Жаркий ветер с мельчайшим песком, принесенным из Гоби, порывами хлестал в спины небольшого отряда центральноазиатской экспедиции Русского географического общества. Усталые казаки, которых тошнило от сожранного за сутки пространства, шли за непреклонным человеком, шли как собаки за хозяином. Его огромная тяжелая спина, вела их за собой как загипнотизированных. Невероятного роста и выносливости, с фанатичной целеустремленностью, наконец, с черными тараканьими усами, он даже им, его преданным попутчикам казался дьяволом. Что уж говорить о варварах, которые валились на колени едва завидя его издалека. Или молча забивались в глинобитные домишки и не показывали носа перед русским путешественниками.
- «Сергей Васильевич, дорогой мой, когда будет готова ваша сводная краниологическая таблица?» - голос его, несмотря на вид, был по-отечески мягким.
- «Я закончу на следующей неделе. Если будем в Калгане завтра, то уже в четверг смогу ее отдать переписчику» - ответил антрополог и врач экспедиции Сергей Васильевич Сапега.
- «Будем. Скоро будем. Я намерен сегодня еще верст 15 пройти вдоль юго-восточного склона» - и он поправил ремень своего Штуцера 12 калибра с уникальной ручной овальной сверловкой, который был заказан им в Лондоне у лучшего ствольщика того времени Чарльза Ланкастера.
- «Николай Михайлович, солдаты устали» - осторожно заметил Сергей Васильевич, смачивая соленые, потрескавшиеся губы теплой кипяченой водой из армейской фляжки.
- «Ничего, ничего – другой возможности может не быть… Дорогой мой, эти места описаны только в средневековых китайских хрониках, мы первые из просвещенных людей которые их увидят и смогут зафиксировать» - полковник сощурил глаза.
- «У Еремеева лихорадка, появились нарывы… могут быть осложнения, Николай Михайлович» - Сапега, имел в виду казака напившегося воды из колодца, на дне которого позже нашли полуразложившийся безголовый труп.
- «Ничего поправиться, будет знать, как пить сырую воду!» - он никогда не кричал, он шипел и от этого даже у людей давно знавших его мурашки пробегали по коже.- «А вы, душа моя, в Ургу спешите, к пассии своей? да в картишки давно не перекидывались?! Дайте ему водки еще, оклемается!».
Сапега с тоской уткнул нос в платок, завязанный на шее, избегая огненно-черного с кровавой окаемкой, взгляда начальника и учителя. Он закрыл глаза и увидел, то, что видел всегда, когда ему было тоскливо – отражение колокольни Никольского собора в черной воде Крюкова канала …
Ехавший рядом на маленькой монгольской лошадке старый казак Кравченко глубоко вздохнул и пыхнул самосадом из самодельной глиняной трубки. Он держал ружье на перевес не спуская глаз с проводник Даулета. После того как Кравченко получил приказ стрелять в него при малейшей попытке того скрыться, расстояния до колодцев значительно сократились. И в свете ночного костра перестали мелькать драные халаты китайского сброда, который наводнил степь в период жестокой азиатской усобицы.
Уже на окраине селения отряд научной экспедиции встретила толпа из нескольких десятков тибетцев, они подходили к большому белому человеку и хватали его за стремя. На огромных просторах Центральной Азии, у народов, говоривших на разных языках, в начале 1880-х гг. это означало одно – близость удачи.
- «Тю! Пшёл! Куда прешь с-с-с-сучий потрох!» - два молодых казака выдвинулись вперед, расчищая дорогу.
- «Кстати, Сергей Васильевич, любопытный экземпляр» - Николай Михайлович показал костяной нагайкой на бритого наголо старика, сидевшего уткнувшись лицом в сложенную и сырцового кирпича стену сарая.
- «Да, ярко выраженный брахикранный тип, типичный низколиций монголоид!» - оживился Сапега – «На обратном пути обязательно здесь задержимся!».
Услышав этот разговор, Кравченко, указывая на сутулую спину Даулета, сказал в сторону молодого казака, ехавшего на верблюде.
- «Михайло! Глядь за нем!» - и спешившись, подскочил к старику. Когда он взял его за шиворот и потащил за сарай, толпа пугливо рассеялась.
Путники двигались дальше. За селением лежала долина с красными горами, покрытыми мелкими курумниками, на которых грелись змеи и ящерицы. Над горами было низкое беспощадно-чистое небо лазурного цвета, которое давило своей близостью и жаром.
- «Я тут эта…» - услышал за спиной голос Кравченко Сергей Васильевич. «Я тут..» - стесняясь лепетал казак, поравнявшись с доктором. «Вот… изучайте…» - он сунул плетеный мешок с ощутимым грузом. Сапега открыл его и увидел на дне голову старика, скалившуюся на него гнилыми зубами.
- «Что там?» - Николай Михайлович посмотрел на побледневшее, что было заметно даже сквозь слой пыли, лицо Сапеги.
- «Голова… старика…» - и он медленно, механически перекрестился.
- «Для коллекции?» - Николай Михайлович нахмурился - «Голубчик, что ж пьян опять?» - обратился ученый к старому казаку, скитавшемуся с ним пятый год
- «Никак нет, вашбродь!» - казак улыбнулся и в его голубых глазах, отразилось пустое небо Джунгарии - «Так я ж того, для науки…».