Уважаемые камрады и камратки! Шурег, шо в очках, так часто напоминал нам, каклам, о советских ништяках, и о том, какие мы, дескать, неблагодарные советской власти за все то добро, что она для нас сделала, что я решил написать серию рассказов про эти самые ништяки. Шурег так глубоко меня зацепил, что меня просто накрыло воспоминаниями и вот, уже которую неделю, по крохам восстанавливаю в памяти события тех лет и ништяки, с ними связанные. Так как я прожил при советской власти ровно 30 лет, то очень хорошо знаю матчасть и прошел её в полном объёме. Кто-то скажет – нафталин, а кому-то, может быть, будет интересно вспомнить те времена. Так что выкладываю на ваш весьма строгий суд мое первое крео в этом жанре. Извините, что много букаф, но короче - ну никак не получилось.



Ништяк Первый: Советский Аэрофлот
(Рассказ основан на реальных событиях. Изменены только имена и названия городов)

В юности и молодости я вел настолько бурный образ жизни, что летать по Союзу приходилось очень часто. Мне «посчастливилось» испытать на себе практически все виды самолетов гражданской авиации тех времен. Вот и на Кукурузнике (Ан-2) тоже  слетал пару раз. Так что опыт имелся. И вот однажды, мне нужно было срочно лететь из гуцульского Задрищенска в Восточноукраинский Говноград. На этой линии работали исключительно Кукурузники, так как в Восточноукраинском Говнограде взлетных полос не было, а было только громадное поле, поросшее травой и, соответственно, Боинги там приземляться не могли. Но и из гуцульского Задрищенска Боинги тоже не летали, так как длина взлетной полосы была рассчитана только на разбег АН-24 и ЯК-40 и все.

Ну так вот. Купил я билет на самолет, собрал нехитрые походные вещички, ненавидя в молодости чемоданы всеми фибрами своей свободолюбивой души, и отправился в аэропорт. Это потом, когда женился, то ненавистные чемоданы стали неотъемлемой частью моей жизни. Куда бы мы с женой ни ехали, всюду она моими руками тащила огромные гавнохранилища-чемоданы со своим женцким барахлом, типо:
Это - для ресничек,
Это  - для бровей,
Это  - для пелотки,
Это  - для ноктей. (с) - моё. хехе)

Приезжаю в аэропорт Задрищенска как положено - за час до вылета. Надо заметить, что гуцулы даже современный аэтопорт умудрились спроектировать и построить с черепичной крышей. Если бы ты, читатель, не знал, что это аэропорт, то подумал, что перед тобой корпус санатория для язвенников и трезвенников. Но дело не в этом...
Захожу внутрь. Темень и затхлость. Висят телевизоры фирмы Электрон - ниибацца гордость отечественной электронной промышленности, которые надо подходить и пиздить сбоку ладонью, чтобы они показывали вам андерграунд типа "Муслим Магомаев, Эдуард Хиль, Эдита Пьеха, Полад Бюль-Бюль Оглы и бессмертный Йося Капзон" или рассказывали вам, как безнадежно загнивает Запад. Также, под потолок ( который тоже исполнен гуцульским орнаментом), подвешены на аццких кронштейнах  табло с рейсами самолетов, тоже украшенные гуцульскими орнаментами. Колонны, подпирающие потолок, тоже отделаны деревом с гуцульской резьбой.  Казалось, что самолеты обязательно должны быть деревянными и орнаментированными резьбой по дереву и инкрустацией.

