Начало  http://udaff.com/creo/66051.html

Глава 2.
…Энд Ай донт нид э ган…
Билли Айдол


Я  пересказал эту историю Павлу Эдуардовичу. Он слушал внимательно и не перебивал. Рассказ мой шел плавно, потому что тему эту я выкладывал в разных компаниях, ведь она была образцом редкого стечения обстоятельств. Параллельно я размышлял – кого из наших расспрашивали ушлые эсбэшники ВасильВасильича? Мысли о том, что это собеседование – часть нового телевизионного проекта убежали сами собой. Получалось, что все это было совершенно серьезным наймом на работу. И еще удивляло меня то, что мои выходки не смутили его, а напротив – разговор принял совсем другой оборот.

Когда мой рассказ закончился и я развел руками, типа «вот и всё, собственно», генеральный задумчиво протянул:
- Да-да, именно так… Вы Валерий Андреич, не удивляйтесь, но эта история имеет иное объяснение. Происшедшее с Вайгуровым – не стечение обстоятельств. Отнюдь. Выражаясь метафорически, вы его убили…

«Твою мать!» - вслед за героями Саут Парка мысленно сказал я…-«Ёбнутый чел.» - в мыслях я в выражениях не стеснялся. Но вслух пока их высказывать не торопился. – «Подождем-посмотрим, куда этот перец клонит…»

А перец быстро обосновал свою версию развития событий. Якобы, мое неосторожное и в сердцах сказанное пожелание скорой смерти столкнуло какое-то энергетическое равновесие в природе. Так сказать, баланс мнений, между силами, поддерживавшими политику Вайгурова и силами, мягко говоря, не приветствовавших его методов управления. И весы качнулись вниз чашкой со смертью горячего кавказца. Гендиректор рассказывал, что гибель президента республики – стечение фатальных случайностей и они бы никогда не сошлись вместе, если бы я был более сдержан и не кидался матерными словами.

Тут я с ним мысленно согласился. Припустить по матери – это мой конек. Не сказать, что я в этом вопросе виртуоз и заткну за пояс пьяного боцмана с тонущего траулера, но тоже не лаптем щи хлебаю… Когда я отогнал образ гибнущего корабля с ругающимися пьными моряками и вернулся к разговору о своей роли в смерти регионального лидера, то обнаружил, что Павел Эдуардович уже приписывал мне совершенно мистические свойства распоряжаться жизнью и смертью других людей. В своей риторике он даже обращался к образам из Иоанна Богослова, Металлики, Альбрехта Дюрера, и закончил:

- Образно говоря, вы, Валерий – как четвертый всадник Апокалипсиса. Выносите приговор и незамедлительно приводите его в исполнение. Это совершенно уникальная способность. Необъяснимая, с точки зрения современной науки,  но все-таки такая же реальная как этот стол, - и он похлопал ладонью по столешнице с моим резюме. – Что-то вроде сильного биоэлектрического поля, воздействующего на окружающий мир…

Я уже пришел в себя и решил, что спорить с умалишенным - себе дороже. Тем более, что этот чел мог в недалеком будущем оказаться моим шефом. Кстати, надо подтолкнуть его мысли в этом направлении.

- Павел Эдуардович, у меня не возникает вопросов о моей исторической миссии, но хотелось бы знать – как это, во-первых, скажется на сумме моего оклада, и, во-вторых, на моих функциональных обязанностях. Ну, а в-третьих, я все-таки позволю себе высказать сомнения по поводу вашей теории. Я все-таки считаю - несчастный случай на стадионе и мое… хм…  проклятие никак не связаны.

- Я понимаю вас, Валерий, - тут я заметил, что из его обращения таинственным образом исчезло отчество, - нелегко поверить в собственные экстраординарные способности. Хотя, я склонен предполагать, что вы лукавите. Впрочем, как вам будет угодно. Ваши сомнения легко разрешимы. Они отпадут сами собой в процессе работы. Вот, кстати, и про функционал и оклад. Оклад ваш будет соответствовать вашим запросам в резюме. Я не считаю эту цифру чрезмерной за ту работу, которая вам предстоит. А вот сама работа…- Он в нерешительности замялся, потом продолжил, - Я нанимаю вас для, так сказать, решения сложных ситуаций, можно даже сказать, аварийных. И эта работа напрямую связана с вашим даром или миссией. Мне в общем-то все равно, как это называть, но проблемы предполагается решать тем же способом, что и в случае с Вайгуровым.

До меня наконец-то допёрло, что почем:
- То есть вы нанимаете меня, чтобы я сыпал проклятиями в адрес затруднительных людей и надеетесь, что они устранятся? И за это платите вот эти деньги по белой кассе??? – я махнул рукой в сторону своего резюме.- То есть, служба ликвидации, – мне опять пришел в голову шеклиевский рассказ, -  и наведения порчи??? Киллер без пистолета. Забавно.

