Бойня... Это слово наполняет людей по-разному. Но те, кто в лицемерном ужасе хватаются за жопу и закрывают волосатыми ушами свои зенки, являя миру лицо вонючего гуманизма, даже не подозревают о том, как точно они повторяют форму банки, куда сами себя закатали.
Их емкость, в которую они верят, как в свою жизнь, и за пределы которой не в состоянии высунуть ни единого куска своей тушки, хренова эта стекляшка бля, сделана из их собственных страха и слабости. Из этого ихнего жиденького и почти прозрачного дерьма.
Резун в своем "Аквариуме" писал, что самая жестокая и подлая птица - это голубь. Потому что он никогда не станет сопротивляться более сильному и выберет финал безвольной жертвы, но всегда заклюет того, кто окажется слабее его. И по возможности заклюет насмерть, с весьма милым видом. И чаще всего этим заклеванным будет другой голубь - ослабевший или подраненный.
Тот кто в бойне видит только кровь и смерть - попал в заложники к собственному страху, шантажирующему его же собственную слабость его же собственной смертью. И для такого человечишки уже нет права на поднятие головы. Потому что если он ее поднимет, он увидит ненависть.

Ненависть. Это страсть. Подобная любви. Но если любовь светла, полнокровна и жертвенна, то ненависть это полыхающая багровым пламенем кровавая жажда. Это свзь между душами. Это удары огня в сердце - черное сердце мира. Это страсть смерти.
Убийство без ненависти есть равнодушный акт умершвления. Как соединение плоти ради оргазма без любви в сердцах, без красной нити соединяющей души. И если и рождается страстишка к подобным актам, то цвета у ней какие угодно дерьмовые, кроме цветов упоения и радости. Эти страстишки человеческие сродни удовольствию холуя, нацепившего тайком барский комзол, сродни возбужденью сопливого малолетки, в первый раз купившего себе проститутку.
Убийство без страсти - механический акт взаимодействия индивидов, требующий, зачастую, некоторой сноровки, определенного навыка и кой-какого оснащения. Акт трудный и противный сам по себе человеческой природе. Как и акт соития - без навыка и страсти являющий собой посмешище в тщетных потугах.

Бойня... Сейчас под это слово валят все, что хоть немного пахнет кровью и смертью. Миллионы солдат задушенные в газовых камерах концлагерей и поток скота под электрозабойником - это бойня. Два пса, сошедшихся в бою насмерть... это тоже бойня? Кто же здесь мясник, а кто скотина?
Ублюдок консервированный чавкнет в своей банке и пропердит: "Да, бойня, и все". Ему неведом мир в черно-красном цвете, расчерченный белыми трассами пуль, перекрестьем сходящимися на Нем... Враге. На Нем, чья кровь шумит в сосудах так, что кроме этого утробного зовущего шороха ты не способен ничего слышать. Потому что это Его кровь. Кровь Того, Кто стал клином мира и яблоком мишени. И кроме Него и Тебя в мире больше никого нет.
Враг Мой! Я - смерть и откровение твое. Я - ненависть. Я падающая на Тебя черно-красная тень, сгорящая в прах под Твоими ударами или сомнущая Тебя в золу и пепел. Я - твой Враг.

Сколько таких "врагов" забили камнями и кольями как загнанных в угол бешенных собак? Сколько их расстреляли как волков из вертолетов и вездеходов? Сколько их пустили под откос и на дно, придушили во сне? Без боя?.. Милые голуби.

Мне трудно научиться ненавидеть тех, кто слабее меня. Мне трудно поверить, что люди способны лелеять свою слабость и вылизывать жопу собственным страхам. И еще трудней поверить в то, что они, как голуби способны заклевывать уставших и раненных до смерти. Я не могу и не хочу, хотя и глотаю дерьмо ведрами. Пускай я сдохну говноедом, но я никогда не поверю в это до конца, до смерти.
Но я понимаю. Я понимаю, что порядок в окружающем меня обществе держится не на помощи слабым. Нет. Общество не защищает слабых и уж совершенно точно не дает им стать сильными. Оно просто убивает сильных. Душит их своей серой массой. Толпой. Тучей дерьма.
Я ненавижу свой страх. Я ненавижу свою слабость. Я ненавижу это "общество".