Народу в аэропорту – полторы калеки. Подхожу к регистрации. За мутным стеклом сидит гуцулка-регистраторша весом не менее стадвадцати кило и лыбится. Хуле, довольна, что пассажир нарисовался в её безлюдном мире. Я ей говорю:
- Здравствуйте. Вот, хочу зарегистрироваться на рейс Задрищенск -  Говноград.
- Ээээ... Мэээээ... Вы знаете, на этот рейс был продан  всего один билет и поэтому рейс отменяется. Не может же самолет лететь с одним пассажиром. – Любезно отвечает регистраторша.
Я охуел, но отступать не привык и говорю:
- Поймите, я задолго наперед спланировал эту поездку и не могу теперь ничего изменить. Я должен лететь в Говноград во что бы то ни стало. Я готов вас отблагодарить, если вы мне поможете.
Гуцулка заметно оживились:
- Хорошо,– грит – я посмотрю, что могу сделать.
С этими словами она покинула свою будку и покатилась в направлении администрации аэропорта. Через три минуты выходит уже не скрывая радости:
- Вам невероятно повезло! Этот рейс все-же будет, но грузовым, а не пассажирским. Уж слишком много за два месяца посылок насобиралось ( советская почта тоже работала безупречно, Шурег) и разного другого багажа, но я похлопотала, чтобы вас прихватили. Вас не смутит, если вам оставят одно пассажирское место, а все остальное пространство будет заполнено багажом?
- Конечно же нет! -Радостно взвизгнул я. - Мне главное улететь! Спасибо вам огромное и разрешите вас отблагодарить.
Я незаметно сунул деньги в карман аэрофлотовской униформы и мы, удовлетворенные друг другом,  разошлись по своим местам – она в свою будку, а я в зал ожидания. 
Через минут двадцать по динамику что-то гаркнуло на весь аэропорт. Изображение в телевизорах превратилось в шипящие и прыгающие горизонтальные полосы. Я с трудом в хрипе и рычании различил: ххррр-дужко гррррр-панас и что-то типо: «хххххххрррр...на посад-хххрррр», потом еще пронзительно зафонило и все стихло. Телевизоры опять начали показывать Магомаева и загнивающий Запад.

Я быстро прошел на досмотр багажа. На мою сумку через плечо, досмотрщица даже не обратила внимания, а только сказала:
- Подождите минуту, сейчас придут пилоты и вы пойдете с ними на посадку.
Чудесным образом уже весь персонал аэропорта был оповещен о единственном пассажире, пожелавшем лететь вместе с грузом.
И вот, появились два пилота, в форме - как положено, жизнерадостные шопездец и один из них  обращается ко мне:
- Это тебе что-ли, так срочно надо лететь? – и хитро так щурится.
- Да, - грю, - неотложные дела и все такое.
- А тебя предупредили, что этот рейс грузовой, а не пассажирский? – и смотрит на меня, как на смертника, не переставая зубоскалить.
- А какя разница, - бодро отвечаю, - главное улететь в Говноград!
- Ну-ну... - как-то загадочно произнес он. - Раньше летал?
Я рассказал ему, что летал почти на всех самолетах. Он еще больше оживился и говорит:
- Ну, тогда пошли, пассажир...
Слово «пассажир» он произнес как-то обреченно, но я тогда еще не понимал истинного смысла нашего разговора. И мы втроем, я и два пилота, пошли к самолету.

Кукурузник стоял как-то сбоку от единственной взлетной полосы, прямо на траве. Мы подошли к этой аццкой машине и пилот-весельчак говорит мне:
- Ты пока иди в самолет, располагайся, а мы тут еще должны одного пакета дождаться и через три минуты полетим.

Я по лесенке взобрался к открытой двери и очутился в «салоне» самолета. Кто летал на кукурузниках, тот знает, что никакого салона там в помине нет, а есть только ребра жесткости и обшивка фюзеляжа, а вдоль откидные сидения, тоесть ты сидишь спиной к бортам самолета.  Там всего 9, или 11 пассажирских мест, уже не помню точно.  И небольшие иллюминаторы, в которые нужно смотреть повернув голову на 90, а еще удобнее - на 180 градусов. Туалета тоже нет. Даже не знаю, что делать пассажиру у которого случится неожиданность.

