Мы нашли студию в подвале строительного магазина «Метро» совершенно случайно. Как-то раз мы с Маном, гитаристом группы, в который раз прочёсывая город в поисках места, где можно было бы недорого поюзать чужие и свои инструменты и, возможно, записать какой-нибудь неибаццо шедевр, сели попить пивка на красивых блестящих поручнях у входа в этот самый строительный магазин. Неторопливо прихлёбывая янтарный напиток, мы сетовали на то, что начинающей группе, у участников которой не хватает убитых енотов на оборудование собственного музыкального застенка, в нашем ёбаном городе полабать решительно негде. Либо знаешь чуваков, которые держат студию и влазишь к ним в доверие, либо платишь несусветные деньги. Короче, песдец всем начинаниям. И вот тут-то мы и услышали весьма знакомый звук – гитарный скрежет – доносящийся откуда-то из-под земли. Сперва мы подумали, что нас так и не отпустило с прошлых выходным, но потом поняли, что звук доносицца из подвала…

    Обычно мы приходили на репетицию на два часа раньше забитого нами времени. Эти два часа группа заряжалась пивной энергией, общалась с хозяином подвала (хуёвый из него был собеседник. Чаще он отвечал на наши вопросы как-то односложно, не отрывая взгляда от монитора компьютера. Самая длинная речь, которую он произносил к нам, была фраза: «Срать тут нельзя, но курить, бухать и ебацца тут можно») и, естественно слушала группы, которым повезло репетировать днём, в не прокуренном и не пропахшем перегаром помещении. Мы садились на стулья, стоявшие под кабинкой звукорежа, и делали авторитетно-презрительные ебала, мол, видели мы раньше такую блядскую попсу, которую вы играете. Ман, мой двоюродный брат и бессменный гитарист группы, смолил одну за другой и многозначительно, немногословно отпускал комментарии по поводу игравших, вроде: «Вокалистку ебут всей группой, то-то она и поёт хреново» или «Охуенный у них ударник, где-то лечился, чтобы так по бочкам колбасить» и всё в таком духе. Число пустых двухлитровых пластиковых баклаг из-под пива вокруг Мана за два часа вырастало до катастрофических размеров. Наш барабанщик, Ваня, напротив громко комментировал чужую манеру исполнения, матерно выражая своё одобрение или неодобрение. Перед игрой он обязательно совершал нечто вроде ритуала: скрещивал барабанные палочки, прикасался к ним лбом и произносил какую-то молитвенную хуергу (что он там шепчет, Ваня нам так и не поведал до сих пор). Басила Виталик чаще дремал, причём аццкий грохот ему нисколько в этот не мешал. Он просыпался, чтобы пару раз затянуцца дымом, сделать несколько глотков пива, и снова засыпал. Я же сидел, уставившись в листок бумаги, на котором были мною же написанные тексты песен. Сочинил я их недавно, и не удосужился выучить наизусть.