- Мне импонирует ваша понятливость. – Генеральный побарабанил пальцами по столу, - Именно так. Только вы зря иронизируете. В процессе работы вы убедитесь в моей правоте. Итак, открытым остается только моральный аспект. Не претит ли вам работать ликвидатором, как вы изволили выразиться? С другой стороны, вы не верите в свою миссию, а следовательно, нравственная сторона вопроса не должна вас волновать. Правильно?

- Ну, в принципе, правильно… чего уж там… Давайте, ПалЭдуардыч, решим так – я возьму на работе отпуск и поработаю у вас… - я еле удержался, чтобы не сказать «ангелом смерти», - две недели. И мы определимся со всеми нюансами. И вам и мне, так сказать, испытательный срок.

-Хорошо. – Он нажал на ручку двери. Весь разговор мы так и простояли возле нее. – Жду вас в понедельник. Если что-то поменяется – звоните.

Мы обменялись визитками, написав на них номера мобильных, вышли в коридор и, еще раз попрощавшись, разошлись – я вниз по лестнице, он - по коридору в какой-то кабинет.

***

Я вышел на улицу и, не спеша, пошел по Молчановке к метро. Ну и ну… Ликвидатор, нах… Четвертый всадник, бля… какой только херней люди себе мозги набекрень не сворачивают. Но почему бы и не воспользоваться заскоком этого кренделя для собственной выгоды? Мольеровский «мещанин во дворянстве» дает нам хороший урок. Почему бы не погреть руки у костерка чужого безумия? Сколько продлится такая работа – вот в чем вопрос. А с другой стороны – я сразу сказал, что не обладаю никакой этой сраной экстрасенсорикой –  воду не заряжаю, стаканы не двигаю, мысли не читаю, будущее не предсказываю… Так что все надежды на мое победоносное участие в этом стремном проекте – на страх и риск генерального…

А денежки-то неплохие… Мысли свернули в сторону материальных благ… На  подмосковных полянах в сосновых борах возносились в небо коттеджи в стиле барокко, к ним подъезжали блестящие свежей полировкой дорогие внедорожники, из окон которых  высовывались модели, такие, что Хью Хефнер грыз от зависти себе ногти на ногах;  девки смеются, орут «открывай ворота!» и бибикают… А я из окна легкими пассами рук вызываю у них мультиоргазмы… И они бибикают уже в экстазе… - мечты окутывали меня заманово-зариновым  облаком …

- Валерий Андреич! Я вам сигналю! – рядом с тротуаром  стоял элегантный бежевый джип. Через опущенное правое стекло мне махала рукой Ирина Геннадьевна. Улица уже была полупуста. 8 часов вечера – все офисные крысы разъехались по домам. Я заглянул в машину. Она улыбнулась:
- Вам в какую сторону? Хотите – подвезу?
- Спасибо. Да мне  до метро. Чего тут идти-то? Пять шагов.
- А вообще где живете?
- На Электрозаводской…
- Мне по пути.  Садитесь.
Я запрыгнул на сиденье. В машине пахло новым салоном и духами. Машина тронулась. Ирина Геннадьевна прибавила звук и колонки стали выдавать децибелы «БладШугарСексМэджик». Старыми московскими улицами и переулками мы выехали к Никитским воротам и погнали по бульвару к Пушке. Все эти несколько минут она молчала. Я слушал ЧилийскихПерцев и думал опять-таки о сладком волшебном сексе. Её юбка открывала прекрасный вид на коленки. Так и хотелось погладить их и… Машина остановилась на светофоре перед Тверской. Ирина Геннадьевна повернулась ко мне лицом, гладким как картины Энгра и сказала с улыбкой:
- Так что вы там наплели про паладина и козявки? Что за бред?
Я проглотил слюну и постарался говорить как можно более безразличным тоном:
- Это вовсе не бред. Вы мне очень понравились. Если хотите поговорить об этом – на Рождественском есть ресторан – давайте посидим, обсудим. Я вам все про козявки и расскажу.
- Окей.- тут зажегся зеленый, и она надавила на газ.

***

Мы заказали поесть-попить. Народу было не очень много – вечер понедельника всё-таки. Пока шла обычная ресторанная суета – столик, официант, меню – задумываться о разговоре было некогда, но официант ушел, я расслабился, улыбнулся как можно обаятельней и сказал:
- Итак. О паладинах. Совершенно очевидно, что я вас заинтересовал этой неожиданной деталью. Из этого я делаю вывод, что вы – безусловно, особа, которую привлекает всё необычное и небанальное…

Даже если женщина интересуется только рекламой в глянцевых журналах и смотрит «Поле чудес» и «Лолиту без комплексов», все равно она убеждена, что стремится ко всему оригинальному и продвинутому. Поэтому такие выводы делать можно безбоязненно. Я продолжил, глядя ей в глаза.

– Но… я думаю, Ирина Геннадьевна, что вы заинтересовались не только этой фразой. Больше всего вас интересует, очевидно, мой  разговор с Павлом Эдуардовичем за закрытыми дверями. Правильно?