Войдя внутрь, я увидел такую картину: весь салон от пола до потолка и от стены и по всей ширине самолета был заставлен огромными коробками и ящиками и все это было обтянуто крупной зеленой сеткой, чтоб не развалилось по дороге. А в самом хвосте чьей-то заботливой рукой уже было откинуто единственное сидение прямо напротив двери. Я без труда понял, что это мое место, сел и пристегнулся. Снаружи раздавался непрекращающийся гогот пилотов и это как-то успокаивало. Я начал разглядывать интерьер и думать, как же пилоты попадут в свою кабину, если все пространство, вплоть до моего плеча, заставлено коробками. Но ответ не заставил себя долго ждать. Пилоты, приняв от гонца какой-то пакет, вошли внутрь, закрыли дверь, подмигнули и поинтересовались, не тесно ли мне и по сетке, один за другим, начали карабкаться вверх сооружения из коробок. Только теперь я заметил, что сверху, под самым потолком ( метра два от пола), осталось пустое пространство арочной формы, аккурат, чтобы можно было ползти. Так вот, пилоты, по-пластунски, по коробкам, пробрались в свою кабину, их гогот и разговоры стали приглушеннее. Я отстегнулся и вылез по сетке вверх, посмотреть, как они умудрились проникнуть в свою кабину. Сверху я увидел очень низкий тоннель, соединяющий мою зону и кабину самолета. Двери в кабину были открыты настежь и прижаты ящиками к перегородке кабины, поэтому я мог слышать их умные разговоры типа: Вася, мотор! Есть мотор! Вася, двенадцать! Есть двенадцать!

Заработал винт и ревя, затряс самолет так, что казалось, он вот-вот рассыпется. Но знатоки утверждали, что Кукурузник – это самая надежная машина и что если даже мотор откажет, то он без проблем спланирует, благодаря конструкции крыльев – биплан. Разгон был не больше двадцати метров, как мне показалось, прямо по траве, и мы взмыли в воздух под таким аццким углом, что я чуть сознание не потерял от перегрузки. Ящики начали съзжать прямо на меня, своими тоннами давя на мое правое плечо, но сетка была надежная и удерживала их, не давая меня раздавить. На крейсерскую высоту (аж 1000 м  гыгы) мы вышли через секунд двадцать. . Это был полет военного истребителя МИГ-29, а не кукурузника.
Мои уши полностью заложило. Голову зажало в тисках, а в глазах замельтешили звездочки.

Только теперь я начал понимать чем отличается пассажирский авиарейс от грузового, но было уже поздно. Я подумал, что лучше было мне ехать с гуцулами в плацкартном вагоне. Даже их вонючие носки, одетые на заскорузлые ноги, торчащие в проходе вагона, их куры, лук, чеснок и самогон, и даже, их интеллектуальнейшие беседы о заготовках сена, о растрясании говна на огородах, об уходе за свиньями и курами можно было перетерпеть.  Но теперь у меня не было выхода. Вернее был один, но, тогда уж лучше такой полет, чем такой выход.

Через десять минут полета начались воздушные ямы. Причем, такие глубокие, что меня аж начало подташнивать, чего раньше, при полетах на кукурузнике не наблюдалось. А через полчаса заглох мотор... Моё очко сжалось с силой  давления  3 тонны на квадратный сантиметр. Йа мысленно начал прощаться с жизнью. Я знал, что этот самолет может планировать, но хуй его знает на самом деле. Мотор молчал, а самолет падал. Слышно было только вой ветра за бортом и скрип ящиков. Не знаю, сколько это продолжалось, но мне показалось, что целую вечность. И вдруг...

Я услышал хохот в кабине пилотов и крик одного из них:
- Что, страшно? Не баись!...
Это он мне кричал. Я промычал что-то в ответ и успокоился. Такой похуизм не может не успокоить. Самолет падает, а они веселятся.

Вдруг, после нескольких "дыр-дыр" мотор заработал и мы начали стремительно набирать высоту. Я уже был в полусознательном состоянии. Но опять самолет начало колбасить так, что блевота подступила к горлу. Я осмотрелся в поисках пакетика для таких случаев, но ничего не нашел. Терпел как мог, но при очередном падении в воздушную яму, меня вырвало. Это было извержение вулкана. Я блевал прямо на пол перед собой и не мог остановиться. Блевотина растеклась по всему полу от меня и до двери и начала затекать под грузовые ящики. Я был в отчаянии. Стыд то какой!

Опять начались воздушные ямы. У меня подкатила вторая волна, но я уже не сдерживал поток. А какая теперь разница, уже итак все загажено. Потом резкие повороты с креном в семьдесят градусов, потом ямы, потом опять поворот, потом опять ямы, вверх-вниз, вверх-вниз, на бок, вниз, резко вверх. Все дрожит и разваливается. Коробки с ящиками давят на плечо со страшной силой. Вся эта масса груза то сдвигается вперед, когда самолет падает, то на меня, когда набирает высоту.  Так я летел и стругал еще час, а весь полет занимал два с половиной часа. Нет, блядь, в плацкарте с гуцулами точно лучше!

