Помню, было мне двадцать восемь лет и ни одной женщины за плечами. В смысле я был девственником. И не то что конченым девственником (хотя именно таким я и был) - я на полном серьезе считал себя полудевственником.
В этом "полу" вмещались жалкие пьяные поцелуи с дурнушками на студенческих квартирах, потные, неумелые и вялые попытки зажимать разные части баб на клоповных диванах и конечно же дрочка. Сказать правду, это "полу" на семьдесят процентов состояло из дрочки. Дрочил я с жаром и пылом, и дрочкой воплощались все мои восхитительные фантазии о самом себе.

А на деле я был никем, просто белым дрочащим прыщекалом, сетующим на свою жизнь.
Итак, до моих двадцати восьми я был одержим лишь одним - трахнуть бабу. И не вообще бабу, то есть с улицы, а свою любимую, но любовь не шла и не летела ко мне на крыльях спермы.
Друзья пытались мне помочь - то сосватают кого, то специально пригласят страшных баб, которых никто не ебет. Но не стоял у меня на страшных. Вернее, стоял, но не так. Знаете, как мужик кончает, если ему перед этим отсосут, смочат, бля. Так вот и у меня - вроде стоял, да не в ту сторону.
Естественно, что после попыток сексирования, имевших такое ложное основание, я занимался онанизмом. Самозабвенно.
Кончал я куда придется: на пол, на ковер, на обои, в раковину - везде. Вот стоишь на кухне, жаришь себе яичницу, вдруг бац - мелькнула мысль: а не подрочить ли? Вот там же и дрочил, и руки вытирал о кухонное полотенце, а потом ел. После дрочки я всегда не прочь поесть.

К пятому курсу я обзавелся собственной квартирой - родители сделали подгон. На новоселье мать сказала: "И жить, сынок, есть где, и работа есть (я тогда устроился инженером в радиоинститут), так что давай - внука хочу!" Я кивнул.
После того кивка прошло еще несколько лет, а я от дрочки ни с места, и на мой двадцать восьмой день рождения друзья из жалости подарили мне проститутку. Она отдельно от них пришла, и я сразу понял, что к чему, как только дверь открыл. Просто у меня нюх на блядей из-за острой ненависти к ним. Терпеть не мог их вида даже. Сказал "пшла отседа!" и дверь закрыл.

Эти несколько лет я работал, занимался наукой, шабашил. Купил машину. И вот однажды, аккурат на 8 Марта, ехал я поздноватенько так с работы и увидел на остановке одинокую женщину. Без всяких задних мыслей я пригласил ее в машину, потом высадил на повороте в свой двор и бибикнул на прощание. Дома я подрочил, поел и вышел на балкон покурить. Смотрю, а эта женщина сидит на лавке у подъезда. Подумав, я понял, что ей не очень-то хочется возвращаться домой, а может, и дома никакого нету.
Я спустился, пригласил ее в кафе. И там, в шумной кафешке, мы погрузились в сладостный мир разговоров. Сладостный оттого, что все еще только предстоит узнать друг о друге, хотя в тот момент я далеко не заглядывал. Мне просто нравилось пить с ней вино и шампанское. Засиделись до закрытия, и я пригласил ее домой.
Это был мой первый секс. Не секс - эйфория! Мириады спермачей вырвались в мега-экстазе, чуть не лопнул гондон.

Мы поженились через месяц. Скромно, в семейном кругу. Мать была довольна, отец улыбался в усы. Я был счастлив. Причем не из-за ебли. Поебавшись разок-другой, я понял, что это не так круто, как мне казалось. Главное - не ебля, а чувства, с которыми ебешь бабу. Это было как откровение.
Спустя несколько лет родился сын. Я был на седьмом небе, а жена - на седьмом месяце, когда это произошло. К счастью, ребенок оказался полноценным. Жизнь била ключом, и все это могло рухнуть из-за моей глупости. Я случайно встретил старого школьного приятеля и пригласил его в гости. Жена встретила нас ужином. Я заметил какую-то неловкость между ними и непонятные переглядки, но не придал этому значения. Мы ели, пили, а после ужина перемигнулись с приятелем и пошли в кафе. Там приятеля окончательно развезло, и он сказал, что моя жена - блядь, проститутка.
Получив от меня по ебачу, он ответил тем же, мы сцепились, нас выкинули на улицу. Успокоившись на холодке, он объяснил, что когда-то снимал мою жену за пятьдесят баксов, и привел доказательство: описал ее татуировку на левом бедре в виде зеленой ящерки с сердцем в зубах...

Сердце мое заколотилось. Сделав черное дело, приятель свалил. Я купил в ночнике бутылку портвейна и побрел в парк. Закапал мелкий дождик, я сидел на лавке под каштаном, пил портвейн и курил.
Курил и казнил себя за то, что не распознал в жене блядищу. Не счесть, сколько раз я говорил этой шалаве про то, как я ненавижу шалав! Теперь только я понял, почему ее тупое ебало при этом так странно ухмылялось. Вот почему она всегда отмалчивалась! Это был верный признак, а я тупил! Хорошо хоть заразу на конец не намотал и ребенок не ВИЧ-инфицированный, а то бы я...

И тут я вспомнил всю свою дрочку и погрузился в воспоминания про сладкие моменты, связанные с ней. Perfect sex. Perfect women. Perfect life. Вот где все по-честному.
Меня обманули, меня использовали, от меня сделали ребенка...
Я докурил последнюю сигарету и ринулся домой.
Дрожащими руками я отпер входную дверь - жена стояла на пороге. Я ударил ее по ебалу, она мягко шлепнулась на паркет и застыла. "С-сука, - процедил я и кинулся ее душить. - Блядь, проститутка, мразь, все молодые годы - на тебя, тварюга!" Жена, видимо, почуяла приближение карачуна и захрипела про какую-то Вику. "Что Вика?!" - заорал я и от злости на такую дуру перестал ее душить - ее душат, а она про какую-то манду! "Вика - она проститука!!!" - сказала жена и отрубилась.

Мозг постепенно прояснялся. Когда жена очнулась, я уже мог выслушать ее рассказ. Оказалось, что у нее была подруга Вика, очень на нее похожая. Они по приколу даже одежду одинаковую носили. После школы прыгнули в один институт и по случаю поступления, то есть по дурости, сделали одинаковые татуировки на бедрах. Но со второго курса Вика пошла по рукам. Сначала физрук, потом математик, парни с потока, первый съем, а дальше по вызову. Институт она не окончила и вообще сгинула в беспутстве. Татуировка на бедре - единственное, что осталось жене в память о той блядище. Даже фотографий нет.

Бля, бля, бля... Я понял, что мой припадок ревности и бешенства - это отголосок прежней, дрочерской жизни. Я долго извинялся, ползал на коленях, плакал, соплял. Она меня простила, потому что знает: я любил ее и люблю.

Уже утром я похмелялся на кухне, и меня осенило: та отвратительная блядь, которую друзья "подарили" на мой двадцать восьмой день рождения, чем-то смахивала на мою жену! Видимо, это и была Вика! Сомнений нет! И все-таки... все-таки жаль, что тогда мне не пришло в голову взглянуть на ее бедра!