Мы поймали такси и поехали на окраину города, где фонари горят через один, и получить «перо» под ребра легче, чем поковырять в носу. Это настоящая клоака. Дешевые спальные районы, где всегда можно найти милый, грязный притончик тети Вали и не парить себе мозги о способе поведения в обществе.
  Тетя Валя преподает класс фортепиано, в какой то детской музыкальной школе. Она пытается привить детям нечто возвышенное и морально дозволенное. Гаммы, например или «Собачий вальс». А дети как, типичные сволочи задрачивают своего педагога до седых волос, и ни хуя не хотят правильно ставить пальцы на клавиши. Этого хотят их родители. Но родители вообще до хуя хочут.

  Зато в этой школе поселился злоебучий завхоз Ибанов. Причем совершенно не еврей. Личности с такой фамилией и вдобавок русские, еще встречаются в провинции. Так вот этот Ибанов и прибрал к рукам всю школу, включая и саму тетю Валю. Будучи профессиональным хакером и жуликом по натуре, он ворочал делами школы и вышестоящего управления как сам того хотел. Он доил всех и вся. А любил тетю Валю. Он купил ей подержанный Nissan, а она возила его на темные делишки, как и положено любимой.

  Вечером, после девяти, квартирка, в которой они совместно проживали, превращалась в уютную «малину». Там собиралась шпана и местные шалавы, иногда заходили менты, потереть кое какие вопросы с уголовными элементами.
В квартирке тети Вали было всегда тепло, накурено и бегали собаки. На шкафу неизменно спал огромный, полосатый кот.
  Вот сюда то мы и зарулили, прихватив пожрать и выпить в магазине экономического класса «Дубинка». Залаяли собаки, засуетилась тетя Валя. Сам Ибанов сидел за компьютером, и лепил фальшивые документы на какого то Арукяна. Иногда завхоз брал работу на дом.
  Мы вывалили на стол пищевые продукты, и бухло. Журналист Якин как обычно сморщил нос от запаха псины.
  - Ибанов, вы бы хоть проветривали хату иногда. – заныл он.
  - Кому не нравится – идут на хуй. – лаконично ответил завхоз.
  - У нас гость из Заира, неудобно
  Ибанов как бойцовский петух наклонил голову, окинул негра опытным взглядом и чихнул. Брызги полетели на клавиатуру. Завхоз утер нос, протянул костлявую руку и представился  - Ибанов.
  Негр, заулыбался еще шире. Видать у них в Заире запахом никого не удивишь.
  - Зуаб, билять. – ответил он и пожал протянутую руку.
  В это время тетя Валя накрывала на стол. Ей помогал снабженец Тухленко, подпизживая обрезки салями. Грохотов разлегся на диване и включил телевизор.
На экране поздравляли мэра, но это был еще утренний выпуск. Показали бы его ночным выпуском. Но телевидение в это время не работает.

    Мы с Якиным открыли бутылку «хлебной» и разлили по стаканам. О, как я люблю стаканы. Те самые столовские стаканы с монументальными гранями. Все богемское стекло шло бы на хуй супротив этой посуды. Стаканом не ошибешься в дозировке. Стаканом можно переебать по лбу, злослова или какого ни будь снабженца. Стаканом, наконец, можно просто гордиться как символом ушедшей эпохи.

  И мы четыре мужчины, плюс снабженец Тухленоко и тетя Валя рванули по сто пятьдесят «хлебной». Сразу затихли собаки, и погас телевизор. Кот на шкафу открыл левый глаз. Водка пошла в чрево жизненной силой. Мы смотрели друг на друга, словно в первый раз. Это открылось второе и самое важное дыхание. Мы вышли на финишную «прямую», и теперь стратегия не имеет никакого значения.
  Закусили. Тетя Валя села за пианино и стала наигрывать старые блюзы. После ста пятидесяти ее всегда тянет на блюзы. А вот после четырехсот она начинает громко спорить о великой силе педагогического искусства. Поэтому ей больше трехсот пятидесяти, стараются не наливать. Уж лучше блюзы.
  Мы расселись округ стола, расслабленные и умиротворенные. Выпив еще по сто, мы заговорили об узости сознания.