Наконец мы начали идти на посадку. Нет, мы не садились в привычном понимании, а буквально стремительно падали. Меня вытошнило еще раз, но уже какой-то желчью. Больше стругать было нечем, но остановиться тоже не мог. Весь пол был покрыт блевотиной и слизью. Вонь стояла страшная. Наконец, самолет ёбнулся об землю - странно, почему ничего не отвалилось -  и через метров тридцать резко затормозил. Меня как уебет об ящики. Заглох мотор и воцарилась жуткая тишина. В ушах шумело, меня всего колбасило,  как будто полет продолжался. Через пару  секунд я услышал веселые голоса пилотов. Голоса приближались. Это они уже подползали ко мне. Еще мгновение и я даже не знаю, что будет дальше.

На самом верху ящиков показалась голова первого пилота. Он посмотрел на меня, подмигнул и начал вниз головой спускаться, держась за сетку. Развернуться так, чтобы спуститься вниз ногами было невозможно. Когда голова пилота была уже в метре от пола, его тело вдруг замерло. В таком недвижимом положении, вниз головой, оно повисело пару секунд, потом я услышал характерное сопение, когда человек к чему-то принюхивается. Потом он, все еще вися вниз головой, огляделся. Я вжался в сидение. Он посмотрел влево-вправо и весело так говорит:
- Ты ж говорил, что летал на кукурузниках! – и с этими словами, держась за сетку он опустил свои ноги вниз и с силой приземлился в блевотину. Брызги полетели во все стороны и на меня тоже. Пилот выпрямился и говорит:
- Не быть тебе космонавтом, паря. 
Посмотрел на меня с сочувствием и открыл дверь. Ворвался свежий воздух и я увидел изумрудную траву. Пилот крикнул второму:
- Подожди, тут весь пол опблёван. Я пришлю Дусю, она приберется. А ты выходи, -  это он мне, - чего сидишь? Еще полетать хочешь?
Пилот выскочил на траву и начал об неё вытирать ботинки. Казалось, что блевотина пассажиров, настолько привычна для него, что он даже не поморщился ни разу.
Я, качаясь, выбрался наружу и упал на траву, прямо возле аццкой машины. Пилот мне говорит:
- Ну ты тут пока отойди маленько, потом Дуся тебя почистит, и пойдешь по своим делам. Ну, пока, лётчик, бля! – И пошел к зданию Говноградского аэропорта.
Через какое-то время пришла Дуся, пожилая женщина с добрым лицом алкоголички, с ведром воды и половой тряпкой и почистила меня. Тряпка воняла помоями, но хоть без блевотины. Потом Дуся пошла в самолет и начала там уборку. До меня доносились её проклятия в адрес пассажиров, которые вечно нажираются перед полетом. Вскоре из кукурузины вынырнул второй пилот. Помог мне подняться, обхватил меня подмышку и как раненого повел в здание аэропорта. По дороге я его спросил с трудом ворочая языком:
- А что это было?
- Что было? - Не понял пилот.
- Ну когда мотор заглох... мы же могли разбиться.
- А-а-а, - дошло наконец до пилота, - это мы пошутили. Кто ж знал, что ты такой слабак!  - И расхохотался. Весело ему, блядь. а я чуть не обосрался от страха.
- Я бы на вас посмотрел... - огрызнулся я.
- Ну посмотри! - С подъебкой сказал пилот и принял позу Наполеона в профиль.
- Мда... Весело тут у вас.
- Да уж не скучаем. - Радостно сообщил пилот.
Какое счастье, что в аэропорту меня встречали! Пилот передал мой организм из рук в руки встречающим, пожелал выздоровления и удалился. А меня, в полусознательном состоянии, погрузили на заднее сидение Жигулей и отвезли в пункт назначения. Только спустя два дня, я полностью восстановил функции своего организма.

Хвала всевышнему, что с тех пор мне ни разу не пришлось летать на кукурузниках.


Всекда рядом,

Дедужко Панас.

14 Апреля, 2008