Свое тридцатилетие Макс встречал будучи  адвокатом областного масштаба. Отличный специалист, завидный жених, потенциальный кандидат на звание почетного горожанина. Стабильное ровное будущее. Однако, в истории бывают периоды, когда целое поколение выбирает иные критерии успеха. В эпоху внедрения новых технологий вечные ценности всегда теряют свое значение. Зачем мне палка-капалка, лицензию на которую имеет только жадный вождь, если полусумасшедший Леонардо да Винчи придумал дешевый механический молоток? Зачем мне звание почетного горожанина в обществе старперов, когда я сам могу стать создателем новых форм бытия? Новое рано или поздно побеждает старое даже в неравной борьбе. Справедливость – рычаг революций. Именно поэтому честный по натуре Макс Робеспьер, когда ему предложили поучаствовать в щекотливом судебном процессе, с азартом выступил в защиту технологических инноваций. В конце ХVIII века в одной из провинций Франции, над небольшим частным домиком  была установлена американская новинка – громоотвод. Королевская власть увидела в этом аппарате угрозу общественному порядку и запретила его использование. Хозяин громоотвода обратился за помощью к Робеспьеру, дело в Аррасском суде было выиграно, адвокат обрел популярность во всей провинции Артуа, феодализм получил очередную пощечину букетом красных гвоздик. Строй уже давно рассыпался под натиском прогресса, даже в истеблешменте его предстоящая гибель стала явной. За несколько лет до Французской революции в Итальянской опере Парижа к бархату королевской ложи кто-то приколол лист бумаги, на котором крупными буквами было выведено: «Трепещите, тираны, вашему царству наступает конец!»

И тираны трепетали. Еще в Англии XVII века неприятие механических станков королевской свитой стало предвестником политической революции Оливера Кромвеля. Революции дают ход новым формам искусственной энергии и отправляют в утиль старые, вместе с их хозяевами, потерявшими источник жизненных сил.  Машинам может противостоять только дух, а его то у развращенного сословия власть придержащих часто не обнаруживается. Техника начинает править там, где души высушены удовольствиями. В 1793 году по отношению к французскому королю Людовику XVI была применена современная модель умерщвления – гильотина. Лидером нации стал Макс Робеспьер. Еще каких-то три года назад Робеспьер был лишь одним из шестисот депутатов третьего сословия на заседаниях Генеральных штатов. Здесь к нему не проявляли ни интереса, ни внимания. Во время его речей шум в зале не смолкал, Макса не слушали, но чужая реакция не изменяла настроя адвоката, он пренебрегал тем, как его оценивают, и был убежден в правильности своей позиции.  В течение всей революции позиция Макса могла меняться, убежденность в ней всегда была абсолютной. «Он пойдет далеко, - говорил о молодом Робеспьере  видный буржуазный политический деятель Мирабо, - потому что он верит в то, что он говорит». Популярность Робеспьера во Франции за несколько лет стала ошеломляющей, его портреты в те годы выставляли в  витринах, а он продолжал скромно жить во флигеле дома столяра Мориса Дюпле на улице Сент-Оноре.  За честность и бескорыстность народ прозвал его Неподкупным, лидер нации был совершенно равнодушен к деньгам, ходил пешком, не брал взятки, отказывался от должностей, суливших ему высокие оклады.  Так было до конца его дней. Полное пренебрежение материальным миром. Робеспьер был шахидом-смертником.

-    Террор, - орал Макс с трибуны в 1794 году, -  есть
ничто иное, как быстрая, строгая и непреклонная справедливость; тем самым он является проявлением добродетели. Пусть Франция, некогда прославленная среди рабских стран, ныне затмевая славу всех когда-либо существовавших народов, станет образцом для всех наций, ужасом для всех угнетателей, утешением для угнетенных, украшением Вселенной, и пусть, скрепив наш труд своею кровью, мы сможем увидеть, по крайней мере, сияние зари всеобщего высшего счастья.

Корни европейской демократии. Сотни современных печатных станков, множили его речь в листовках, буклетах и брошюрах. В конце ХVIII века благодаря внедрению типографских машин широкое распространение получили массовые средства информации. В период французской революции информация стала доступной. Это был прорыв в сознании. Так высокие технологии и терроризм еще несколько веков назад сплелись сложнейшим механизмом в единый, неразрывный процесс развития человеческого общества. Взрывы и инновации всегда идут рядом, как сросшиеся близнецы. Ядерные бомбы, сброшенные на Японию в середине ХХ века, сделали это государство лидером техномира. Метафизика. Неведомые людям законы земного бытия. И видимо, вслед за вопросом о том, зачем мне нефть и бензин, если давно можно использовать энергию нанотехнологий, взрывы будут звучать до тех пор, пока старые хозяева не будут отправлены в утиль.