- Гений Юпитера, соединенный в Пантакле с гением Селены в последнюю четверть фазы умирания, открывает врата в Бездну. Шесть печатей - шестая, Юпитерова, посреди Пантакля - парафраз имен "Elohim" и "Jehova", которых боятся каббалисты, но которых не боимся мы, практичные люди просвещенного мира. Все ли готово к эксперименту?
- Все готово, магистр.
- Подай мне вербу. Петух точно черный?
- Совершенно точно, я лично видел, как его ощипывали.
- Отлично. На мел нашептал?
- Нашептал, магистр, четыре формулы, четыре имени бога.
- Молодец, ты усвоил уроки.

    Этот странный диалог состоялся поздним вечером в спортзале средней школы № 15 города Щевелянска. Двое - учитель физкультуры Аркадий Проскулов и его помощник,  ученик одиннадцатого "Б" Леня Утепкин, - были одеты в белые, шитые из простыней балахоны. Леня ползал по неровному полу зала с мелом, вычерчивая жирным крошащимся куском  пятиконечную звезду. Звезда получилась внушительных размеров, и была вписана в центральный круг разметки зала.
    - Ничего, что Пантакль как бы перечеркнут центральной линией, Аркадий Семенович?
- Нормально, то мел, а то - краска. Теперь повтори мелом круг по разметке - ответил Проскулов, и погрузился в чтение покоившейся на пюпитре массивной книги. Пюпитр, взятый напрокат в кабинете музыки, от тяжести фолианта покачивался на трех ножках, стоило лишь перевернуть страницу.
- Аркадий Семенович, а ничего, что верба, а не оливковая веточка, или там омела хотя бы? Я что-то не читал про использование вербы в ритуалах.
- Наплюй на условности, ученик. Еще Папюс учил, что ритуал имеет второстепенное значение по сравнению с намерением мага. Мы ведь и формулы будем с тобой произносить далеко не на латыни, или там на арабском, как в оригинале Гримуара.
- Разве Гримуар был не на арамейском? Каббалисты же вроде, семиты там, хуиты, а? - поднял взгляд Леня.
- Спокойно, леня, я в теме. Арабы тоже семиты, - парировал вопрос Проскулов - Не отвлекайся, рисуй.
    И Леня продолжил свое движение на четвереньках, сопя,  старательно вычерчивая линию вдоль баскетбольной разметки.
    Закончив работу, Леня передал мел наставнику, и принялся отряхивать пыль с балахона, пока Проскулов рисовал в границах лучей пентаграммы замысловатые символы.

- Ну вот мы и готовы. Начинаем! - Аркадий Семенович стал к импровизированному аналою, раскрыл книгу на известной ему странице, и монотонно, вслух, забормотал  заклинания, дирижируя невидимым и неслышимым оркестром посредством веточки вербы, зажатой в левой руке. Леня закопошился в ранце, и извлек оттуда полиэтиленовый пакет, в котором он принес мертвую птицу.

- Иегова, Элохим, Тетраграмматон, Саваоф, господь Великий и Всеведущий! Именем твоим, начертанным на крылах небесного воинства, призываю бездну открыться! Шестью печатями, окропленными кровью нечистой, в полуночный час единения Юпитера и Селены, призываю бездну открыться! Разверзнись, изначальная Бездна, выпусти того, кто нам нужен, заклинаю именнем господа нашего Саваофа! Выпусти его в круг из печатей, в Юпитеровы оковы, дай нам ответы! Владетель искушений, Асмодей - Узник, выйди на свет, предстань предо мной, и повинуйся слову моему, ибо оно от Бога, единого и Всесущего! Именем Иеговы, Элохима, Тетраграмматона, Саваофа призываю тебя! Явись, Асмодей, и будь в моем подчинении!
      Эти непонятные словеса гулко отдавались эхом в пустом спортзале, погруженном в полумрак, нарушавшийся слабым огнем пяти свечей. Веточка вербы ритмично описывала круги  в воздухе, и, казалось затаившему дыхание Лене, тайным свечением занялись глаза магистра. "А вдруг он не явится?" - с тревогой подумал Леня, и тут же, негодуя, отбросил эту мысль. Без веры в священный ритуал не пребудет успеха!
      Леня весь подобрался, сосредоточившись на созерцании центра пентаграммы, в котором рукой магистра был начертан магический символ Юпитера. Магистр бормотал и бормотал, и голос его становился все громче. Эхо заполняло окружающее пространство, и воздух как будто стал плотнее, и теплей. Веточка вербы указывала в пентаграмму, и туда же сейчас было направлено средоточие воли вызывающего.
    - Господь Саваоф, Тетраграмматон! - у Проскулова явно пересохло в горле, но он не останавливался, продолжал теперь уже почти выкрикивать сакральные формулы из Гримуара. - Разверзнись, бездна! Явись, Асмодей, повелитель тщеславия! Явись на зов крови нечистой! - и Проскулов сделал глазами знак.
    Леня бросился к пентаграмме, и, старательно надавливая, принялся выжимать из пакета кровь, которой успела оплыть тушка петуха. Кровь капала, глянцево-черная в темноте, на лучи звезды. Леня торопливо обошел Пантакль против часовой стрелки. Теперь отсветы язычков пламени от свечей блестели смутно на каплях крови, разлитой по полу.
    Магистр не унимался:
- Приди же! Явись под мою власть, Асмодей! - но ответом было только эхо.
Теперь Леня заметил, что магистр помрачнел лицом. Ритуал не срабатывал. "Наверное, дело в вербе. Или в этой перечеркивающей линии," - заключил про себя Леня,  но виду не подал, чтобы не расстраивать себя и наставника.
- Явись, Асмодей! ЗАКЛИНАЮ, ЯВИСЬ, СУКА! - прокричал исступленно Проскулов, теряя последнюю надежду на успех ритуала.

