Шаги гулким эхо отзывались в коридоре. Серые стены, тусклый электрический свет, железные двери. Много, очень много железных дверей. Поворот ключа, скрип несмазанных петель, визг засова. Сырость и неприятный запах немытых тел.
Звуки, запахи, ощущения.

Невидимый охранник прошел рядом. Слышится его тяжелое дыхание. Остановился. Снова пошел. Теперь слышен звук удаляющихся шагов.

- Я продолжу, - Сергей Пилипенко, заключенный номер 36548, лежал на нарах одиночной камеры в ожидании исполнения смертного приговора. Рассказывал историю своей жизни, обычной человеческой судьбы. Таких судеб сотни: стабильное детство, голодная юность, тревожная и опасная молодость, и злой рок, оставивший его в самом низу. Незлой, но слабый от природы, хотел жить легко, но плата оказалась невыносимо тяжела. Преступник, он нарушал все законы государства и общества. Совершал преступления против других и, в большей мере, против себя. Гордился? Нет, не чем тут гордиться. Раскаивался? Тоже нет. Просто вспоминал.

Сергей много раз рассказывал себе историю своей жизни. Просто, что бы слышать голос, чтоб не сойти с ума.

Сегодня день был необычен. За пределами тюрьмы майское солнце дарило земле тепло, а у заключенного номер 36548 появился слушатель.

Олег стоял спиной к нарам, смотрел на зарешеченное окно под потолком и слушал.
В комбинезоне защитного цвета, Олег мог бы сойти за пехотного офицера приехавшего с полевых учений, если бы не белоснежные крылья аккуратно сложенные за спиной. Молодой человек, если такое определение подходит ангелу, смуглый, черноволосый, с правильными чертами лица и вечно грустными глазами, он слушал историю жизни Сергея. Одну из сотен историй, похожих друг на друга, как братья-близнецы.

- На самом деле, вариантов всего два, - Олег дослушал рассказ, и теперь настала его очередь говорить. – Вариант первый. Ты дожидаешься, исполнения приговора и дальше твоя душа идет по этапу со всеми формальностями. Но знай, в этом случае, попасть на небо тебе практически невозможно.
- А второй? – Сергей отвернулся к стене. Не хотел смотреть на белоснежные крылья во мраке камеры.
- Второй? Я забираю тебя сейчас, тихо и спокойно. И мы пытаемся пробиться напрямую.
- А третий вариант?
- Его нет. Тебя живым не выпустят отсюда. Ни они, ни мы. – Олег повернулся. – Решай. Выбор за тобой.
- Почему ты даешь мне такой шанс? – Сергей никому не верил при жизни и теперь вел себя насторожено. От старых привычек трудно избавляться. – И, как ты меня туда доставишь?
- Отвечу сначала на второй вопрос. Как? Контрабандой. По-моему, так это у вас называется. – Ангел вытянул одно крыло и принялся его чистить. – Почему? Потому что таким тебя сделали ваши законы, но шанс на спасение есть всегда.
- Хорошо. Два варианта – простой выбор. Я всю жизнь делал простой выбор. Здесь все сложнее. Мне надо подумать. Приходи завтра.
- Думай. Да. Хочу быть до конца откровенным. Если ты выберешь второй вариант, я когда-нибудь попрошу об услуге.
- Я так и знал, - Сергею стало легче. Ясность лучше темноты. Хотя, в темноте легче прятаться.  – А теперь, проваливай.
В одиночной камере заключенный номер 36548, в очередной раз, рассказывал историю своей жизни сам себе.

Бледная светло-коричневая душа билась о стекло. Неровное сияние тускло пробивалось сквозь матовые стенки контейнера и бросало блики на чаши весов.
- Декларацию, - таможенник, с окладистой седой бородой не глядя, протянул руку за документом, продолжая смотреть в регистрационный журнал.
- Пожалуйста, - Олег положил бумаги на сверкающий стальной стол.
- Сергей Васильевич Пилипенко, 1976 года рождения, холост, многочисленные преступления против себя и других, - в голосе старого таможенника прорезались удивление и подозрение. – Ты уверен, что это наш клиент?
- Конечно. Он раскаялся и все осознал. Немногие успевают сделать это при жизни. – Олег почесал выступающее из-за спины крыло. Легкая белоснежная пушинка нашла приют между указательным и средним пальцами.
- Ладно, ставь на весы. Посмотрим, как Сергей Васильевич всё осознал.