Она предложила перейти на «ты» и без отчеств. Потом  сказала, что не шпионка какая-нибудь из романов Флеминга – интересоваться делами шефа. Просто, мол, была ошарашена моим поведением на собеседовании. Даже подумала, что я пришел накуренный какой-нибудь дешевой, но качественной дурью. Она была уверена, что Паша (так она назвала Павла Эдуардовича) прекратит интервью за неадекватностью соискателя… А он не только не вышвырнул хамоватого наглеца (меня, то есть), но еще и продолжил беседу со мной тет-а-тет.

- Конечно, мне любопытно, - голос Ирины стал томным как реклама интимных услуг, - о чем вы там говорили, но если это секрет, то я даже не буду пытаться его разгадать… 

Она положила свою руку поверх моей. Рука была теплой и нежной. Мне сразу захотелось завалить  Иру на стол, опрокидывая подставки для салфеток, бутылку минералки и стаканы, которые нам уже успели принести, задрать ей юбку и…  Я налил ей и себе воды, выпил и, подумав секунду, сказал:

- Ир! Да не был я накуренным. Я и не курю вообще-то… Вел себя в жестких рамках этики. Не знаю, что тебе показалось таким уж из ряда вон выходящим. Но теперь я точно уверен, что ты адски интересуешься моим разговором с вашим шефом. Давай так. Я тебе рассказываю  про эту беседу. Сам Павел Эдуардович назвал ее конфиденциальной, поэтому я не могу раззвонить ее содержание по всему белу свету. А ты в награду за мою откровенность, - я набрался наглости и тихо сказал, стараясь, чтобы голос не дрожал от возбуждения, - переспишь со мной сегодня!

В это время к нам подошел официант с заказом и, сделав чрезмерно невозмутимое лицо, расставил тарелки на столе. Мы поблагодарили его. Ира смотрела на удаляющуюся спину официанта, а я смотрел на нее. Ясно даже самым последним ослам, что женщина никогда не скажет ни «да», ни «нет» на такой демарш. Но мне было интересно - как она будет изворачиваться. А там - чем черт не шутит – глядишь - и срастется сегодня хорька попарить!

- Заманчивое предложение, Валера! – она засмеялась. – Но я повторяю – мне нет никакого дела до ваших разговоров с Пашей. – она постелила салфетку на колени и взяла столовые приборы. – Давай поедим. Время почти девять часов – я есть хочу как волк.

«Ловко» - подумал я , - «но непристойное  предложение сделано, пусть теперь сама думает как к нему вернуться…» - и тоже принялся за еду, но без дурацкой клоунады с салфетками и «нож в правой\вилка в левой». Прекрасно можно обойтись и одной вилкой.

В перемене блюд мы разговаривали в основном о живописи. Я поинтересовался – почему в подборе картин в их офисе такая эклектика и откуда взялись быки на 2-м этаже. Ира рассказала, что у фирмы есть структура, занимающаяся откупом долговых обязательств. Вот все эти произведения искусства и получены от недобросовестных должников. А быки – конфискованы в счет долга у одного питерского монументалиста по цене лома. Бронза. Конец ХХ века…

Потом  беседа пошла о живописи вообще. Мы обсудили творчество Хогарта и Хоппера, Фрагонара и Веласкеса и, когда официант принес нам горячее, мы уже тёрли за современных галерейщиков. Я высказал свое возмущение, в частности, Бульманом и его последним проектом «Зеленые лбы».

- Редкая сволочь этот Бульман, на западные деньги разрушает русское мироощущение, - сказал,- а за пропаганду педерастии его хорошо было бы обработать бейсбольной битой. Хоть бы наши ультра-правые его отпрессовали, что ли… Должна же быть польза и от неонацистов…

Живые музыканты выступали здесь после 9 вечера, да и то только ближе к выходным. Поэтому напротив меня, за стойкой, над головой бармена тихо бухтел телевизор. По телеку начались какие-то новости и сквозь ресторанный гул до меня еле-еле доносились репортажи и блеянье дикторов. Когда я в очередной раз оторвался от тарелки и глянул в мерцающий экран, то увидел холеную морду вице-премьера по развитию промышленности и сельского хозяйства. Его честные глаза пойманного за руку взяточника сверкали за очками в дорогущей оправе.
«В нашей студии Рудольф Брик, заместитель председателя правительства» - с независимо-подобострастным лицом откомментировал его появление ведущий.

Брик поморщился от яркого света и начал рассказывать про небывалый рост показателей. Когда он сказал: «…и инфляция удерживается нами на уровне…», я не выдержал и, дожевав кусок мяса, отчетливо сказал, глядя в телевизор:

- Чтоб ты, сука, ослеп со своей инфляцией!
А про себя добавил: «Посмотрим, бляха-муха, ПалЭдуардыч, какой я тебе четвертый всадник, твою мать!!!»

(окончание следует)