Что вот, например, отличает человека разумного? Человек разумный всегда тщательно выбирает себе пищу, поскольку понимает, что выбор пищи -- это не выбор, скажем, супруга. Супруга всегда можно заменить, или, наконец, отравить. А съеденную пищу не заменишь. Но при этом человек разумный всегда почему то с больным животом, гастритами там всякими, а бестолочь, в еде ни черта не понимающая, вечно довольна, здорова, и при этом сыта. Это называется парадокс.
Опять же, человек разумный умудряется придумывать всякие там ухищрения для готовки, типа печей микроволновых. При этом все понимают, что готовить в них нельзя, но все же придумывают. Это, конечно, тоже парадокс.
Или, например, рыба. На первый взгляд в ней ничего парадоксального нет -- сидит там себе в воде, хвостом крутит, жабрами поводит, потом, дура, сожрет крючок с червяком и оказывается в руках у человека.

Примерно так килограмма полтора хариуса попало и к нам. Было это в Башкирии, в месте настолько диком, что добираться туда надо на кукурузнике. Прилетели мы туда по одной причине – нам хотелось посмотреть на то, как собирают дикий мед, и попить медовухи. Для чего нужен был военный грузовик, чтобы на нем заехать еще дальше в горы. С этого все и началось.
Место, где мы оказались, называлось Бурзян. И было это место чудесным. Первым, кого мы там повстречали, оказался милый башкирский паренек лет так пятнадцати. Был он румян и приятно пах самогоном.
-- Я -- сказал он нам -- Вася. И я решаю все проблемы. Но только если вы мне нальете.

Наливать мы ему не стали, а пошли искать председателя местного колхоза. Нашли мы его часа через два на берегу речки Белой, где он был занят рыбной ловлей.
-- Здравствуйте -- сказал он нам -- я председатель. И я решаю все проблемы. Но…
Ему мы, конечно, налили. Когда председатель стал красен, как перезрелый помидор, и благодушен, как шестимесячный щенок, мы попросили его о машине.
-- Я -- сказал он -- конечно, председатель. И я все решаю. И у меня есть машина, и я даже вам ее дам. Но у меня нет шофера.
-- Как это -- удивились мы -- во всем колхозе и нет шофера.
Председатель посмотрел на нас как на инопланетян, поднес к глазам часы и веско заявил.
-- Сейчас три часа дня. И шоферы, конечно, в колхозе есть. Но они все уже пьяны. И я пьян. И вы пьяны. Здесь в это время все пьяны. И вам надо сделать вот что -- вы мне даете две бутылки водки, а я вам мешок с хариусом и ночлег.
Мы согласились и вместе с хариусом отправились к дому, который нам указал председатель. Жилище было мило -- там приятно пахло разложившимися трупами, но вместо трупов мы обнаружили в нем лишь сильно пьяного маленького мужика с большой головой. Нам этот человек, который попросил называть себя Алимом, несказанно обрадовался, и поведал, что по профессии он крановщик, по национальности же -- татарин. Узнав, что мы туристы, он подозрительно нас оглядел и поинтересовался, зачем нам такие большие сумки.

Из сумок мы молча достали водку. Лицо у Алима стало такое, как будто бы его принимал в пионеры Ленин. Взяв пару бутылок, он как знаменосец отправился на кухню. Помимо кухни в доме были две комнаты, разделенные фанерной перегородкой. Двери в комнатах были тоже фанерные и не запирались, зато входная дверь была стальной и закрывалась следующим образом -- за ручку крепилась веревка, которая потом натягивалась и обматывалась вокруг балки. И, не выпив и глотка, Алим первым делом запер дверь, объяснив -- вас уже здесь могли видеть, значит, могут зайти за водкой.

И мы сели выпивать в тайной надежде, что через пару стаканов Алим ляжет спать. Но он не ложился, а лишь все веселел и вскоре предложил нам женщину.
-- У меня -- говорил он -- в соседней комнате одна башкирка лежит. Если вы ей нальете, то у вас все с ней получится.
От башкирки мы вежливо отказались, и, допив, отправились спать. Алим же за стеной вел беседы со своей женщиной. Ход беседы нас насторожил.
-- Видела -- шептал Алим -- этих москвичей. Говорят, будто бы они туристы. Да какие они туристы, ты видела, какие у них сумки. Большие у них сумки. А знаешь, что у них в сумках -- вопрошал он.
-- Водка -- с надеждой шептала женщина.
-- Не только -- важно отвечал он -- у них там деньги. Потому что они не туристы, а приехали сюда лес покупать. Тут лес дешевый. Так вот -- я их напоил. Сейчас они заснут, мы их топором по голове, и в речку. Концов не сыскать. А деньги и водка -- наши.
-- Да, да -- шептала женщина и Алим звякал чем то металлическим. Спать нам не хотелось совсем. Алим же вошел в раж и все тщательнее разрабатывал план преступления, доведя его до совершенства. Венцом его криминальной мысли было то, что нас надлежало расчленить. Нам это настолько понравилось, что мы даже решили пойти его и связать. Но в это время из комнаты раздался храп. Алим уснул. Мы, понятное дело, спали плохо.

Алим проснулся часов в восемь утра, и, конечно, про преступление забыл. Зато углядел на столе бутылку водки и мешок со свежим хариусом. -- Сейчас я вам рыбу приготовлю - сказал он, и пока мы несколько часов заново договаривались с председателем о машине, он ее действительно приготовил. И она была вкусной. И это было парадоксом.

Правда, купить хариус в Москве достаточно трудно. Но зато вы можете отправиться за ним в Бурзян. Алим живет там в самом последнем доме у реки. И, говорят, купил себе новый топор.