  - Расширить горизонты помогают, мексиканские кактусы – говорил Грохотов.
  - Пошел ты на хуй, со своим Кастанедой – возражал Якин.
  - Мы ближе к востоку, чем к западу, наша психика и так неимоверно широка, безо всяких кактусов. Познать высшие материи легко, если пить проверенные и очищенные напитки. Суррогаты – вот тот великий тормоз к познанию сущего.
  - А гашиш? – спросил Ибанов
  - Гашиш имеет некое положительное свойство, но он иногда сознание запутывает  и не дает найти исходную точку.
  - Зеро, – вдруг встрял снабженец Тухленко.
  - Зеро – это какой-то, латиноамериканский мачо, в шляпе и с плащем? – спросила тетя Валя.
    Тухленко попытался что-то ответить, но Грохотов дал ему в селезенку.
  - Мне кажется, выйти  за пределы сознания невозможно – засомневался я
  - Да ты уже за его пределами, – возразил Якин.
  - Посмотрите на негра. Он из тех мест, где первобытный быт не засоряет видение внешнего мира. Зуаб, ты веришь в бога?
  Негр встрепенулся и сказал: 
  - Боги там, билять, - и указал куда то на шкаф, где щурился полосатый кот.
  - У них много богов и каждый отвечает за свою сферу, – продолжил мысль Якин.
  - А вот я, пока не увижу бога или хотя бы черта, не уверую, – уперся Грохотов.
  - Атеизм сейчас не в моде, а черта ты рано или поздно увидишь, такова участь всех запойно пьющих людей.
 
    В это время, в комнате вдруг как-то резко похолодало, а собаки вскочили и залаяли. Кот на шкафу зашипел. Негр перестал улыбаться. Это незначительное изменение ситуации быстро прошло, и мы снова наполнили стаканы. Тетя Валя захлопнула, случайно открывшуюся форточку. Тут я, почему-то вспомнил Льва Толстого и его проклятую бороду.
  - А за графа Толстого по сто жахнем? – предложил я мерзкий тост.
  - Что б ему там черти, вилами в жопу с утра и до вечера.
  - Давай и за графа, хуй с ним, – согласился Грохотов.
    Мы торжественно выпили. Критическая доза тети Вали подошла к отметке триста пятьдесят граммов. Тогда Ибанов включил пизженную магнитолу. Заиграло старое доброе диско. Все повскакивали с дивана и принялись плясать, как последний раз на Титанике. Негр вытворял нечто невообразимое. Какие то ритуалы Вуду - аж страшно становилось. Якин скакал как орловский рысак и при этом орал матерные частушки. Я попытался пойти в присядку вокруг тети Вали, но упал и больно ударился о шкаф, придавив хвост одной из собак. Та взвизгнула и укусила Грохотова. Шофер дал ей здоровенного пинка, и сплюнул на ковер. Снабженец Тухленко корчился где-то в углу, постоянно что-то жуя. Кассета кончилась. Мы, тяжело дыша сели. Выпили еще. Тете Вале налили сразу двести и она, что-то сказав о дошкольной педагогике, рухнула на широкий топчан в углу. Завхоз Ибанов нежно укрыл ее пледом, слегка поеденным молью. Потом он снова сел за компьютер, во первых потому, что работу надо было доделывать, а во вторых потому, что у нас закончилась водка.

  За бухлом решили идти вместе. Собаки проводили нас до лифта, и мы веселой гурьбой, вперлись в узкую кабину. Я нажал «первый этаж», словно это была «ядерная кнопка». Лифт со скрежетом пополз вниз. Впятером в лифте было очень даже неуютно. Тусклая лампочка не прибавляла радости. Мне показалось, что мы спускаемся уже пол часа. Видимо Якину тоже.
  - Блядь, чего он так тащится? – вопрошал он просто, в никуда.
  - Старый, сука, лифт, – успокоил его Грохотов.
  Но когда прошло еще десять минут, занервничал и он.
  - Да что это, за еб твою мать, – зарычал он и стал нажимать остальные кнопки.
    Лифт неожиданно остановился и его створки с противным лязгом раздвинулись.                           
Мы, вспотевшие, вывалились из кабины и торопливо вышли из подъезда.
На улице была умопомрачительная темень. Не было видно даже соседних домов. Ебучая, луна плотно спряталась за тучи, и не горел ни один фонарь. Однако мы, повинуясь древнему инстинкту, зашагали направо в сторону круглосуточного магазина «Феникс». Мы прошли с пол километра в полной темноте и тишине. Не было слышно ни лая собак, ни пьяных криков местной босоты, ни приглушенных вздохов малолетних шалав в кустах. Да и кустов мы, как будто, не видели. Только шуршание наших подошв, говорило о том, что мы еще существуем.
  - Где этот, бля магазин? – спросил Якин.
  - Хуй его знает, – ответил я.
  - Какая то поебень твориться, – вставил Грохотов, – ебаная тьма.
  - По моему мы не по асфальту идем, видно не там свернули. – продолжил тему журналист.
  - Да, блядь, какие то камни. – согласился я.
  И тут луна резко вышла из-за густой, похожей на пластилин тучи.