Быть невменяемым - круто! Невсебяемым еще круче, особенно очнувшись с утра, и немного не понимая: - где я и что это со мной? И кто эти люди, вокруг меня,  спящие  вповалку? И что это давит мне в ребра так сильно? Почему я сплю головой вниз? Какая сука уперла мой рюкзак, и где он? Я постарался привести в порядок себя и свои мысли. Вернее, сначала свои мысли, а потом и себя. Обнаружив свой рюкзак под чьей-то лохматой головой, с тупой и мелкогадостной радостью резко выдернул его. Голова стукнулась о землю, и что-то зло замычала, но мне было насрать, я ночью, видимо, тоже злился.

От небольшой и шумной речки тянуло сыростью. Вода в ней была прозрачной и  немного холодноватой. Я залез в речку, по каменистому скользкому дну дошел до середины, все такая же любимая глубина - воробью по колено. Сел на зеленоватый от водорослей камень. Река журчала и спешила куда-то мимо меня. А вокруг красотища! Со склонов невысоких гор сползала ночная пелена. По зеленым склонам пряталась ночь, но рассвет уже загонял и растворял  тьму.  Утреннее, еще ласковое солнце едва выскочило из-за гор и по легкому  грело спину. Я окунулся, как мог. Просто плюхнулся всем телом в воду. По всему телу, как тысячи маленьких иголочек, прокатилась волна кайфа. Упершись ногой в камни, я откинул голову и расслабился. Вода унесла мои печали и усталость.

На берегу началось броуновское движение - лагерь просыпался. Вот уже потянуло легким запахом дымка. Я открыл глаза, костерок весело плясал под котелком. Москалики суетились, готовили завтрак. С посиневшими, после купания, губами я вышел на берег, насухо вытерся полотенцем. Народу за ночь прибавилось. Прибавление мирно дрыхло, одно тело сопело, упершись носом в «ермак»,  в нем я узнал недавнего похитителя моего рюкзака, другое тело храпело, по-страусиному укрыв голову олимпийкой.
-Чуваки, а что это за туловища? – спросил я, натягивая на себя, свежую футболку.
-Да вчера, среди ночи приблудились, местные вроде.
- И как без эксцессов? Не быковали?
-  Да нет мирные, даже «Мадеры» с собою приперли. Мы на гитаре играли, а они из темноты выскочили, как чертики из табакерки. Мы сначала даже испугались, правда через минуту уже они нам  песни пели. Вот этот, - Вовка кивнул головой на лохматого парня у «ермака»- Даже «Битлов» пел.
- О, да я вчера много что пропустил, оказывается?
- Да, они сказали здесь километрах в десяти Качи Кальен какой-то, пещерный город. Они туда идут, и там по пути еще Тепе - Кармен и Чуфут - Кале, по кругу, если честно километров под сорок. Да, и потом на Бахчисарай выскакиваем.
- Погоди, по какому кругу?
- Да блин, по какому, короче вон Май проснулся, спроси его.
- Май, пиздец, это что кликуха? Нет, это имя.
- Имя? Обоссаться, ноябрем, что не назвали?
- Тихо, чувака не обижай, - Вовка приложил палец к губам, - вроде нормальный парень.
- А я все слышу,- закричал Май, - Ты то сам кто?
- Я? ПупкинЪ.
- А я Май!
- Ну, зашибись январь, привет, я засмеялся,- чувак с лохматой головой, и белыми, выгоревшими на солнце волосами оторвался от земли, подошел, протянул руку.
- Стебешься?
- Ну, так, слегка. Что за путешествие вы там предложили? – я достал карту, - покажешь?
- Все просто, на круг примерно километров сорок. За день проскочим, если не заморачиваться, и не тормозить особо. По дороге - три крепости, караимское кладбище и монастырь. К вечеру выйдем к Бахчисараю.
- Прикольно, слушай,  а еще вот по пути на Балаклаву пара крепостей, вот здесь возле Терновки.
-А, это Мангуп и Еске Кермен. Мы туда завтра заряжаемся, но от Бахчисарая километров под тридцать. По-моему автобус туда ходит, до Черновки, а там рядом.

