Предначертана господом боженькой,
не сказать чтоб прямая, дороженька
и когда спотыкалася ноженька,
вырывался по матушке слог.

И в минуты постылой кручинушки,
уходил от меня, дурачинушки,
когда выл во хмелю о дубинушке,
словно другом обиженный, бог.

Но вымаливал снова прощеньице,
ждал, наверно, его угощеньица,
свечи жег, для его освещеньица,
чтобы силы мне дал, чтоб не сдох.

Мне прощались подлость-предательство,
без упрёков и назидательства,
из груди запоздало, прерывисто,
в благодарность ему, тяжкий вздох.