Интеллигент  и интеллектуал – это, как известно, не одно и то же. Интеллектуал – это моск, а интеллигент – это йобнутый моск, в котором копошацца гигантские махнатые тараканы.

С одним таким интеллигентом мой дядько давным-давно, исчо в савецкие годы, служил в армии (блядь, интеллигент в армии – ахуенная тема!). Этот самый чел был типа художником, до армии успел отучицца в каком-то там институте искусств и щитал себя типа непризнанным гением. По национальности он был лезгин, причом с настолько ебанутой фамилией, что любой, блядь, логопед йазык поломает нахуй и челюсти вывихнет в тщетных попытках эти заковыристые звуки воспроизвести. Потому все, и даже отцы-командиры, звали его просто по кличке – Лезбиян. «Рядовой Лезбиян, два наряда вне очереди, блядь, сцуко, я сказал!!!».

Полушария лезбиянова мосга работали крайне странно, а возможно, временами вапще атключались нахуй из-за несогласованных действий друг друга. Этот персонаж, например, искренне щитал, что для намазюкивания гениальнова шыдевра ему надо обкурицца в хлам. Типа, и вдохновение ахуительное девятым валом, блядь, накатит, и, по словам Лезбияна, все великие холстомазы так делали. Хотя вот Рубенс, я уверен, для вдохновения просто дрочил на толстых тёлок, а уже потом брал в руки кисть вместо хуя.

Разговоры нащот «а неплохо бы косячок пыхануть» начались, когда воинскую часть разместили где-то посередине необъятных казахстанских ебеней. Там канапля росла вдоль заборов, типа как тополя и клёны в деревенских палисадах, ахуенная такая – с йолку ростом. Естественно, все, и даже офицеры-распиздяи, заместо табака стали курить дары природы, чтоб добро зря не пропадало.

И только сцука Лезбиян всё рыло воротил: мне, мол, интеллигентному человеку, как-то даже и западло простецкий ганжубас курить, я ведь не то, что вы, пролетарии сраные.

Как-то раз неведомо где этот пизданутый художничек раздобыл нечто ништякообразное и смастерил косяк. Судя по дядькиным рассказам, это самое нечто было какой-то зверской травой, которой даже я, ботанег, и то не знаю. Всего лишь пару граммов этова аццкова зелья надо было смешать с табаком, иначе торч мог перерасти в чо-нить нехорошее. А еблан-Лезбиян снарядил одной лишь этой травой весь косяк.

Употребил он косячка перед отбоем, причом употребил как детсадовский жадина конфету – втихаря, в уголке, от всех отвернувшись и пуская дым в пол. Заторчал он практический после двух затяжек, выглядело крайне занятно, бойцы, уже было собирафшиеся атдахнуть от тяжкой службы, даже приохуели слехка. Такова они исчо не видели.

Лезбияна сперва начало ебать такой ахуенной дрожью, как будто он пляску святова Витта, блядь, выхуяривал, сидя на йобнутом мустанге. Со стороны это выглядело так, словно его пиздит говнодавами и палками толпа каких-нибудь гопников-невидимок, привидений типа. Потом он с жутким грохотом уебался об пол всем туловищем и, встав раком, завыл сцуко, как оборотень в старых пендосских кинах. Из ноздрей Лезбияна, словно, блядь, ласточки из гнезда, выпорхнули две янтарнова окраса сопли в полметра длинной и с палец толщиной. Так и повисли – одним концом у художнечька в ноздрях, другим прилипли к полу нах.

Тут происходит кульминация: из-за угла выруливает старшина-украинец - выяснить, чо за гандон и враг народа своими вокальными упражнениями мешает ему засыпать. Его простой, как топор, моск, натренированный придумыванием подъёбок, моментально выдал единственно верное решение в данной ситуации – пиздануть богатырскова подсрачнека обдолбифшемуся певцу-художнеку. Тотчас моск передал сигнал правой ноге, но в этот момент Лезбиян завыл вторичьно, чисто по-волчьи: «УОООУУУУУУУУУУ!!!». Старшина приохуел, видимо, даже слехка сцанул, обошёл бойца с фланга и увидел замечательные сопли. Со стороны казалось, будто эти сопли держат Лезбияна приклеенным к полу, а он типа никак оторваццо не может, этакий ноздревой чилавекпаук - спидорман. 

- А шо ты дэсь робiшь? – спросил старшина, на всякий случай приготовивишись съебацца подальше от этова страннова существа, видимо, ожидая, что у него клыки, когти и шерсть расти начнут, как у вурдалака. В этот момент у кого-то из бойцов, уже лежавших на койках и с интересом фтыкафших эту буффонаду, типа шило в жопе дало о себе знать. И этот солдат со скосопизженным от едва сдерживаемова рёгота еблом такой со своей койки верещит:
- Товарищ старшина, это Лезбиян по Родине скучает!
Занавес, блядь.

Этот самый Лезбиян, по дядькиным сведениям, позже попривык к аццким косякам, соплями истекал поменьше. Правда, иногда говна под себя наваливал такую коричневую кучу ахуительнова размера, чиста как динозавр, блядь. Страшно было подумать, что он мог столько говна в себе носить. Гениальное полотно художничек изобразил после армии уже, так и не бросив курить свою ебучую траву.

Гломурные педорасы-критики при виде шедевра истекали слюнями и дрочили от щастья, называя Лезбияна всякими чмошными кликухами типа «открытие года», «невъебенный талантище», «пиздец какой гений» и так далее. Полотно было, действительно, гениальное – разлитый по холсту и засохший борщ.