Позавтракав, собрали шмутье, и бодрым шагом пошли вдоль реки. Через минут двадцать мы вышли к долине. Май ткнул пальцем в развалины старинного ханского монетного двора, а потом показал на пару природных столпов, - Вот смотрите, этот который поменьше называется «Вай вай анам кая», а вон тот подальше и по больше «Хорхма балам кая», говорят, что это две женщины, дочь и мать. Один хан похитил их, к себе в гарем. Но они ему отказали. И он в гневе велел замуровать женщин в скале. А через некоторое время появились эти два утеса. Из них по ночам стали выходить привидения этих женщин. И рассказывать всем про жестокость хана и про то, что их замуровали заживо. В гневе хан приказал повалить самый маленький. Он собрал всех лошадей и быков и обвязав столп попытался его уронить. И тогда из маленького утеса раздался крик: «Вай вай анам кая», переводится примерно «ай мама, мне больно». А из большого ей в ответ: «Хорхма балам кая», - «Не бойся дитя, я с тобой». И вдруг все вокруг превратилось в камни и горы и кони и быки и возницы.
- Ох, как, прямо «Кавказская пленница», так выпьем за то, чтобы красавицы нам не отказывали!
Мы прошли еще с километр, и Май снова привлек наше внимание.
-Оглянитесь, что видите?
-Да хрен знает скалы и скалы.
-Ты воображение-то включи, смотри сцена охоты, вон медведь, а вон собака, грызет его.
- Я, видимо, с воображением не в ладах ничего не вижу.
-Да блин присмотрись!
Все уже увидели медведя и собаку, я ради приличия тоже согласился, что собака грызет медведя, и мы пошли дальше. Солнце уже поднялось высоко и припекало не по-детски. Еще через минут двадцать мы вышли к склонам Качи Кальена.
- Здесь раньше скит был, а вот это крипты – Май ткнул пальцем на склон горы. Сейчас до скита дойдем, потом там еще пещерная церковь есть «Веры, Надежды и Любви». Мы в быстром темпе проскочили скит, посмотрели церквушку, потом Май повел нас к источнику, я думал это родник, но источник давно иссяк, и от него остались только ниша и бассейн. Мы вышли на улицы Качи-Кальена, я впервые был в пещерном городе. Прямо в скале прорублены целые улицы, мостики, галереи и «многоэтажные» дома. С любопытством фокстерьера я в темпе понесся по древнему городу. Май предупредил, что от силы полчаса нам на этот город, иначе не успеем, к вечеру вернутся в Бахчисарай.

Проскакав по Качи-Кальену, спускаемся к речке, и снова идем к следующей крепости. По долине речки Качи все время вверх идти не трудно, здесь на склонах растут сады. Уже местами одичавшие, и еще остатки горбачевской борьбы с алкоголем – вырубленные под ноль виноградники. Солнце уже в зените, палит беспощадно, но еще, через часа полтора, выходим к Тепе-Кермену. Горка довольно высокая на вершине видны уже остатки крепости, и тропинка резко задирается вверх. Идти трудновато, особенно бесят камни предательски шатающиеся под ногами. Наш проводник предупредил, что бы шли нога в ногу и были внимательны. Можно провалиться в пещеру и поломаться. Высота некоторых помещений до трех метров. Забравшись на вершину Тепе-Кермен, Май повел нас в самое интересное место, второй ярус. Огромные помещения уже были обжиты и удивили  каменными скамьями и лежаками. В одной из пещер, куда по лестницам, выбитым  в скале, привел нас Май, оказался иконостас. По стенам были высечены кресты, но это было не самое крутое. Он завел нас в пещеру, вернее к входу в пещеру, в ней в беспорядке валялись кости. Человеческие кости. Май сказал, что по легенде, турки рубили головы защитникам крепости, а тела сбрасывали в нее. А головы засалили в бочках, и подарили султану. Что это? Извращенная жестокость турков всегда поражала мое воображение. Один из султанов посылал шелковый шнурок, своему провинившемуся подданному, и подданный к утру должен был повеситься сам. Так что легенда про бочки с головами, может оказаться правдой.