    В этот день после нашего прихода всё вроде было как обычно. Пройдя по тёмному коридору и открыв дверь, обклеенную фотографиями каких-то глэм-роковых уёбков, мы поздоровались с хозяином и уселись на свои места. Сначала на наше обозрение вышла команда каких-то эмокоровцев, которые так же шаблонно играли, как и выглядели. Единственный инструмент, которым они виртуозно владели, был стоящий в дальнем углу синтезатор. Послушав час этих соплей про любовь, унесённую птицами, мы вполне точно охарактеризовали эту музыку как «набор мелодий для клавишника-дрочера». Вторая команда была поинтересней – с некрасивой толстой пелоткой-вокалисткой и консерваторского вида музыкантами в очках. Внешний имидж группы был обманчивым. С двух нот они начали яростное грайндкоровое дробилово, во время которого красивейший голос вокалистки сменялся аццким гаттуралом гитариста, худого бледного пацана в очках допотопного дизайна. Барабанщик во время игры разбил очки и правую ладонь, неудачно попав по тарелке. Его кровища разлилась по ударной установке. Но ударник доблестно продолжал колбасить, делая при этом злые рожи. Эта группа нам беспесды понравилась, мы даже отпоили пивом барабанщика, а Виталик попробовал подгрести с нескромным предложением к вокалистке, за что был тем же красивейшим голосом послан на хуй. Когда мы, наконец, добрались до инструментов, в дверь вломилсо журналюга, сопровождаемый оператором с нехуйовой камерой с надписью «ТВ-5». Пользуясь полным безразличием хозяина к тому, что происходит в студии, журналист доебался к нам с расспросами. Оказалось, что он снимает репортаж о начинающих андерграундных группах, играющих по вот таким вот подвалам. Я решил отвечать на вопросы, пока пацаны подстраивали инструменты и перегавкивались со звукорежем.
- Скажите, какое название вы выбрали для вашей группы и почему?
- Подрывной Культ. Слово взято из фильма «Бессмертные. Война миров», который мы считаем самой охренительной фантастикой, отснятой на плёнку.
- В каком стиле вы играете?
- Сами не знаем, уже десять определений слышали. Где-то на стыке Throwdown, God Forbid и Vader.
По еблу журналюги я заметил, что он не только не слышал музыку названных команд, но и не слышал самих названий, поэтому не составил о нашей музыке никакого представления.
- И долго вы уже так играете?
- Да уже где-то около полугода.
- Вас можно где-нибудь послушать за пределами этой студии?
- Можно. Иногда в ДК Строителей, иногда по клубам. Но мы начинающие, играем редко, больше зависаем здесь, сочиняем, записываем.
- А не могли бы вы чё-нить сыграть вот прямо щас?
Блядь, а для чего мы сюда пришли, дрочить на чужую музыку?
- Мы сейчас и сыграем. Так вы ж половину обрежете, небось…
- Вы, главное, играйте. Подумайте о том, что мы делаем вам рекламу…
    Не дослушав журналиста, я пошёл к микрофонной стойке, снял с неё микрофон, проверил громкость и намотал провод на руку. Ну клип, так клип. Рубили мы тогда неслабо. На камеру вообще не обращали никакого внимания. Я рычал, как аццкий сотона, дёргал струны Виталий, ебошил по струнам медиатором, вырезанным из карточки, Ман, колбасил, не жалея сил и барабанов, Ваня. Прыгали по студии, устроили хэдбэнгинг, вообщем, веселились. Весёлый хардкор с трупными пятнами дэз-металла. Засняв сие на плёнку и задав ещё пару дурацких вопросов, слегка оглохший журналист удалился, ковыряясь ногтём в ухе. Мы же, уставшие и довольные, водрузились на родные стулья, пропустив на своё место хорошо знакомую нам ню-метал команду. В этот момент в студию вошла сеструха, держа в руке здоровенную сумку типа «поход за картошкой». Поприветствовав нас, она извлекла из сумки исчо несколько двухлитровых бутыльков с пивом (Виталий называет их «прожиточные минимумы») и сообщила, что только что усыпила свою кошку, мучавшуюся уже месяц от опухоли. Лечили, лечили жывотное, и хуяк…
- Ребята, давайте помянем Катьку, хорошая была кошка.
- Да беспесды помянем. А где ж труп-то?
- Да там же, в сумке. Я ж прям из клиники из ветеринарной.
В сумке действительно был околевший кошачий труп. Пожелав Катеньке спокойной ночи, мы окончательно ужрались и как-то выбрались из студии, уж не помню как. Труп зарыли во дворе, причём Ваня успел прочитать молитву и окропить её пивом. Потом разбрелись по домам. Будни подвальной студии…

Студия накрылась через два месяца. Сначала в ней накрылась проводка, потом исчо какая-то хуйня, короче, то место, где мы чувствовали себя как дома, перестало существовать. Хозяин не взялсо её ремонтировать, перенеся контору в неведомое нам место, пидорас. Катькину могилу возле гаража кто-то разрыл, наверное, вконец оглодавшие бомжи. Теперь мы репетируем в другой студии, возле похоронного бюро. Там тоже нормальная обстановка, но неповторимую классическую атмосферу подвала уже не вернуть. Да и хозяин постоянно нас одёргивает, сцуко. Благо, что хоть за час берёт немного по деньгам…