К вечеру приходил Маклюшкин с женой. Ух, бля, жена у него - красавица, так и хочется уединиться с ней на часок, и смотрит таким томным взглядом, что дух захватывает напрочь.
Сидели - пили водовку. Час сидели. Маклюшкин уже никакой, а я ещё крепко держался, меня Людочка, жена его, вдохновляла на подвиги. Сама-то она тоже была не прочь вмазать... Но - ни в одном глазу. И не закусывала, только курила, как паровоз, пуская клубы дыма и рассуждая, какой приятный во всех отношениях мужчина Черномырдин.
- Ты с ним спала? - бурчал я ей, зная, что глупость абсолютную озвучиваю, и оттого ещё более возбуждённо.
- Я не сплю ни с кем,- твёрдо так отвечала Людочка.
- А с ним, - кивал я в сторону дремлющего в тарелке из-под супа Маклюшкина.
- С этим-то? - Людочка смеялась. - С этим и подавно.
- Он же муж тебе, - удивлённо и заинтригованно восклицал я.
- Ну и что, - резонно парировала красотка и закуривала очередную сигаретину.
Вот это женщина, вот это я понимаю.
- Я тебя хочу, - это хмель играл в моей голове.
- Молодец...
Нет, ну что за прелесть. Я её хотел всё сильней и сильней.
- Давай выпьем за нашу дружбу, - предлагал я, налив по полстакана.
- Что мало наливаешь, за дружбу ведь пьём, - усмехалась Людочка, и залпом выпивала, и - всё равно ни в одном глазу, только очередную сигарету вставляла в зубы и дымила.
- Давай трахнемся,- говорил я.
- С тобой? - Людочка громко смеялась - так, что Маклюшкин переворачивался в тарелке своей.
- А чем я плох, - эта дурочка ущемляла моё самолюбие.
- Я не трахаюсь с мужчинами.
- Ты лесбиянка?- вопрошал я.
- Ха!
Нет, ну что за женщина!
- Я покажу тебе настоящий секс, - заявлял я.- Ты спустишь сорок раз.
- Пиздобол, - парировала Людочка и снова закуривала.
- Давай выпьем за наш с тобой секс, - предлагал я.
- За секс - нет, а выпить - выпью.
Нет, ну что за прелесть!
- А за что же... - начинал было я, но Людочка успевала уже опустошить стакан и продолжала курить.
- Курить - здоровью вредить, - замечал я.
- На себя посмотри.
Вот это женщина! Как же я её хочу. Я начинал гладить ей коленку.
- Клешню смахни, - говорила Людочка и отводила мою руку.
- Людочка, я тебя очень-очень люблю, бросай ты этого алкоголика и переходи ко мне. Я покажу тебе настоящую радость любви.
Она была невысокая, но смотрела, тем не менее, свысока.
- Налей даме, - говорила она.
Я наливал.
- Давай выпьем за нашу любовь.
- Ты за свою, я - за свою, - отбивала мои тонкие намёки Людочка и снова, падла, залпом выпивала водку, и снова, сучка, закуривала.
Как я её ненавидел! Но ещё больше я хотел в неё внедриться.
- Людочка, - пылко сообщал я,- я всё отдам, что у меня есть и чего нету за один только лишь с тобой половой акт.
- А что у тебя есть и чего у тебя нет? - интересовалась моя любовь.
Маклюшкин сладко сопел и причмокивал в тарелке.
- У меня есть большой член, - вдохновенно сообщал я.
- Оставь его себе. А мне налей водки.
- Вот если дашься мне - налью, - ставил я условие.
- Да я и сама справлюсь, - отвечала прелесть-тётенька и действительно наливала себе стакан, и опрокидывала вовнутрь своего горла, снова закуривала сигарету и продолжала томно глядеть на меня, абсолютно трезвая.
Но какая женщина! Я уже сидеть не могу.
- Людочка, ты как целка ломаешься. Один раз трахну, и проваливай со своим Маклюшкиным, уноси его домой, и там терзай своими лесбийскими изменами.
- Я не изменяю мужу, - отвечала непоколебимая Людочка.
- А я хочу посетить твоё влагалище, - заявлял я, на что прелестное создание лишь усмехалось:
- Мало ли чего ты хочешь.
Я снова наливал водки, начиная уже завидовать Маклюшкину, который мирно сопел, а я находился не в состоянии утихомирить рвущуюся свою плоть.
- Сейчас мы выпьем, и я тебя изнасилую, - сообщал я.
- Тебя посадят, придурок.
- Ради тебя не жалко и сидеть.
Она выпивала стакан, опять закуривала табак и говорила:
- Тебя опустят, в задницу будут трахать, вафлить.
- Это мелочи всё, - пылко отвечал я, обнимая её талию,- по сравнению с твоими прелестями. Какая прелестная грудь, какие ножки, какая должна быть пизда!
Она отводила мою руку и равнодушно говорила:
- Пизда как пизда... - и опять затягивалась.
- Ну, давай, один лишь только разок, пожалуйста, я заплачу!
- Я не изменяю Маклюшкину, - она опять отмазывалась.
- Да он в жизни никогда не узнает, к тому же он почти наверняка импотент - столько пить!
- Это не твоё собачье дело, - невозмутимо говорила Людочка, - импотент он или нет.
- Как не моё! - возмущался я. - Я хочу сделать тебе приятно. Давай я покажу тебе самое сокровенное чувство всех времён и народов в действии!
- Пошёл ты, - говорила она, выливала остатки водки себе в рот прямо из горлышка, докуривала-таки сигаретину, брала с собой неживого Маклюшкина и уходила прочь.
А я смотрел на её виляющий зад и думал, как бы сделать так, чтобы ей, наконец, засадить.

Потом я в горе ложился спать, а назавтра с утра имел молочницу, ужасную бабу, которую никто не хотел, поэтому она бесплатно носила мне молоко. После неё трахал булочницу, старуху-нимфоманку, одаривавшую меня за мои сексуальные способности на халяву хлебом, к полудню ебал водочницу, поставлявшую мне за еботню эту бесплатную водку.

А потом опять приходил Маклюшкин со своей фригидной дурой-женой, но я не мог на неё смотреть равнодушно, мне её хотелось, и это после всего выпитого и выебанного.