Лютые обиды стерпел от америкосов и по мере сил отвечаю этим заносчивым, тупым и наглым человечишкам, а сил у меня немеряно. Естественно не сру им в почтовые ящики и баб их целюлитных не ябу при живых мужах (во ужос-то). Действую где тоньше, где толще, но плачут они после этого во все пиндосские глазенки. История эта широко известна в узких кругах, кое-что подправил, уж не взыщите, хотя смысл и сама история не пострадала.

Довелось мне служить во славной во Омерике, но Латинской. По причине слабого мною знаний португеззского и испаньольского, редко получал здесь контракты, всего два раза. Когда инструкторские услуги уже не требовались, перевелся я по блату в фельдъегеря, то биш мэйлером военным заделался. У кого почта полевая, у меня морская, крыса я сухопутная, однако пришлось стать мореходным моряком, навроде курчавого нанайца в зеленых штанах. Возил пакеты на дальний маяк, где еще была станция слежения, то ли коды какие, то ли еще чего, наше дело малое: передал-расписался, в случае опасности схряцать пакет с кетчупом, керосином запить и поджечь себя с корреспонденцией. То есть курорт, думал дальше загореть невозможно, но при таком санатории цветом кожи слился с коренными жителями, а волосы выгорели до корней.

Мы ходили на посудине обеспечения, чтобы значит доставить пожрать доблестным маячным, смену им привезти и блядей иногда таранили. Омерикане естественно клали на всех и часто забирались в наши (вернее ихние) территориальные воды, проходили по ним 12 миль и уходили назад. Делали они это исключительно из-за собственной лени и высокомерия – шли на свою базу, а дно хуевое, так срезали по здешним территориальным водам, иначе в обход миль 100 пердолить надо. Докладывали наверх, сам президент на этих хуев слал цедулу за цедулой, однако госдеп даже не удостоил ни разу ответом, поклав уже хуев на президента. Мне вообще нравится их манера на письма и факсы не отвечать, типа дикарям высшая раса мира должна только указывать, что из американских хуевых товаров втридорога покупать.

Балалайка тянулось почти два года, но появился северный пушной зверек, склонный к полноте - я. Поглядев на очередной корвет, со здоровенными гогочущими лбами, прохуячивший в каких-то десятке кабельтовых, кэп привычно поскрипел зубами и предложил наказать болезных. Посудина частная, экипаж соляночный, кэп панамец, механик японец, остальные полу-негры, полу-индейцы, даже один молдован, куда эти гастарбайтеры из прибалтик-хохляндий только не просочатся. Кэп глотнул рона и предложил в следующий раз протаранить их к хуям, захохотал своим лошадиным смехом и позвал помощника. Тот выслушал и тоже заржал, выразив всем своим никарагуанским существом готовность отомстить надоевшей пендосне повторив подвиг Гастелло. Хули, в жаре мозги плавятся, но я, пошевелив последней извилиной, посоветовал войти в историю несколько иначе, чем первый огненный таран на море.

К следующему походу мы подготовились как следует: заказали в порту все необходимое. Вышли по расписанию, осталось только дождаться пендосов, а они себя ждать не заставили. Посудина поменьше корвета как по заказу хуярила во всю ходовую установку прямо к нам. Мы застопорили машины и спустили за борт две штуковины, затем развернулись и нацелились носом (тут говорят баком) прямо на вражин, вернее чуть впереди хода. Гогочущие омериканы как обычно показывали нам факи и всячески веселились бросая банки из-под всяких ядовитых пиндосских напитков.

Осознание трагедии нахлынуло на них, когда пущенные умелой рукой штуковины, оставлявшие белый пенный след ринулись наперерез их курса. Видать акустик не подкачал или глазастая матросня случилась – боевую тревогу даже мы слышали. Пароход стал вилять, дабы уклониться от тех кусков труб, которые мы превратили в подобие торпед, приделав старые лодочные моторы со шнорхилями и притопив их чуток. Посудина так лихо маневрировала, что села таки на скалу почти выйдя из территориальных вод. Там она и сидела, пока к вечеру не утонула с концами, экипаж расположился на плотиках с фонариками, а всю ночь вокруг летали пиндосские вертолеты. Мы тоже крутились неподалеку, с криками «каброн, хихо де пута, сак май дик, мазафакер» и «за Родину, за Сталина», трижды противолодочным зигзагом прошли через скопление плотиков, морпехи так охуели, что только с третьего раза нас обстреляли. В ответ мы заякорились и соорудив требучет издалека обстреливали пиндосов говном и пустыми бутылками. Наутро, охуевшие от количества выпитого за победу, мы наблюдали неибательский корабль, собиравший плотики и грозно таращивший пушки во все стороны.

Потом естественно был нехуйский скандал, пендосский посол чуть не лопнул от воплей о величии и неприкосновенности омериканской нации. Грозил войной и обещал больше кука-колы никогда не привозить с джинсами, однако ему тоже наговорили любезностей, благо мы ребята наемные, а судно гражданское и естественно никакими торпедными аппаратами не оснащенное. В общем, высокие заговаривающиеся стороны, порешили, что никаких омериканских судов в территориальных водах не было, корабь утоп сам в нейтральных. Нас, правда, лишили контракта на маяк, но кэпу тут же дали другой контракт чуток подальше. Мне как заводиле и генератору идей предложили поискать место потеплее, правда, за унижение омериканов денег отвалили очень хорошо, пообещали, но не дали медаль. Пиндосы обходили с тех пор здешние воды по большой дуге, рассказывая друг-другу страшные истории про советские подводные лодки, кгб, морских медведей-торпедоносцев и чем там омерикане пугают малых детей и матросов.