Бомбил ночами пацанчик конторы насосов ебáных.
Комерсов гнойных с баблом на тачках шикарных.
Тех, кто у людей последние крохи отбирают.
На инфляции и вещах первой необходимости добро наживают.

Пацанчик наш Робин Гудом слыл среди населения.
Всё что у куркулей отбирал, отдавал бедным людям на хранение.
Себе только оставлял на хлеб да на картошку с салом.
Не имел пацан привычки наживаться на том, что даром.

Приюты, детдома и больницы держались на пожертвованиях его щедрых.
Никого не обделил: всем доставалось от изъятых богатств несметных.
Пацанчику нашему было всего-то тринадцать лет.
Не могли пока что менты запереть его на трое суток и начистить еблет.

Чтоб пацанчик наш сам раскололся в казематах.
Чтоб телегу на себя накатал и пошёл по этапу.
Но нет. Пацан был не робкого десятка и умом не обижен.
Улик не оставлял, водку не пил, не курил шишек.

А вот только любил одну кралю с белыми волосами.
Так любил, что мог за неё душу продать со всеми потрохами.
Комерсы гнилые с ментами снюхались и порешили на сходняке под ивами,
Извести пацана при помощи крали его невъебенно красивой.

Так они выбрали самого хитрого и коварного урода.
Барыгу гламурного слащаворечивого, древнего пидорского рода.
Он подкатит к ней на своём лексусе тонированом чёрном.
Соблазнит сладкой жизнью ночной в клубах и жратвой с попкорном.

Чтоб она помогла у пацанчика отобрать его волю.
Сломить дух его дерзкий, стереть улыбку глумливую и взгляд непокорный.
Чтобы перестал брить башку, а отрастил чёлку.
Чтобы серьги в ушах сверкали, а в пупке бусинка с иголкой.

Чтоб похож стал на гея рванозадого.
Чтоб на зоне потом опустили  кодлой беспощадною.
Повелась блондинка на комерса хитрого.
Отдала себя на поругание жирнопузым пидорам.

За бокал шампанского продалась и за икру на хлебушке.
Вот такая любовь у некоторых девушек.
Так вот, позвала деваха блондинистая пацанчика на разговор.
Предложила ему провернуть дело на миллион.

Пацанчик, хоть и был пацаном, но не дурак.
Не поверил он ей. Подумал: «Что–то здесь не так».
Хоть и любил он её всем сердцем,
Но нстинкт самосохранения твердил, что дело пахнет перцем.

Взяв эту информацию на вооружение,
Пацанчик разработал схему ограбления.
Значит так. Зашёл пацанчик в банк перед самым закрытием.
Навёл пехаль вороной на жирный еблет блюстителя.

Сказал громко: «Морды в пол, волки позорные.
Грабить вас буду, а кто не согласен, набью тому жопу свинцом полную!»
Велел тёлке своей наполнить мешок деньгами,
А сам остался сторожить людей в зале ожидания.

Тёлка его притворилась кассиршей местной.
Типо она там работает и к преступлению не имеет отношения естественно.
Под дулом пистолета взяла мешок у молодого дарования
И скрылась в хранилище, защищённом от взрывов и возгорания.

Вкоре вернулась она и передала пацанчику мешок с деньгами.
Вышел пацан на улицу, где и был повязан ментами.
Денег у него не нашли, мешок был наполнен бумажками из туалета.
А пистолет игрушечный — состава преступления нету.

Отвезли пацана в участок и били его сапогами и табуретом:
«Куда, падла, мешок припрятал с ворованным казначейским билетом?»
Но не раскололся малый. Не потому, что денег ему жалко ментам отдавать и всё такое.
А потому, что своя игра у пацана была и конец её уже не за горою.

Били пацана менты, а он только смеялся в их хари крысячьи:
«Не имеете права бить ребёнка по-зверячьи!
Пробейте по базе моё свидетельство о рождении.
А потом посмотрите уголовный кодекс моим словам в подтверждение.

Увидите, что бывает с теми, кто над детьми измывается!
Я на вас в суд подам! Не в простой, а который европейским называется!»
Задумались менты. Такого оборота не ждали.
Пробили по базе все уголовные законы и отпустили пацана: «Крути малой педали!»

Но приставили к пацану наружную слежку,
Чтоб потом впоследствии лохами не оказаться и пешками.
Чтоб навёл их на деньги. Бабло, вот главная мотивация головы под фуражкой.
Вернулся пацан домой к родной маме уставший в какашку.

Мамка сразу ушла за водкой в магазин соседний,
Чтобы обмыть добычу, как полагается у алкашей последних.
Пацан водку не пил, но мать была алкоголичкой.
Любила выпить, а закусить не имела привычки.

Так вот, пришёл пацан домой. Блондинка на кухне сидит,
А над ней тот самый комерс гнойный висит.
Идёт навстречу пацану, руку холёную для поздороваться тянет.
Но пацан был с понятиями: пидару руку пожимать не станет.

Просто кивнул в ответ: кто такой да откуда.
Друг я твой, сказал комерс. Вот, вызволил тебя из лап правосуда.
За малую долю добычи твоей позвонил я ментам.
Дела разрулил, обещал отстегнуть им сто грамм.

Ничего не ответил пацан. Знал, говорить мало толку.
Понял, что вот она где, измена его тёлки.
Дальше всё в красном свете и ничего не видно.
Пришла мама из магазина и увидела такую картину.

Пацанчик наш сидит на табуретке и плачет,
А под ним тёлка его и комерс кровью из шеи херачат.
Села мама на стул, сумку под ноги бросила.
Смотрит на сына, а он на мамку и слова не произносит.

«Ну, ладно», говорит мать, «Раз уж так всё кроваво вышло.
Возьми топор в ванной, а я пену и тряпку. Кухню вымою пышно.
Ну, а после мясо снесу на рынок: Федьке–мяснику подработка.
И нам тоже лишней копейка не будет. Да и мясо — лучшая закуска к водке».

Вот, пацаны. Эту легенду передавайте по кругу.
Не верьте тёлкам смазливым, а мамке верьте и с рынка другу.

17.04.2008. Город