В низенькой церкви, пред старой святою иконой,
Старец стоял на коленях, молясь и крестясь.
Низко он бил пред иконой земные поклоны,
К жёнке усопшей, на небо, у неба просясь.

Зачем же святые её, у него отобрали,
Осиротив, покосившийся старческий дом,
Где после войны, в один день не проснуться, мечтали,
Теперь же, остался он только с козой и котом.

Она не проснулась, а он… ну зачем, он проснулся?
Что б жёнку свою схоронить под столетним дубком.
Он вытер рукою слезу, и устало качнулся.
Такой вот, у неба жестокий и странный закон.


И он возвращался к пустому родному крылечку,
И шёл по высокому перекидному мосту.
И он оступился, и ухнул в глубокую речку,
Ступив на трухлявую – да, как и он же – доску.

И вскоре, на небе, весёлую свадьбу гуляя,
Старуха-невеста, и старец, безусый юнец,
Стояли они пред воротами вечного Рая,
В счастливом слиянии, на век, замолчавших сердец.


Где-то на грешной земле,
На запылённом окне,
Кот проглядел в даль все глаза.

И в холодном хлеве,
В сырости и говне,
С голоду сдохла коза.

И всем насрать…