    И в этот миг свечные огоньки, как один, заколыхались, едва не погаснув, и  в зале ярко вспыхнул свет.

    Леня от неожиданности закрыл лицо рукавом. Проскулов замолк, выронив веточку.

    - ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ??!! - громогласно проревел некто, и Леня испуганно сжался. Проскулов растерянно озирался.
- Я спрашиваю тебя, Аркадий, что здесь происходит? - от входа в спортзал к ним стремительно шагал человек в мешковатом костюме.
    Это был директор.
- Владимир Генрихович, мы тут это..ну.. - заметил директора Проскулов и сдавленным голосом стал оправдываться.
- Что - это? Что - ну? Сектанты? Сектанты блять? Ладно ты, скотина бесполезная, с тобой все ясно! На кой черт ты парня в свои дрочки втягиваешь? Ты мне объясни, на кой ты парня хуйней страдать заставляешь, мудила?! - директор школы в гневе вытирал красное от натуги лицо платком.
- Владимир Генрихович, я все объясню, я все объясню, - залепетал Проскулов, и ринулся тушить свечи.
- Ты мне, скотина, все объяснишь, когда я тебя уволю, понял? Ты меня понял, скотина ебучая? А ты кто таков, из какого класса, балбес ты недоделанный? - обратил свой гнев директор на Леню.
- Я из одиннадцатого "Б", Утепкин, - выпалил Леня, чувствуя, что вскоре его ожидает суровая и неминуемая кара.
- Одиннадцатый класс!!! - в крайнем возмущении воскликнул Владимир Генрихович, и воздел руки, как бы в молитве, - Одиннадцатиклассник устраивает колдовские свистопляски на пару с учителем физкультуры! И это после десяти лет вдалбливания в твою пустую башку основ физики! Химии! Биологии! - директор брызгал слюной себе на пиджак, остервенело вытирая багровую морду платком. - Да какой же ты школьник после такого? Ты что, хочешь в ПТУ доучиваться, дрянь такая?! Ты хочешь  на стройке работать, кирпичи из глины лепить, дегенерат? Вон из школы, завтра же, переводись куда хочешь! - директор даже топнул от злости ногой. 
- Владимир Генрихович! - набрался духу Леня. Ему уже нечего было терять. - Мы же не просто так тут..колдовали! Мы же для школы!
- Для школы? - глаза у директора полезли из орбит.
- Для школы! - с вызовом ответил звенящим голосом Леня. - Посмотрите, какие места занимает школа на спортивных соревнованиях. Да мы третий год по баскетболу аутсайдеры!
    Директор опешил.
- Причем же здесь ваше хуево чародейство, а? Ты мне скажи, причем? - и Владимир Генрихович зло прищурился.
- Да просто магистр..то есть, Аркадий Семенович уже все здоровье на нас положил, все силы истратил, а мы никак не заиграем! Он и по Гомельскому нас тренировал, и по нба-шному, а мы как идиоты мимо корзины мяч кидаем! Что ему оставалось сделать?
- Правильно, что же ему оставалось сделать - конечно же, поколдовать, блять! - язвительно прокашлял директор, смахивая со лба бисеринки пота.
- Да! Колдовство! Вот что нам нужно! Мы только хотели узнать у демонов, в чем причина наших поражений, и заставить Асмодея, - Леня переглянулся с Проскуловым - нам помогать! Больше нам ничего не поможет, Владимир Генрихович! Мы ради школы еще и не на такое готовы! - и Леня бессильно опустился на корточки.
    Директор, насупившись, молчал. Проскулов ползал по центральному кругу, вытирая своим балахоном следы мела, отковыривая воск с дощатого пола.
- Ради школы, говоришь? - директор задумчиво оглядел спортзал, будто на него смотрели сотни глаз зрителей. - Ради школы... -  платок отправился в карман пиджака. - Ради школы... - и Владимир Генрихович, развернувшись, вышел вон. Раздался щелчок выключателя, и спортзал оказался во тьме.

      После приема на работу нового учителя физкультуры - молодого и толкового выпускника столичного спортивного вуза, - дела у баскетбольной сборной школы № 15 пошли на поправку. Поначалу были проигрыши, но железная рука физрука, и его несомненное знание тактических основ игры привели, наконец, ребят к долгожданной победе на городском первенстве. Школьники играли на удивление слаженно, без промаха попадая из-за трехочковой линии, проделывая на площадке умопомрачительные по юношеским любительским меркам комбинации и розыгрыши, чем снискали зависть у соперников. Поговаривали даже, что мячи, которыми играли ребята, сделаны их особого материала, легкого и прочного, из-за чего их проще направлять точно в цель, и делать самые изощренные пасы с отскоком. При этом, правда, соперники стыдливо отмалчивались в ответ на вопрос, а как же у них самих не получалось попадать этими же самыми мячами.
    С тех пор школа № 15 навсегда заняла свое место в спортивной истории Щевелянска, как одна из лучших в баскетболе.
    Те самые, "счастливые", мячи я до сих пор храню у себя в кабинете, на почетном месте рядом с наградными кубками. Два как будто совсем новеньких мяча - символы нашей спортивной славы.
    Я не знаю, откуда они взялись. Может, их некогда принес неожиданно исчезнувший однажды  Проскулов. Урод, даже заявления не написал.
   
    Вы будете смеяться, но иногда, ближе к полуночи, мне кажется, что внутри гулкой пустоты, которой они накачаны, звучат два голоса. Они шепчут странные, никогда мною не слышанные раньше, слова на незнакомом языке.
    И в эти минуты мне, директору школы, делается страшно, как первокласснику.