Зайдя с летнего вечера в бар «Материя» я отмечаю, что в нём очень людно и как-то интересно. Помещение плохо освещено и почти ничего не видно – только полумрак, мрак, неясные очертания предметов и людей, многоголосый прибой пивного трындежа.
Я стою в двери и жду, пока привыкнут глаза и я смогу увидеть минимально необходимое – хотя бы проход между столиками. Пока жду – закуриваю.
Через десяток секунд я начинаю различать лица посетителей.
Официантки – мои знакомые девчонки Леся и Оля, бегают между столиков с охапками бокалов, как подносящие артиллерийского расчёта в ожесточённом бою. 
Мне машут рукой из-за столика, что рядом с барной стойкой. Там сидят обиженные жизнью люди, мои товарищи – Мак и Хашик. Я устремляюсь к ним.
Хашик уже пьян, смотрит глазами с поволокой медленно по сторонам. Мак ест картошку фри и смеётся – значит, почти трезвый. 
Я присаживаюсь рядом за столик, мы здороваемся, Хашик так медленно даёт мне руку, что я даже устаю держать свою на весу. Это раздражает.
Сзади на меня падает что-то тёплое, мягкое, и обнимает за шею. Я поворачиваюсь и вижу, что это официантка Леся на меня, сидячего, навалилась. Нежное приветствие.
- Привет, Леся, - говорю. – Зачем придурка напоила? – показываю пальцем на Хашика.
Леся смеётся. Приходится признать, что судя по её традиции бить меня по спине сиськами – уж очень скоро мне придётся тащить её в постель. И сделаю это с радостью – Леся из тех, кого хочется. Я общался с ней несколько раз, когда в баре не было клиентов… мы садились за барной стойкой, она угощала меня каким-нибудь коктейлем и будто невзначай демонстрировала трусики. Да что тут говорить – ею стоило заняться, хотя бы для коллекции.
Я решаю, что цеплять Лесю буду позже, под занавес, если, конечно, буду в состоянии, ведь я часто под занавес уже почти невменяем. Может быть, именно поэтому, я с Лесей до сих пор так и не переспал.
Я киваю ей, и тут же отворачиваюсь для беседы с товарищами, но чувствую, что Леся за спиной продолжает стоять столбом, не зная что ей делать с моей холодностью и сдержанностью по отношению к ней. Пока она стоит, я не могу сосредоточиться на том, что бы мне такого сказать, чтоб завести разговор, потому что не факт, что предыдущий разговор Мака и Хашика может быть мне интересен. Они частенько разговаривают на неинтересные мне темы, лишь чтоб только позлить меня.
Вдруг я почувствовал, что Леся уходит, подол её расклешённой юбочки чиркнул меня по спине.

И я спрашиваю у Мака:
- Зачем дал придурку нажраться?
- Он по жизни такой, - говорит Мак.
Хашик вперил муть глаз на Мака и говорит:
- Иди в жопу!
Разговор завязался.
- Хашик, пока был трезв, рассказал мне интересную историю. Как он шел по пути сексуального отречения, и направлял его сам Господь, - говорит Мак. – Тебе понравится.
- Пошёл в жопу! – комментирует Хашик слова Мака.
- Сначала Хашик не трахнул девушку, которую очень хотел трахнуть, - говорит Мак, - И у него получилось – он её не трахнул!
- Может, просто, не получилось трахнуть? – уточняю я.
- Может и так. И даже скорее всего, - соглашается Мак. – Но Хашик говорит, что не трахнул осознанно. Пересилил себя, мол, над плотью! Усмирил коня гарцующего!
- Разве такое возможно? - в тон Маку говорю я.
- Да! Оказалось, что это возможно! И Хашик решил не стоять на месте, а идти дальше, и усложнить задачу.
- Неужели от дрочить перестал? – спрашиваю я.
- Да ну, перестань, - смеётся Мак, но не с моих слов, а над шуткой, которую он только что придумал, и сейчас же её скажет,- Перестать дрочить – это у него на самой вершине духовного пути, так сказать, самое сложное испытание. И вряд ли он его пройдёт!

Шутка так себе, но я из вежливости улыбаюсь. Я понимаю, что Мак сильно привирает и перекручивает. Я допускаю, что Хашик, в порыве пьяного откровения рассказывал Маку совершенно другое – но Мак неисправимый пиздобол, к тому же любит поиздеваться над Хашиком. Я тоже люблю.

