Ресурс Удава.

Припиздил, я в отделение гнойной хирургии. 6 месяцев я познавал тайны торакальной хирургии и травматологии. Я сразу вспомнил запах отделения с которого началась моя хирургия. Этот запах не спутаешь ни с чем. Переодевшись, я зашел в ординаторскую. Там, как раз, проходила бурная дискуссия по поводу какой-то больной. В основном преобладал мат и медицинская лексика, так что не посвященному было не понять.

Все очень обрадовались моему приходу. Два доктора на курсах повышения квалификации, кто-то заболел, кто-то еще хуй знает что… Вообщем, опытный проверенный интерн второго года, которому можно многое доверить, был очень кстати. Меня с порога закидали писаниной историй и выписок. Не скажу, что сильно расстроился. Это отделение самое веселое и самое демократичное, коллектив – огонь. Хотя, меня ждут ежедневные напряги, которых и близко не было на торакалке и травме, мне по хуй – я уже здесь работал и все знаю. Ели успеваю выписать шесть историй до 12ти, как меня уже зовут на перевязки.

Перевязка в отделении гнойной хирургии – это мини-операция. Гнойная рана требует постоянного ухода. Надо следить за раневым процессом, менять дренажи, убирать нежизнеспособные ткани и гной, промывать растворами, класть мазь и до хуя еще чего. Вообщем, каждому больному надо уделить минут 10-15, а их по шесть в трех палатах. Но это хуйня. Всякие там рожистые воспаления, карбункулы, постиньекционные абсцессы и прочая гиюще-зловонная поебень….

Сижу в ординаторской, пишу дневнички, заходит перевязочная сестра и зовет: «Карабас Барабасыч, извольте в гнойную перевязочную, там надо перевязать больную с палаты Ебанько Параноича, он в операционной…» Ну хуле, не перевязать… Пациентка моего первого Учителя… занехуй… Шапка, маска, окуляры… Первое, с чем я столкнулся, зайдя в перевязочную – вонь. Сказать – Вонь, ни чего не сказать. Нюхали ли вы живого гниющего человека? С первым вдохом, я чуть не блеванул. Проглотив слюнки подошел к столу и чуть не обрыгался… «Да, разбаловали меня в травме и в торакальной… Привык я к запаху и виду свеженькой человечинки… Давно бомжатинки, алкашатинки и наркоманинки не нюхал, говено-гниющей.» - размышлял я. «Анаэробы!» - судя по характерному запаху, подумал я и еще раз проглотил слюни. (Я думаю, каждому знакома патологическая гиперсаливация – обильное слюновыделение, перед тем как порыгать) На столе под лампой, голой жепой вверх, лежал алкоголический организм женского пола.

Из гниющей асоциальной жопы исходило какое-то инопланетное зловоние, казалось, что на нашей планете не может быть таких запахов. Невозможно синтезировать такое зловоние на Земле. Жопа представляла собой гниющюю субстанцию, на обеих ягодицах, ткани выгнили таким образом, что раневая поверхность напоминала по форме огромное «сердечко». «Попка как Дженифер Лопез» - пошутил я и помыв руки, надел перчатки. Сестра мне подала ножницы и зажим и я взялся за дело. Зашел, мой коллега, которого я и попросил сфоткать это на мой телефон. «Ебану крео с фото, пусть порыгают и поменьше пиздят на врачей » - подумал я и продолжил выстригать кусочки полусгнившей жопы… Вросший ноготь, который я прооперировал через два часа, был для меня подарком, после этого дерьма.

Снова втянулся в будни гнойной хирургии. Удивило, что хотелось рыгать. Вспомнились аццкие пациенты, куда помрачней. Чего только стоила шизофреничка с флегмоной кисти и предплечья, которую я лечил три недели. У нее не было денег даже на шприцы(государство выделяет около 3грн/сутки(15 рублей) на пациента) и я ее лечил, как учил дедушка Пирогов: «Скальпель хирурга опережает инфекцию». Я пиздил антибиотики в реанимации, но их все равно не хватало и рука гнила. Раздобыв результаты исследования пендосских ученных о лечении гнойных ран опарышами, я купил на рыбаловном рынке белых червей. У шизофренички было легче добиться согласия на такую методику лечения, за два дня опарыши превратили гнойное месиво в чистую рану и, вскоре, я ее выписал.

Запизделся я тут – до хуя букафф… До хуя еще чего было и будет…