Плавным движением Олег подхватил контейнер и поставил на чашу весов. При этом, пушинка уже заняла нужное ей место. Таможенник установил на другую чашу эталон чистоты души и подождал, пока весы прекратят качение и замрут. Эталон перевесил. Принесенная душа была достойна вступить в Обитель Радости.
- Ну, значит, раскаялся наш Сергей Васильевич. Можешь заносить. – Но удивление в голосе не пропадало. Таможенник вернулся за стальной стол, расписался в декларации. – Свободен.
- Спасибо, Павел Иоаннович. – Олег схватил контейнер, крепко прижал к нему пушинку. – Удачного дня. – Взмахнул крыльями и влетел в, бесшумно открывшиеся, ворота.
- Странно. Что-то тут не так.

Таможенник проводил взглядом упорхнувшего Олега, взял перо и поставил напротив «Пилипенко Сергея Васильевича» восклицательный знак и, следом, вопросительный. В задумчивости полистал регистрационный журнал, захлопнул, подняв тучу пыльцы, и достал тоненькую тетрадку. Повторил: «Странно», добавил в анкете Олега, в графе «особые отметки» третий по счету вопросительный знак. Пожевал перо и поставил восклицательный.

Олег стоял на бескрайней равнине. Под ногами клубились облака, розоватые в свете заходящего солнца. По всей облачной долине были разбросаны зеленые оазисы, воздух благоухал нежными ароматами, слух ласкали трели птиц.
Всегда приятно вернуться домой.

Насладившись ощущениями, Олег достал контейнер и легко свинтил крышку. Постанывая, душа покинула убежище, перетекла через край. Увеличившись до размеров среднего человека, Сергей Васильевич огляделся.
- Спасибо, Олег. Отличное местечко. Так это и есть – Рай!?
- Можно и так назвать. Мы говорим – «Обитель Радости». Располагайся, но помни – ты обещал.
- Да, помню! Помню. Раскаяться и все осознать. Не  бойся, все будет путем. Прощай. – Сергей развернулся и, пружиня на облаках, прыжками отправился к ближайшему оазису.
- До свидания, – Олег провожал взглядом свой недавний груз. Начали подкрадываться сомнения, но ангел отогнал их словно взмахом крыла. Все правильно. Этот человек достоин «Обители».


Приятно весенним деньком отдохнуть в парке. Весна рождает жизнь – молодую, зеленую, чистую. Позже лето нещадно будет жечь эту жизнь зноем, осень втопчет её в грязь, а зима скует морозом. Но пока можно не думать о грядущих испытаниях и просто наслаждаться.
Два почтенных старца сидели на лавочке в парке возле детской площадки и ели сладкую вату. Гомон и крики ребятишек наполняли их сердца радостью. Чистые детские души носились по площадке, лепили куличики, катались на карусели, играли в мяч.
- Эх, хорошо, - Павел оторвал пальцами кусочек ваты и отправил его в рот.
- Хе-хе, а со стороны кажется, что ты бороду кусаешь, - Петр повторил действия старого друга.
- Да, дети – это прекрасно, - таможенник сказал это так, как будто продолжал давно начатый разговор.
- Согласен. Приятно смотреть: чистые, светлые, незамутненные. Надолго ли они такие?
- Мы никогда не ответим на этот вопрос, - Павел погрустнел.
- Тебя что-то гнетет? – Петр обеспокоился поведением товарища.
- Да, тут такая история. По-моему, один из ангелов вносит некоторые души в Обитель контрабандой.
- Это серьезно. Но недостойные не смогли бы удержаться на облаках. Слишком тяжелы. Контрабанда не имеет смысла.
- Я знаю, - старый таможенник вздохнул. – Может какая-то ошибка в системе? Мы нашли один оазис с весьма подозрительными жителями, но тут все нормально. Их проверили. Они достойны находиться на небе. Но вот ряд вопросов. Достойны ли они были, когда попали к нам? Или нет? Может ли среда обитания сделать из темной души светлую? Обратный процесс нам хорошо известен, но просветление гораздо более трудоемко. Странно все это.
- Что-то ты расфилософствовался. Давай просто хорошо проведем время. А со своим контрабандистом ты позже разберешься. Никуда он не денется. – Петр оторвал кусочек сладкой ваты.