Хашик с иронией смотрит на Мака, а за пеленой тумана в его глазах читается бегущая строка: «Ну-ну, поговори мне тут, обезьяна лысая».
Хотя почему лысая, если Мак волосатый, и даже с усами?
- Что же было дальше? – как-то по-идиотски спрашивает сам себя Мак. – А дальше Хашик пригласил в гости другую свою пассию, при ней сильно обкурился травы, и решил не трахнуть девчонку, как и в первый раз, но уже под травой.
- И не трахнул? – спрашиваю я.
- И не трахнул! – говорит Мак, сказал так громко, что за соседними столиками начинают оборачиваться.
- Пошёл в жопу! – реагирует Хашик на всеобщее внимание.
- И тяжело было? – спрашиваю я у Хашика.
- Да… - говорит он, - …очень.
- А после того, как она ушла, ты дрочил? – спрашивает у Хашика Мак.
- Иди в жопу, я сказал, - говорит Хашик.
- Значит, дрочил, - делает вывод Мак, и уже обращаясь ко мне, - Но это ещё не всё! Следующим этапом на пути сексуальной аскезы Хашика, было вживление бомбы в его член.
- Настоящей бомбы? – спрашиваю я с напускным интересом. Мне начинал надоедать этот рассказ.
- Самой, что ни есть настоящей! – говорит Мак, - так называемая клещевидная бомба. Внешне – как клещ, но это не клещ, а бомба. Маленькая.
- Причём тут клещ? – говорю я.
- Потому что Хашику в член залез клещ. Он оттуда достать его не может. Идти к врачу – стесняется. Поэтому, чтоб сильно над темой не запариваться, Хашик придумал какую-то нанотехнологическую бомбу Бога, которая выглядит как клещ, но под завязку напичкана термоядерной взрывчаткой. А две истории о превозмогании плоти, которые я тебе рассказал - он задним числом их, наверное, придумал.
- Господи, и зачем Господу весь этот цирк с бомбой? – спрашиваю я у Хашика.
Хашик не успевает раскрыть рта, как за него отвечает Мак:
- А чтоб дать дополнительный стимул Хашику на пути сексуального отречения. Если вдруг Хашик сунет член не в ту дырку – всё, кранты, оторвёт член!
- Но ведь партнёрша ведь тоже пострадает, - говорю я.
- Правильно! – говорит Мак. - Всё правильно. И это тоже стимул. Представь, что будет у Хашика за жизнь, когда у него член оторван, а на совести – чья-то инвалидность или смерть?
- Да тут бы даже чего-то одного вполне хватило бы, - говорю я.
- Ну, ты мозги над этим не напрягай, - говорит Мак, - так Господь рассудил, и не нам его замысел анализировать. Видимо, уж больно он в Хашике заинтересован.
- А мне кажется, что Господь в нём наоборот засомневался, - говорю я. – Если б Господь верил в Хашика, то не имплантировал бы ему никаких бомб в хуй. Я вот, например, тебе верю. И я же не беру с тебя расписку, когда одалживаю тебе деньги?
Мак задумывается и отпивает пива, закусывает фисташками, жуёт их и шевелятся его усы. Кажется, будто Мак усами выуживает из окружающего пространства ответ на мой вопрос.
- Наверное, - наконец говорит Мак, - просто Господь видит, как часто дрочит Хашик, вот и засомневался. А ты б не засомневался в таком онанисте?
- Идите в жопу! – говорит Хашик.
Ну, раз Хашик и меня посылает в жопу, я решаю стать на сторону Мака и поддакнуть ему.
- Да, - говорю, - ещё и как бы засомневался.
И тут мне в голову приходит мысль, что Хашик предвидел такой мой ответ, и поэтому превентивно послал меня в жопу вместе с Маком. Но если он уже послал меня в жопу, то что мне оставалось делать, кроме как не согласиться с Маком? Дикая, слегка подташнивающая причинно-следственная петля.
Вдруг Хашик встает и идёт к туалету, демонстрируя всем присутствующим миниатюру под названием «Пьяная скотина».
«Блевать пошёл» - сообщаем мы с Маком друг другу глазами.

Пока Хашика нет – мы молча пьём пиво, становится немножко неинтересно. Я ищу глазами Лесю, чтоб послать ей импульс нежности, состоящий из улыбки и зачарованного взгляда. Но в зале её нет, только Оля стоит и потерянно смотрит на верзилу-бармена.

Хашик возвращается через минут двадцать, его ведёт за руку Леся.
- Почему вы друга бросили? – говорит она.
- Как это бросили? – начинаю я оправдываться, - мы думали, что он покурить пошёл.

Я понимаю, что мне следует валять дурака, потому что Леся возвышается над нами с Маком злая, а мне её надо соблазнить сегодня, и мне не хочется этот план нарушать. Тем более, что с Хашиком как-то нехорошо поступили.
И ещё я понимаю, что «пошёл покурить» - очень левая отмазка, потому что все посетители курят в баре. Пытаясь загладить эту оплошность, я дарю Лесе максимально нежный взгляд. Но она на меня даже не смотрит, а держит Хашика за руку. Хашик выглядит совершенно трезвым, и даже почти свежим – наверное, много умывался холодной водой, когда опорожнился блевотиной.
- Я повезу его чаем отпаивать, меня бармен отпустил, - говорит эта стерва, отдавая себе полный отчёт в том, что накрывает медным тазом наш совместный сегодняшний трах.
И они уходят.

Мы с Маком заказываем себе бокал за бокалом, сильно пьянеем, потом ещё выкуриваем косяк. И нас рубит совершенно. Мы вызываем такси и едем домой.
По пути, в моей голове лентой Мёбиуса крутится навязчивая мысль, внушающая надежду на то, что Леся специально так поступила, чтоб активизировать меня в ухаживаниях за ней, вызвать во мне подстёгивающую ревность, спровоцировать видимость потери объекта сексуального вожделения. И не будет у них сегодня ничего, попьют чаю и разойдутся по домам, а может ещё даже в такси попрощаются. В следующий раз я точно буду ласков и предупредителен с ней – даю себе зарок. Ведь для того, чтоб её трахнуть, даже усилий никаких предпринимать не надо.
Приехали, еле выхожу из машины, захожу в подъезд, лифт едет очень долго, и я почти засыпаю, когда его жду. Пока поднимаюсь – тоже немного засыпаю, долго иду через лестничную площадку к своей двери, традиционная возня с ключами, наконец я в квартире, и понимаю, что раздеться не смогу. Как есть валюсь на кровать, только кроссовки, дрыгая ногами, разбрасываю по спальне. 
На улице кто-то взорвал петарду.
«И всё-таки Хашик её не выебет. У него бомба в члене.» - подумал я и позволил мозгу отключиться.