Не знаю, честно говоря, зачем все же взялся это писать. Может, старею, - и тянет на мемуары. А может, события и впечатления без малого сорокалетней давности каким-то мистическим и совершенно непонятным мне образом нашли отражение в контексте дней сегодняшних…

Двор моего детства казался  необъятно просторным. Наверное, так и есть. Представьте себе три трёхэтажных дома «сталинской» постройки, стоящие «каре» и отчеркнувшие почти полный городской квартал. Во дворе – бывшие угольные сараи, гаражи (тогда их было совсем немного). Посредине – большая земляная горка (внутри находился пожарный резервуар с водой), качели, карусель, песочницы, деревянные беседки, лавочки, клумбы и много деревьев. В глубине двора – длинный и очень старый одноэтажный дом с десятком квартирок.
Другими словами – детворе хватало места, где разгуляться. А детворы было немало, во всяком случае, футбольный мяч гоняло разом добрых три десятка мальчишек и девчонок. Надвигающихся расхождений по половому признаку мы тогда еще не замечали.
Внимательный наблюдатель заметил бы, что стоило появиться во дворе человеку (как правило, передвигавшемуся вальяжной, но не совсем твёрдой походкой) в клетчатой ковбойке, вьетнамских синих техасах «токантан», белых босоножках и берете табачного цвета на изрядно лысеющей голове – как детские игрища сами собой замирали. Появился Дядя Лёня. Начинался спектакль. Приходило время веселиться.
Вот всё, собственно, и расставлено по местам. Есть декорации, есть главный герой, есть статисты. Дальнейшие строки будут просто потоком если не сознания, то воспоминаний.
Отрывочных и не расставленных во времени эпизодов.
… Взрослые говорили о Дяде Лёне разное. Был он в свое время очень талантливым инженером-конструктором; носил, кстати, на пиджаке «поплавок» и значок ВОИР (кто не знает – Всесоюзное Общество Изобретателей и Рационализаторов). Был человеком незаурядно образованным – во всяком случае, будучи крепко выпимши, всего «Евгения Онегина» шпарил наизусть. Говорили, что посидел в лагере. Там заработал больные лёгкие и потому впоследствии подсел на морфий. Но несерьезно, так - для развлечения. Попивал исключительно портвейн и «Жигулёвское». Любил говорить стихами. Покупая, например, пиво, патетически заявлял на весь магазин: «Тридцать семь копеек в кассу – удовольствий будет масса!»  (Вот цены-то были!)

