Жыву в спальном районе, толька не сплю ни хуя. Фсе какие-то потрясения. То Покс абругает, то Тилешкиной на ночь начетаешься. Патом кошмары мучают. Кинтавры пачиму-то сняцо. От них уж точно грязными трусами не отмашешса. Да исче окна у миня на ларек, а там и ночью жызнь кипит, каг на поле чюдес. 

Фчира например, не спицо, фтыкаю с балкона. Два чювака идут. Оба с топориками маленькими, типо томагафкоф. Ога думаю, либо толкиенисты, либо римонт у каво-то затянулся. А они пьяные, бешеные, што твой Чингачгук, топорами машут, орут чиво-то. У миня каг раз пелотко с тещей где-то припозднились. Неушто думаю, хоть в чом-та мне павизет и ани под раздачю попадут? Хуй там, через некаторое время бабы маи пришли. Жывые и здоровые. Физически в смысле. Психически-то у них абеих ремиссия сразу после свадьбы завершылась.  Фтыкаю дальше. Возвращаюцо эти индейцы, да не адни. Тело несут. Думаю, заколбасили каво-то. Присматрелсо, нет, третий жывой. Только в коме алкогольной. Эти ево тащат. Тапоры па ходу прапили. Или  праибали. Хуле, топоры праибать не штука, с этим пачти фсе сталкивались. Устали друзья, третьего кореша на дорогу бросили, сами на ниво сели. Адин на ноги, фтарой на спину. На жеппе стол сервировали. Я и сам бухал в жызни каг попало, в том числе из кансервной банки и даже из лампочки, паэтому туд для миня никаких откравений не было. Пили из горла. Но закуска удивила. Майонез «Мая семья». Прям из пакетика. Касмонафты, падумал я. Они еще весь залатой диск Питлюры спели, патом Круга затянули и пад песню «Девачка-пай» на минтовском луноходе уехали. Ну точно, касмонафты.   

Задримал я… Прасыпаюсь от диких визгоф. Добрые питерские дворняги крысо поймали, и рвут ее на части, медлинно, с расстанофкой. Крысо пищит благим матом. Патом здохла канешна. Нада схадить, труп апознать. Вдрук Лариско? У миня в начале лета папо приезжал, римонт памагал делать. Хуле, прадвинутым людям удмурты ремонт делают, ни хуя не таджыки. А у дома в норке крысо жыла, Лариско ее папо назвал.  Типерь когда папо званит, спрашывает иногда, каг она, семья ее. Уважаит значет, каг многодетную мать. Из-за ларискиных дитей у миня уже пелотка к парадному падхадить баицо. Однажды наверна  сафсем дамой не придет. Скарей бы.

У наз в армеи крыс-людей до хуя было. До таво дахадило, что партянки пиздили стиранные. Я, панятно, ф тирпилы ни разу не папал. Патаму што сроду партяног не стирал. Сваих разумеецо. Но фсе равно ни хуя ни радовала пирспиктифка, што я партянге однажды пастираю, а их спиздят. А если чужые миня заставят стирать, и их патом сапрут? Вдвайне блядь абидна! Паэтому фсигда начику прихадилось быть. Таг долга я аб этам думал, што паранойа миня ахватила. Вдрук, думаю, хищение портяног - эта происки врага, штоб обороноспособность страны подорвать? Начнут с чистых, а патом и до грязных доберуцо. Начал я на ночь сваи портянги под падушку класть. Толька это миня нинадолго успакоило. За сослужывцеф стал пирижывать. Напесал рапорт комбату, штоб фсех обязали на ночь партянке сибе пад падушку прятать. Он такому придлажению страшна обрадовалсо и, сказал «идиот блядь». Я сразу понял - он сам сибя таг выругал. Абидно стало, што он столько лет в войсках, а сам не додумалсо до такой прастой весчи. В благодарность он миня  решыл дасрочно уволить. На какую-то камиссию послал. Но комиссия сказала – пусть служыт. Наверна хатели, штоб я еще што-небудь палезное придумал. Но у миня уже ничего не придумалось, патаму што от запаха портяног не спалось и па утрам пачиму-то голова сильно балела.   

Однажды ни спал я ночью и поймал-таки адново чилавега-крысо, каторый штаны маи шмонал. Ничево не нашол он, патаму што я деньги в шыринку зашывал. Мы канешна ево атпиздили. И штобы бес палева и синякоф не было, фсем взводом крысо обосцали. Уринотерапия это называецо. Никто патом с ним служыть не захотел, и его в артиллеристы перевели. Туда па ходу фсех таких берут.

Я типерь панимаю, пачиму в кено фсигда показывают адин и тот же беспезды жызненный сюжэт. Например, на какой-нибудь важной высате пагибает разведгруппа или десантнеги. Но не сдаюцца ни хуя. И когда сил и патронаф у них нет сафсем, они артелеристам звонят и гаварят: «Вызываем агонь на сибя и нииебет!!!». А артилеристы, фместо таво, штоб начальству доложыть и падмогу отправить, с радастью начинают по десантнегам хуячить из фсех сваих ствалоф. А патом в кено показывают, каг главный генерал (тоже канешна бывший артиллерист), приезжает на поле боя, позлорацтвовать. Но толька залупу ему на воротниг, фсигда кто-нибудь жывой остаеца. Гинирал канешна лезет с картинным сачувствием, обнимацо пытаеца. Толька кто с ним будет абнимацо, с обосцаным-то? Кричит тогда десантнег диким криком. Таскливо ему, што друзья ево - харошые парни в сырой зимле лежат, а к нему обосцаный артиллерист пристает. И кено на этом кончаецо.

Ф жызни  канешна фсе не таг плохо пока. И вазмездие крысо настигло. Толька я фсе равно сквозь до дембиля партянки пад падушкой прятал. От гриха подальше. Ни к чему племя артиллеристоф плодить.

Давно уже не в армеи. Жыву в спальном районе, но сплю фсе равно хуева. Безработица, безденежье, бессоница… Думаю вот, можыт начать носки пад падушку класть?