Но хорошо отдохнуть не получилось. По дорожке перед лавочкой прошел молодой человек. Одет обычно: кеды, джинсы, ветровка. Необычным было его лицо: впалые глаза, щетина, нездоровый вид, затравленный взгляд. Неприятные ощущения навалились на стариков, как лавина. Предчувствие беды змеёй обвилось вокруг горла, душило, не давая произнести хотя бы слово.

Парень подошел к киоску и купил два рожка мороженного, прошелся метров десять и нырнул в кусты.
- Что будем делать? – Петр не заметил, как выронил свою вату.
- Ничего, - эти слова с трудом дались старому таможеннику. – Ничего. Сидеть, смотреть, молиться.
- Где хранители, … их побери? Завтра на планерке все перья повыдергаю.

Внезапно, словно по чьей-то злой воле, мячик, которым игрались два мальчугана лет трех, подпрыгнул на кочке и покатился в сторону кустов. Казалось, что ветки дрожат от нетерпения, но было ясно, что в зарослях кто-то есть. Волны ненависти кругами расходились от странного молодого человека, как будто кто-то бросил в кусты камень.
Павел хотел подняться, но друг удержал его.
- Ты прав, это не наши функции. Нельзя вмешиваться.
Когда мячу оставалось пол метра до кустов, из них выкатился надкусанный рожок мороженного. Шевеление ветвей прекратилось. Мальчуган догнал свой мячик, испуганными глазами посмотрел на кусты и побежал обратно, к  детским беззаботным играм.
Тяжелая атмосфера исчезла, вместе с тревогой и неприятными предчувствиями.
- Ух, кажется, пронесло, - Петр посмотрел на резвящуюся малышню и посветлел лицом.
- Интересно, кто успел?
Словно в ответ на вопрос из кустов вылетел Олег, в полете закручивая крышку контейнера.
- Отдохнули, и хватит, - Павел встал. – Мне пора возвращаться. Надо кое-кому шею намылить.
- Верно, а я к Хранителям пойду, поговорю.
Никто не заметил исчезновение двух стариков. Майское солнце дарило людям тепло и любовь.

Контейнер был тяжелый, лететь неудобно. За стеклом безумствовала фиолетово-серая душа, пытаясь вырваться. Олег напрягался из последних сил, крылья с трудом поднимали его все выше и выше.

Отдыхая на краю облачной равнины, свесив ноги, Олег размышлял: вносить такую душу в Обитель Радости опасно, но шанс на спасение есть. Десятки спасенных им душ жили в одном оазисе и, если не забыли свое прошлое, то могут справиться с этой, при этом оставаясь чистыми. Придется им сдержать обещание и потрудиться. И Сергей не должен подвести. Да, надежда есть. Есть шанс на спасение. Только бы таможню пройти. А как её пройти? Тут пушинки не хватит. Надо маховое перо выдергивать, но его на чаше весов видно. Куда не плюнь везде проблемы. Ну да ладно, разжалуют – значит, доля такая.
Собрав последние силы и мужество, Олег направился к таможенному посту.

- Декларацию, - Павел не глядя, протянул руку за документом, продолжая смотреть в регистрационный журнал.
- Пожалуйста, - Олег положил бумаги на сверкающий стальной стол.
Старый таможенник посмотрел на декларацию, задумался, разгладил её морщинистыми руками, решительно расписался и, опять же, не глядя, отдал Олегу.
- Свободен.
- Спасибо, Павел Иоаннович, - Олег взял контейнер и, пошатываясь, побрел к воротам.

Старый таможенник, только что нарушивший закон, чувствовал себя на удивление хорошо. Ему слышался детский смех.