Почему, когда мне кто-то говорит о своём "русском патриотизме", мне хочется никогда больше не видеть этого человека...
Почему, когда мне кто-то говорит о "контркультуре" своего сообщества, мне становится скучно и неинтересно...


Многовековой старик, спящий с давних времён, нет-нет да и проснётся, выглянет на свет белый, оглядится по сторонам. Всё выше поднимаются каменные истуканы, всё плотнее переплетаются линии воздушные, всё проще перетворяются ресурсы, всё реже возгорается пламя баталий. О звёздных небесах человек думает, о холодной неизвестности, о суровом покорении бездны бесконечности. Жить-то ведь хорошо, просто, покойно - беззаботно. Нет неравноправия, человек человека не обидит, славные времена настали. Радостно людям русским, светло и легко на сердце, нет места ни кровной ненависти, ни зависти, ни гордости. Русская душа широка и открыта, размах велик, все замыслы сбудутся. Улыбнётся старик.
.
Всмотрится внимательнее. Видит не то что-то с людьми, не так должно. Рты раскрываются, а голоса нет, только глаза светятся недобрым неживым огнём. Лишь услышится изредка тихий шепот и опять тишина, как в бескрайней ледяной пустоши. Немой холодный блеск красивых тел под одинокой луной. Да и ходят как-то бесцельно и безвольно, проваливаясь шаг-за-шагом в пустоту своей бессловесности. Смотрит, а искренней радости никакой-то и нет, ни лёгкости, ни широты, только тщеславие да ненависть. Волком поглядывают друг на дружку в бессмысленной злобе. Скоро живут. Норовят ухватить свои "три аршина" в лучшем месте, показать скорее свои подвиги "тому свету". Чует, недоброе с людьми. Поглядел пристально на одного - нутро само выедено, а руки-ноги на верёвочках. На другого, на третьего - да чтож такое-то... Целая паутина. Откуда верёвочки? Какие-то звучащие коробочки, блестящие ткани, чистейшие зеркала, хрустящие зёрна, а что за ними не видать, в тумане сокрыто, лишь череп безглазый узрел. Смеётся костяная голова беззвучно.

В тишине нечеловеческой таки слышна речь стала, прояснилось всё, вслушивается. "Трутата", - говорит один, "ляляля", - отвечает другой. Ещё один мнёт какую-то квитанцию, человек в форме молча крестится перед храмом. Женщина в красном пальто ругает ребёнка. Трое водку пьют. Остальные со вздохами снуют по конторам. Один из трёх пьяных, к удивлению, начал говорить отчётливо. Говорил недолго. Потом пошёл стёкла бить. Стяги понесли, одни, другие, третьи, собралось много народу. Первые говорят бить кого-то надо и спасать что-то, другие молча зыркают. Успокоились, разошлись вроде. Тихо стало. Верёвочки провисли. Зажглись капельки в окнах.

Видит старик иноземельцев в цветных халатах, в меховых тулупах, в белоснежных рубашках. Бегают, суетятся да лопочут чего-то по-своему. Слышатся ему слова - "измы", "ации" какие-то, бормочут черти непойми что. Люди в странных нарядах возле них вертятся, полные самолюбия, а внутрях все серые. Спокойно и уверенно так слова произносят вслед за бусурманами. Странные, нерусские пафосные слова. За саму "правду" говорят. И хоть никто-то и не слушает, опутанные верёвочками, но бесчуственной радостью и грустью переполнен воздух, и другими неясными ощущениями. Душно. Соромные картинки начались.

Вздохнул тяжело старик. Воли нет - жизни нет. Посмотрит на шелом, потрогает. Выглянул снова. Увидал богатыря с мечом в руках, настоящим, булатным. Гордая стать, сила недюжинная. Рубит верёвочки молодец, не устаёт. Слеза только проблеснула у старика на морщине. Отвернулся, отошёл, лёг на кровати. И услышав боевой призыв и тишину в ответ,  уснул.

И ты спи земля, землица русская родная, а мужик пусть за сохой идёт