Выходим из этого мрачного места немного пришибленные, даже разговаривать не хочется. Спускаемся вниз, в другую долину. Через пару километров выходим к караимскому кладбищу. На старинных плитах  надписи на древнееврейском языке. На кладбище немного сумрачно, вокруг вековые деревья, они не дают жаркому крымскому солнцу выпарить из нас пот и остатки сил. Делаем здесь небольшой привал, спокойно шаримся  по кладбищу. Караимы, оказывается, были иудеями воинственными блин, а Чуфут-Кале – переводится как «иудейская крепость». Говорят, что здесь была самая мрачная тюрьма, в которой долго сидели знатные заложники,  вроде даже Шереметьев и польский гетман Потоцкий. Спустились в камеру тюрьмы. На столбах видны следы от колец, к которым привязывали пленников,  и еще каменная скамья, на которой казнили людей, с характерной полукруглой выемкой для шеи. Мы поднимаемся наверх, и Май рассказывает о часовне посвященной дочери Тохтамыша. По легенде одна из дочерей хана влюбилась в местного парня и пошла к нему на свидание, а тут отец вернулся. И дочка, испугавшись гнева Тохтамыша, кинулась в пропасть. Вот до чего доводит романтическая любовь. Мы еще побродили немного по Чуфут-Кале, попытались заглянуть в местные караимские храмы, спустились в огромный двухъярусный  «Чаушнын кобасы». Посмотрели на впечатляющие виды, открывающиеся с крепости, прочитали надписи: «Катя - вторая и Саша-третий были здесь» и уже не торопясь, пошли к старинному Успенскому монастырю. Голова трещала от впечатлений, но все-таки мы провели еще полчаса в монастыре, и вышли снова Бахчисарай. Ноги уже не просто гудели, а отваливались. Посоветовавшись, решили сесть на поздний автобус в Терновку. И заночевать на подступах к Магупу. На радостях, что наконец-та увеселительная прогулка по историческим местам окончилась мы ломанулись в ближайший магазин! О чудо Украина! В Питере за алкоголь по талонам бойня, а здесь и «Мадера», и «Херес» и «Солнце в бокале». И еще десяток вин без талонов. Бери и пей. Запейся и залейся. Купив на закусь плавленый сырок, шмат сала, огурцов и помидоров мы ввалились на последние сиденья автобуса и устроили пир. Водила недовольно поглядывал на нас в зеркало и, видимо, матерился про себя. Автобус потряхивало на кочках, Май даже пару раз облился. Но, лучше плохо ехать мокрым, чем рысаком скакать по горам.
- От сюда до Мангупа ближе всего,- сказал, остановившись, водитель.
- А куда идти? Темно уже, хоть направление покажите, - засомневался я.
-Направление «вали отсюда», - зарычал в ответ водила.
-Дядя не хами, мы ж если и бухали, то культурно. Никому в душу не плевали, и в морду пока еще не били,- я  начал злиться, - покажите, пожалуйста, куда идти?
В салоне заволновались бабки, водитель пообещал не тронуться с места, пока наша разухабистая компашка не выйдет. В конце концов, одна из бабулек выдала тайну, показав начало тропинки. Мы выскочили из автобуса и по пьяной лавке решили доскакать до Мангупа. Мечтатели, протопав еще с полчаса, решили вставать на ночевку. Не было уже ни сил, ни желания. Наскоро поужинав, завалились спать. От одной мысли, что завтра ждет еще один такой же поход, тошнило.