…однажды Дядя Леня читал лекцию. Происходило это в подъезде друга моего Алика. Зрителями были сам Алик, два его соседа-второклассника и одна третьеклассница. К сожалению, лекцию Дядя Лёня успел только начать: «У всех у вас, молодёжи, есть писюрки. Но меня природа – одарила особенно (следовала эффектная пауза). Щяс я вам покажу моего Удава…» (!!!) Действо было прервано Аликовым папой, причём самым бесцеремонным образом, – путём разгона аудитории и навешивания лектору лёгких ебуков.
…была у Дяди Лёни муза – не в меру сисястая восьмиклассница Лорка. Иногда Дядя Лёня в любовном томлении заговорщицки сообщал кому-нибудь из подвернувшихся мальцов: «Слышь, Дима,  – он почему-то всех без исключения звал именно этим именем – а у Лорки сиськи деловые! Ой, деловые-е-е-е!»…
… однажды пацаны застали Дядю Лёню в лоркином подъезде. Старый сатир стоял возле батареи и грел на ней любимца-удава (зимой было дело). На понятный вопрос последовал исчерпывающий ответ: «Лорку жду!»
… и был у Дяди Лёни кабинет. Им называлась то ли пристройка, то ли сарай возле одноэтажки. На дощатых дверях висела табличка с полинявшими черепом-костями, гласившая: «Осторожно! Высокое напряжение!» Убранство составляли раскладушка, тумбочка и табуретка. В стенки для уюта были забиты гвозди – на них Дядя Лёня вешал  полосатую пижаму, сетку-авоську и берет. 
… из дядилёниных рассказов-фантазий:
- «Вот пришла вчера ко мне Лорка в кабинет и говорит: «Насади меня, дядя Лёня!» - а я знаю, что она хочет! Она пензию мою хочет. И я сказал ей: «Пашла вон, сцуко!»…
- «Вот вчера я с Лоркой в кабинете пребывал – и стихи написал. Называются «Про брата, сестру, Христа и крест». Девочка, отойди! Остальные – слушают. (После классической паузы следовала декламация): «Брат сестру прижал к кресту: Дай, сестра, ради Христа!»
…когда кто-то из пацанов спросил: «Дядя Лёня, а за что тебя в тюрьму посадили?» - Дядя Лёня гордо и веско ответил: «За разврат!»
… ритуального слогана будущего «Драчить почётно!» Дядя Лёня не знал, но занятием этим не брезговал, уютно устроившись знойным летним днём в беседке посреди двора. О Лорке грезил, наверное…
… не прочь был Дядя Лёня и ширнуться халявной марфухой. Делалось это просто и легально. Дядя Лёня в пижаме чинно шествовал через улицу к висящему на углу телефону-автомату, набирал 03 и веско говорил: «Алло! Это дядя Лёня». После чего трубка вешалась на место, а страждущий неторопливо удалялся в кабинет. Если «скорая» долго не появлялась, дядя Лёня повторял процедуру, только на этот раз патетически вопрошая: «Ну и скока я могу кислородом дышать?!» Под кислородной подушкой подразумевалась, очевидно, «беломорина» в углу рта. Скорая уезжала, и разомлевший страдалец шел догнаться пивком.
… пробовал себя Дядя Леня и на ниве полового воспитания братьев наших меньших – а именно собственной здоровенной белой кудлатой дворняги Рэкса и соседской Пальмы, жирной и криволапой карликовой пинчерши. Основной командой было громогласное «Рэкссс-а-а! Насадить Пальму!!!» Пальма, возможно, с милой бы душой и распростёртыми объятиями приняла бы рэксовы ласки – да только туповатый здоровяк недоуменно переводил взгляд матёрого девственника с неё на наставника, пребывая в полном половом бездействии. То ли его Пальма не возбуждала, то ли Дядя Лёня недоходчиво объяснял – кто знает?
Справедливости ради следует отметить, что практикующим педофилом, как может сложиться ложное впечатление, Дядя Лёня не был, и все его похотливые поползновения были чисто умозрительными. Как сказали бы сегодня – «виртуальными».
… я помню, как в школе в течение нескольких лет мы писали с дружком и неизменным сопартником Алькой наш Первый Роман. Главным героем опуса (а как же иначе?!) был Дядя Лёня. Это был тот еще боевик! Наряду с ЦРУ, Моссадом, Интелледжент Сервис и Сигуранцей, за Дядей Лёней охотилась и городская ментовка. Первые – с целью завербовать, последняя – в стремлении торжественно и с барабанным боем засадить в тюрьму. Помимо ряда вымышленных лиц, в романе фигурировали практически все наши знакомые, друзья и приятели. События – от строго реальных до запредельно сфантазированных. К примеру (по нашей версии), причиной начавшейся очередной арабо-израильской войны было то, что Дядя Лёня подстрелил из старенького «шмайсера» верблюда на чужой территории…
И песня там была: «Пусть бежит неуклюже / Дядя Лёня по лужам / Пусть мильтоны спускают собак…»
О Джеймсе Бонде мы тогда еще и отдалённо не слышали.
Назывался этот шедевр «Последний рубль», и первая глава начиналась так: «В городе было тихо, спокойно и благостно. Только где-то далеко стреляли из пулемёта. В город входил Махно. А в этот день в семье З….ских было радостное событие: младшенький, Лёнчик, совершил свою первую кражу. Поздно вечером он вернулся домой, волоча за собой седло и граммофонную трубу. Поутру он уже шлялся в компании махновцев вокруг базара с «монтекристо» на плече…» Дальше события по всему земному шару развивались стремительно как в пространстве, так и во времени.

Когда объем романа перевалил за четыре плотно исписанных общих тетради – они начали кочевать по классу. Учиться стало вообще некогда. Но свет был не без душевных пионеров-комсомольцев. Творение попало в руки классной руководительницы. На следующий же день горе-литераторы предстали перед гневом «классного собрания». Нас долго и со вкусом обливали позором, особо подчеркивая, что столь аморальный герой не может быть выписан и, хуже того, воспет «настоящими советскими детьми». Особенно старались почему-то два рафинированных классных еврея. Что ж – значит, мы были не настоящими. Во всяком случае, спорить и оправдываться мы не стали. Переживали только, что конфискованное произведение надёжно и бесповоротно кануло в лету… Особенно жаль было замечательных Алькиных иллюстраций, выполненных в технике простой шариковой ручки. Почему-то на них Дядя Лёня, как мне сейчас представляется, был очень похож на нынешнего Кейта Ричардса.
Надвигались выпускные экзамены, и особым последующим репрессиям мы подвергнуты не были. Хотя первый урок взрослой жизни получили. И, быть может, сами о том не подозревая, сделали первую в истории робкую пробу пера в жанре падонковского романа…
На лавры не претендуем – дальнейшая жизнь без того достаточно отвалила каждому из нас и ништяков, и пиздюлей.
Но  представьте, о чем я думал и вспоминал, когда почти случайно, года четыре назад, впервые щёлкнул по ссылке www.udaff.com...

(

…умер Дядя Лёня, когда мы с Алькой служили в армии… Хоронили его очень скромно и незаметно. И мы даже не знаем, в каком месте старого городского кладбища.

Может, эти бессвязные записки – дань памяти странному человеку, навсегда оставшемуся там, за все отдаляющейся чертой нашего детства?