожей исходящий от неё жар.
-- Ну, не без этого, - в очередной раз, бравируя, соврал он и глянул Женщине прямо в глаза, всей своей волей заставляя Молодого Мужчину не отвести взгляда.
-- Хмхмхмхм… ладно дон Жуан З-ского уезда, посиди пока здесь, я пойду, переоденусь… душно как-то, да? 

Что б Ваня не скучал, она принесла пухлый альбом с выпадающими из него фотографиями. Студент, лениво перелистывая страницы фотоальбома, рассеяно рассматривая запечатлённое на карточках, напряжённо вслушиваясь в звуки, доносящимся из глубины квартиры – скрипел дощатый пол, хлопали дверцы шкафа, тихо тараторил включенный телевизор.
-- Вань, ты там не усни только. Я быстренько… сейчас, только ополоснусь в душе, хорошо? – Виктория на секунду появилась в дверном проёме и опять пропала в сумраке коридора. Звякнула щеколда и тихонько в глубине квартиры зажурчала вода.
« Фуууу, ну парень, щас только не лажани… блиииин, чё делать-то?.. только бы не поняла… спокойно-спокойно-спокойно… носки чё-то воняют…» студент был взвинчен до предела.

    Услышав звук открывающейся двери и мягкие шаги босых ног в коридоре, Ваня сделал вид, что увлечён просмотром фотоальбома. Вика подошла к юноше и, облокотившись на его спину двумя руками,  положив свой подбородок ему на макушку, принялась пересказывать историю рассматриваемых снимков… это было там-то… это я с тем-то… ахаха это вообще… иногда она, вытянув руку и  наманикюренным ногтём тыча в фотокарточку, заливисто смеялась. Иван даже задавал какие-то наводящие вопросы, а сам сидел напряжённый, прямой, словно проглотил лом, с пустой звенящей головой и остро чувствовал прикосновения её груди к своей спине… Её дыхание, жаром обдающее его ухо… Запах её тела с запахом банного мыла вперемешку…  Во рту стоял кисловатый привкус домашнего лечо, под ложечкой сладко сосало, и ежеминутно с трудом сглатывая ком, застрявший в горле, Ваньке казалось, что он производит столько шума, что слышно, наверное, даже на первом этаже. А Вика… Вика напирала своим телом всё сильнее и сильнее… И грудь её все елозила по спине…
-- Вот такая вот развесёлая жизнь у меня, цымм, - цыкнув, Вика закрыла альбом. – Ну, давай, что ли выпьем, кабальеро?
Вика уселась на табурет напротив Ивана, грациозно закинув ногу на ногу, чуть натягивая руками полы халатика, и замерла, словно предлагая Ваньке полюбоваться собой - Женщиной. Молодой человек, ткнувшись спиной в стену, уже не таясь, во все глаза стал рассматривать женщину. На голову женщины был водружен тюрбан из розового махрового полотенца, делал женщину поразительно схожей с девицей в кокошнике, из передачи «В гостях у сказки».  Синий халат, длинною не сильно прикрывающий её ноги, был запахнут несколько небрежно так, что ложбинка между грудей  была доступна юношескому взгляду. Она как бы невзначай своим коленом прикоснулась к колену парня, глазами настойчиво ища в его взгляде одобрения собой. Иван обалдело, не соображая вообще ничего, поправил эрегированный член рукой, положив её прямо поверх штанов в районе ширинки.
-- Ты чё, Вань? Сдурел что ли? Кто так на женщину пялится? Наливай лучше!
-- Аааа?.. Да-да, щас, - попытался схватить бутылку портвейна и… неосторожно опрокинул стакан с морсом. – Уййй, ёпт, да что ты будешь делать…
-- Ладно оставь, я вытру. Потом. Давай выпьем.
-- Давай. А, за чё пить будем?
-- Вань, пить будем за тебя. За твоё будущее! Ох, чувствую я, намаются с тобой девки ещё.
-- Нууу… как-то…
-- За тебя, дорогой… И давай-ка на брудершафт, -  Вика поднялась с табурета. Ваня встал следом, туго соображая, что нужно делать в таких случаях. Переплетя руки, как положено в брудершафтных тостах, – Пьём до дна! – напомнила Виктория и выпила залпом свою порцию. Студент, чуть замешкавшись, последовал её примеру, и с отдышкой поставив стакан на стол, хотел было уже сесть на место, как проворные женские руки мягко обвили  шею и нежно притянули его к её губам.  Время остановилось…
Они целовались сначала робко, словно пробуя, губы друг друга на вкус, а потом всё жарче и яростнее с каждой секундой наращивая темп. Губы женщины, влажные и тёплые, имели горьковатый привкус миндаля. Её рука ерошила Ванькины волосы на голове, а вторая жадно шарила по юношескому телу под рубахой. Иван, чуть отпрянув назад, желая перевести дух и вдохнуть немного воздуха, так бешено он ещё ни разу не целовался, но был тут же пойман обратно её зубками за нижнюю губу и их поцелуй продолжился. Её язык во всю орудовал в его рту, и они оба захлёбывались слюной друг друга, которая  ручьями бежала по их подбородкам.  Вика, не прекращая поцелуя, надавила на плечи юноши, усадив его на табуретку, второй рукой принялась гладить и нежно пощипывать его сосок. Мурашки покрыли тело Молодого Мужчины. Полы её халата, чуть выбившись из пояса, разошлись в стороны, предоставив тело Женщины его взору. Под халатом на ней не было ничего… «ооооОО!»  Абсолютно… «Тиииитьки…». Её полные груди имели заостренную конусообразную форму,  увенчаны бордовыми сосками, стойко торчащими в разные стороны. Одна грудь чуть выбилась за полы халата и завораживающе маячила, покачиваясь в пределах Ванькиного взора. Жадно впившись своими губами в её шею и покрывая её поцелуями, он свободной рукой схватил и сильно сжал Викину грудь. Женщина, обхватив голову юноши одной рукой,  прижалась к нему всем, внезапно задрожавшим, телом, издала тихий протяжный стон и вновь жадно своими губами нашла рот Ивана,  другой же рукой свободно блуждала по его телу.  Не смотря, на кажущуюся преграду -ремень в штанах – она ловко запихала  руку в трусы, обхватила член ладонью, натянула кожу к основанию, обнажив головку члена, и сильно сжала его. Блаженная истома раскатилась и заполнила всё тело Молодого Мужчины…

