Идет укуренный наркоман по улице, а навстречу ему бабка старенькая, и спрашивает:
- Сынок, как мне поскорее найти Площадь Ленина?
Наркоман задумался надолго, а потом и отвечает:
- Дык, это… Как его…. Площадь Ленина, говоришь? Так это тебе нужно, бабуся, длину Ленина умножить на ширину Ленина.
Любимый анекдот Брута.

Леночку с первого же дня приютила большая семья из пяти монахов, занимавших две самых дальних кельи. То, что Леночка никакой не мальчик, а самая настоящая девочка ( в смысле баба) стало понятно чрезвычайно скоро. Достаточно было ей попроситься пописать.

После полученного разрешения Леночка и пописала. Прямо у всех на виду. Присела на корточки и справила малую нужду. Типа поссала. Без разных там затей.

Монахи как бы даже и не удивились. Подумаешь! Баба! Говна пирога! Ну, немножечко обрадовались. Ясен перец! Баба в мужской обители! Вроде как и не удивительно, но все равно приятно.

Ясное дело, что те пятеро, что так быстренько раскусили Леночкин маскарад, не поспешили разнести эту новость по всей братии. Пошептались тихонечко и решили никому о том не рассказывать. Пусть все думают ( и игумен в том числе), что новоприбывший отрок и в самом деле отрок. Никакая он не девочка, короче. Мальчик и все! Не след братию в соблазн вводить, а то ведь и до греха недалече!

Главное, чтобы впредь не было больше никаких посадок на корточки! Хочешь писать? Да ради бога! Только, пожалуйста, как все нормальные люди - стоя. А то ишь ты!

Чтобы Леночка особенно не выпендривалась, ее без лишних слов отпиздили, якобы за то, что…. Что там они придумали? Короче, за какое-то там чудовищное нарушение монастырского Устава.

Леночка, не знакомая ни с каким Уставом, безропотно стерпела тумаки, справедливо полагая, что так все и должно быть. Если что-то нарушила, то стало быть должна быть наказана. Мало того, она клятвенно заверила всех пятерых озорников, что отныне она будет беспрекословно исполнять все их приказы и слушаться их во всем.

Для более быстрого усвоения урока и укреплении в вере эти пятеро монашков на все голоса запугали несчастную жесточайшей расправой за ее прегрешения. Ей грозили какими-то невиданными пытками и нескончаемыми мучениями в случае если она сделает что-то не так, скажет что-то не то, взглянет как-то не этак и т.д. Обалдевшая от таких ужасов Леночка снова описалась (уже стоя), разрыдалась и в конце концов вверилась "святому попечительству", навязанному ей добросердечными братьями.

Попечение заключалось в скудной кормежке, редких ночных прогулках и постоянных тумаках. Что касается ночных прогулок,то такие меры предосторожности были затеяны для того, чтобы больше никто из монахов монастыря не догадался о тайне Леночки. Пятеро знают, ну и достаточно! А без свежего воздуха совсем уж было бы худо сиротинушке.

Ну, и конечно, основной смысл попечительства заключался в бесперебойном совокуплении с Леночкой - по одиночке и всем квинтетом.

Леночкин режим дня был очень жестким. Жестче чем в дурдоме. Непривычная к такому плотному графику, она некоторое время даже чуть-чуть уставала после семейных забав, а потом ничего, привыкла, освоилась и стала находить эти забавы по меньшей мере полезными. К хорошему быстро привыкаешь!

Любопытно, что все монахи-попечители употребляли нового послушника исключительно по-мужски. В смысле в попу. Даже не смотря на то, что послушник, в общем-то, дама. Которая, кстати, была бы возможно и не против естественного коитуса со своими попечителями. А то все в попу да в попу….

Да кто же ее спрашивал! Тем более, что для монахов таким способом было привычнее. Пока Леночки-то не было на острове они друг с другом забавлялись именно этим способом. Как же еще? Вот и привыкли. Втянулись. Педерастия, она такая… Засасывает.

А тут Леночка появилась. Ну так и что? Что ж теперь, привычки менять? Смысл? Баловст
во одно! Да и грех это!

Конечно, каждый из монахов-попечителей, будучи еще в миру, слышал, что сексом заниматься предпочтительней с особой противоположного пола, типа с бабой. Но в монастыре им эту дурь из головы быстренько вышибли. Какие еще на хуй бабы? Вы что? Ополоумели? Теперь вы божьи люди. Теперь никаких баб. Только бог! А ебаться захотите, так и ебитесь друг с дружкой! О боге только не забывайте.

А о боге никто и не забывал. Монахи-попечители тоже о боге помнили. Бывало шпилят Ленку в очередь и молитвы вслух читают. Когда и псалмы поют. Когда и мирскую песенку хором исполнят. Иногда и Леночку заставят помолиться.

Леночка все с ней происходящее воспринимала со смирением. Стасик ведь предупреждал, что легко не будет. Однако этот же Стасик говорил, что и трахать ее больше никто не станет. Получалось же все иначе - трахают, да еще как! Выходит, что он ее обманул?!

