Иван лежал на траве, положив буденновку под отяжелевшую от самогона голову, и смотрел в ночное звездное небо. Возле угасающего костра расположились на ночлег бойцы. Комиссар отряда Семенихин, после короткой агитационной речи о светлом будущем, отвечал на вопросы красноармейцев.

-А ежели кто горбат, как же он с прямыми уравняется?  –Значит, примет леченье за счет всего трудового народа. При коммунизме все будут равны меж собой.

-А дурные болезни куда денутся?  –Не будет и дурных болезней. Ведь что получается? Тянул мужик жилы на бар да господ, а жил в недостатке. Дома дети голодные и хворая жена. Вот и шел в кабак, чтобы тоску в вине утопить. А в кабаке то кто его поджидает?

-Бляди, товарищ комиссар, - хором ответили Семенихину бойцы. -Правильно, бляди. А при коммунизме потребности в кабаках не будет. Значит, и блядей тоже...

Иван вдыхал степной полынный ветерок и с удовольствием слушал комиссара. Сам он имел небольшой, но постыдный недостаток – слишком маленький для семнадцатилетнего парня хуй. За что от девок в своей деревне получил зазорное прозвище: Ванек - свистулька с ноготок.

В ночном небе мигнула и покатилась вниз яркая звезда. –Вот бы поскорее светлое будущее настало и всеобщее равенство, -подумал Иван и заснул. И приснилось ему, что его хуй вдруг стал стремительно расти и увеличиваться в размерах, вырвался из мотни драных штанов и устремился ввысь, в звездную бездну Вселенной.

Его полету не мешал ни космический холод, ни жар проносящихся мимо пылающих комет. Достигнув Утренней Звезды, хуй Ивана пронзил плотные облака ее безжизненной атмосферы и ударился несколько раз о раскаленную  поверхность, создавая тем самым небольшие кратеры. Наконец, он плотно вошел в жерло погасшего вулкана и начал проникать в самую сердцевину планеты.

Утренняя Звезда все быстрее и быстрее стала раскручиваться на хую Ивана. Из нависших над ее поверхностью облаков в каменистый грунт полетели изломанные алые стрелы молний. Планета задрожала, как нецелованная еще девка на сеновале, и тело Ивана пронзила острая, ни с чем не сравнимая радость.

Он умер мгновенно, с застывшей блаженной улыбкой на лице. Пуля вошла ему в лоб и вышла из затылка. А казачий разъезд, заставший врасплох спящий отряд, растворился бесследно в ночной степи.