*    *    *
-- Ну, чё замолчал-то? – Димас толкнул Ивана в плечо.
-- Да вроде всё. Кончил.
-- Нет уж, друг, мурыжил, нас тут пятнадцать минут своей мутотой и на самом интересном месте остановился. Давай уже, рассказывай до конца, - подхватил недовольство Алексей.
-- Да вы не поняли. Я кончил… реально… ей в руку.
-- Как?.. Зачем?..
-- Да хрен знает… получилось так…
-- Так ты чё, её так и не выебал?
-- Нет, - замотал головой Иван и кивнул головой в сторону стола, на выпивку. – Наливай.
-- Ахахахаха… - заржал Лёха. – Я ещё в общаге заметил, что ты, Ванька – лох, трусы в горох. На кой хрен ты портвейн брал? Взял бы водки – и стояк обеспечен и кончать замучаешься… драл бы её всю ночь, дурилка!
-- Да пошли вы в жопу! Ни чё вам больше рассказывать не буду, - Ваня обидчиво засопел.

Женька молча слушая перебранку, тёр обеими руками своё лицо. Привстал,  потянулся и сорвал ягоду, не далеко растущей, черноплодки, бросил в рот разжевал, - Даааа, история. А она чё? Ну баба эта.   
-- Она? А что она. Она по-прежнему в другого влю-бле-на, - на мотив песни Боярского затянул Иван. – Она вытерла руку мне об рубашку.  Бормотала под нос что-то типа: - « Быстр ты, кабальеро… а может это и к лучшему…». А потом я ушёл. 
-- Охохохо… душу только разбередил. Может это… к бабам? – Женя обвел присутствующих вопросительным взглядом.
-- К бааабаам?
-- А чё, давайте… Ваньке, чур, самую старую, - Лёха всегда был лёгок на подъём.
-- Да ну вас. Бараны какие-то, - Иван всё ещё дулся на друзей. 
-- А Рея я куда дену? – запричитал Димка. – Может это… ведь бухать собирались?
-- Ну и бухай с Реем. Чё, пацаны, погнали?
-- Аааааай… Рея только берём с собой!
-- Да по фиг, бери, только сам сним седеть будешь. Я, короче, машину пошёл заводить, - и Жека выпив стопарик, отправился в дом.