Да и где он сам-то? Привез ее на какой-то чудной остров, сдал на попечение монахам-извращенцам и исчез неизвестно куда! Короче, мерзавец этот Стас. Трепал языком только. На самом деле все сложилось далеко не так, как он ей обещал. Далеко не так.

Ну да и черт с ним! Пошел он на хуй, короче! Леночка была по своей натуре неприхотливым существом. Есть-пить дают и слава богу! К мужицкой похоти она привыкла еще в дурдоме, так что монахи по большому счету ее не очень-то удивили.

К тому же их всего-то пятеро! В больничке мужиков побольше было раз в тридцать! Да и уроды все как один. А тут другое дело. Тут божьи люди. А угождать им - это все равно что угождать богу. Стало быть, Леночка занимается богоугодным делом. А то что попа все время болит….. Ну так это ерунда! Стерпится. Как говорят эти чудаковатые монахи, господь терпел и нам велел.

После подобных умозаключений Леночка совсем успокаивалась. Все что с ней происходило, она принимала покорно, справедливо полагая, что иначе и быть не может. Стаса она больше не вспоминала. Мало того, она даже забыла кто это. Что за Стас такой?
Через два месяца пребывания на острове Леночка настолько вжилась в новую семью, что ей стало казаться, что она здесь родилась и выросла, что она здесь была всегда, и эти добрые монахи были здесь всегда, и не было никакого дурдома, никаких скитаний, никакого Стасика, а сама она есть не кто иная, как божья служанка, угождающая богу в лице своих попечителей. И так было. И так будет всегда. А что в жопу ебут - так это, знать, богу так угодно.

И все было бы хорошо. Дни пролетели бы за днями, месяцы за месяцами, годы за годами. Прошла бы жизнь. Состарилась бы Леночка в образе Вадима и померла бы спокойно. И похоронили бы брата Вадима на монастырском кладбище. И вспоминали бы его (ее) теплыми словами за кроткость и смирение. Да вышло так, что узнал о существовании Леночки сам игумен…..

Как это случилось, никто теперь уже и не знает. Только узнал игумен про Леночку и про ее попечителей. Видимо кто-то из самих попечителей и настучал. Либо проговорился на исповеди. Короче, разгневался игумен. Шибко разгневался. Монахов грозился "выгнать из святой обители на хуй!", а саму бедняжку Леночку затребовал к себе на беседу.

Неизвестно о чем они там беседовали, только через трое суток той беседы игумен смилостивился и простил пятерых братьев-попечителей. Никуда их не выгнал и в правах не ущемил. Леночку снова вернул им на попечение, велел кормить сытно, "за чистотою исправно наблюдать" и раз в неделю приводить к нему на исповедь. И еще разрешил им "и далее опекунствовать над сиротинушкой, но в разумных пределах, о боге не забывая".

Так прошло еще три месяца.

Шила в мешке не утаишь, а Валаам островок маленький. Скоро вся братия Валаамской обители знала о новом послушнике Вадиме-Лене. Где, когда, с кем, как, сколько и зачем.

Все знали о Леночке. Только помалкивали. Знали и молчали. Молчали и трахали в попу Леночку все кому не лень. И никому об этом не рассказывали. Ибо и так все об этом ведают.

Кроме Стасика.

Он об этом скотстве не ведал.

Но вот пришла пора и ему все узнать.

Он все и узнал. И ужаснулся! И поразился узнанному! И опечалился несказанно. И утонул в сомнениях.

Как! Как!!!!!! Как она могла!!!! В то время, как он возносился к вершинам духа и знания, она низвергалась на самое дно порока! Он, значит, камни тяжкие на своем горбу таскал во имя искупления, а она, значит, в это время жопой вертела! Он своим подвижничеством снискал прощение и уважение заслужил, а она своим распутством и бесстыдством заработала себе кликуху Ленка-блудница! О! Горе! Горе!!!!!

Долго оставался Стасик безутешным, горевал, плакал, молился. Ну что, блин, за хуйня такая! Однако, надо что-то делать. Надобно как-то решать этот вопрос, надо разбираться с проблемой-то!

И решение пришло. Само пришло. Как-то сам Стасичек до этого догадался. А решение его было такое - надо спасти Лену от нее самой!

И он ее спас.

Заманил обманом к монастырскому причалу, где качались на волнах несколько деревянных лодок. Для нужд монастырских.

Заманил да и ебнул бедняжку-блудницу веслом по голове так, что та потеряла сознание сразу же. Не мучалась. Затем погрузил на лодку, выбросил вон весла и оттолкнул лодку от берега.

Вот это, братцы, спасение!

Брат Герман-Стасик немного потоптался на бережку, наспех помолился о спасении заблудшей души Леночки, перекрестился истово, развернулся и побрел вглубь острова.

Так он оборвал последнюю нить, связывавшую его с прошлым. В душе Германа воцарилось прежнее спокойствие.