Как справедливо заметил недавно один из уважаемых хуяторов, много чего было на той Большой Войне. И после. Эту историю мне мой дед рассказал, царствие ему небесное! Врать ему было ни к чему.

      Короче, зима 46-го. Советский гарнизон стоит в небольшом городке в Восточной Пруссии. Название дед говорил, но не помню.  Ну, понятно, разруха кругом, из немцев всё больше бабы с детьми, что перед приходом наших смыться не успели. Гражданское население сильно голодает. Вот воины-победители (с бабами не воюем!) этих самых немцев, а точнее – немок, как могут, подкармливают: каши солдатской подкинут, супешника плеснут. При полковой кухне местный пацанчик крутится, лет 12. Воды там принести, дров нарубить. Помощник, короче. Ну, ему, понятное дело, каша  вроде уже по закону положена, типа – на довольствие поставлен. Кашу он домой носит, мамке больной. Так зиму и пережили, летом полегче стало.

      А в июле полку приказ: сниматься и – по домам. Уже и эшелон подогнали, грузится, завтра отправка. У командира полка свой вагон, как положено. Трофеев-то тогда много везли.. И  тут приходит к комполка этот самый пацан, а он уже по русски кое-как наблатыкался, и говорит: Так, мол, и так, хер Оберст, мне маманя велела сообщить Вам б/п важную информацию. Вы нас зимой от голода спасли, данке шён Вам за это, а в благодарность я могу Вам показать, где наши зольдатен ценности спрятали, когда Ваши зольдатен уже под городом были. И вывезти  их  - не успели.

    Хули тут, новость интересная…! Комполка мужик  тёртый был, взял с собой только доверенного начфина, который как раз и был корешом моего деда, сел на Виллис свой командирский, сам за руль, и говорит: Давай, показывай!

    Ну, приехали;  дом стоит пустой, полуразрушенный. Вход в подвал только слегка завален, на пол-часа работы. Раскидали они кирпичи, входят… Мать иво ети!!!  Подвал-то почти до потолка забит; ковры, картины, фарфор, серебро столовое… А в отдельном ящике – часы золотые, кучей насыпаны.

      Сели они перекурить с начфином,  перетёрли это дело и решили:  в штаб не стучать, трофейную команду не вызывать, а решить всё тихо и полюбовно. Рисковали, конечно, сильно, в то время за такое….  Однако рискнули. За ночь Виллис командирский 7 ходок от подвала к тому самому вагону сделал, сами грузили, сами и разгружали. Как поделили добро – не знаю, только начфин, который не вытерпел и моему деду под страшную клятву всё рассказал, после рассказа и ему сувенир вручил, 12 ложек столовых, серебряных, по фунту каждая. Старое такое серебро, добротное.  А назавтра – на Родину!

    Хрен его знает, куда за 60 лет эти ложки подевались. Думаю, что-то продали ещё тогда, в конце сороковых.  И потом… Только одна осталась! Вот, передо мной лежит. Хорошая такая ложка, ухватистая… Очень я ею люблю щи хлебать, съел её уже почти на треть.

Никого не сужу. Было - так было. Они заслужили. Да и в живых-то, поди, уже никого не осталось. Разве что пацан тот, немецкий…