Комикс (от англ. Comic ) —
серия рисунков с краткими текстами, образующая связное повествование.  БСЭ


      Клаус потер виски. Сильно болела голова. Он искал философский камень. Или эликсир жизни, как его еще называли. Алхимик был уже не очень молод. Лицо и голова этого человека были лишены растительности.  Клауса нельзя было назвать привлекательным. Тщедушное тело, немного горбат, некрасивые  руки с обгрызенными до мяса ногтями, в пятнах и ожогах от кислот и огня.  Привлекали внимание его глаза болотно-зеленого оттенка. Они горели лихорадочным блеском, когда он смешивал свои порошки и кипятил металлы или были подернуты туманом мечтательного отчуждения, тогда можно было предположить, что его могучий разум летит по далеким мирам. Он был неразговорчив, да и подходящего собеседника ему найти было бы,  пожалуй, трудно. Общался последние годы он в основном с графом, который дал ему приют в своем замке, почуяв выгоду нюхом хищного зверя. При этом оба были чрезвычайно горды собой, так как каждый из них считал, что снизошел до общения со вторым.     

      Смесь в пузатой стеклянной колбе, стоящей над огнем, позеленела. Теперь надо греть до появления красного металлического блеска. На мгновенье, через испарения и стекло, Клаусу померещилось, что осадок на дне засиял, и он получил то, что искал так давно, но тут же все испортилось. Через секунду дно посудины было, как обычно, покрыто запекшейся черной массой, а лаборатория наполнилась отвратительной, едкой вонью. 
      А ведь он повторяет опыт  упорно, раз за разом, согласно этому старому труду под названием Немая Книга, Mutus Liber . Может быть, секрет или какая-то тонкость не описаны, страница потеряна – а без нее ничего не выйдет. Да и вообще, все очень расплывчато. Это всего лишь картинки, древние символы. Только автор мог бы дать ответ. Клаус вздохнул. Достигнет ли он свободы от этого мира, который дает эликсир?
      Неужели    его      уделом так и останется составление снадобий для лечения 
невежественных бюргеров от водянки и изготовление сплавов металлов, как презренному ремесленнику? Плохо. Клаус почувствовал разочарование физически, рот как будто наполнился  тягучей горечью древесной коры и что-то внутри груди начало набухать, словно готовясь взорваться. Хочется разбить чертовы посудины о каменные стены лаборатории, а следом и свою голову. Он с яростью подумал, что может быть эликсир всего лишь иносказание для мудреца. Записав несколько строчек про неудачный опыт в дневник, Клаус разочарованно выкарабкался из-за стола, потянулся затекшим телом, притушил огоньки свечей и подогревательной горелки. Ярость прошла, отпустила. Обязательно получится. Не завтра, так послезавтра. Господи, только терпения, дай еще терпения и упрямства. Не дай покрыться этим горшкам и ретортам толстым, могильным слоем пыли. Не дай все забросить и поддаться более радостям жизни, этому дьявольскому обману, который ты поставил как препятствие для адептов, которые хотят войти. Ведь Ты - первый алхимик и маг. Тот, кто создал из Ничего Нечто.

      Молодой граф Эрнест сидел в высоком резном кресле из темного дерева и задумчиво курил трубку, глубже закутывая в плед свое крупное, массивное тело. Потолок зала терялся во тьме. В камине горело пару бревен – поздний вечер уходящего лета был холоден, ветер нес в окно замка речной холод Рейна. По воздуху тек сладкий аромат, при затяжках в трубке потрескивало. В расширенных зрачках графа играли язычки пламени. На сердце было неспокойно: 
-Золото из казны утекает, как вино из треснувшей тыквы. Содержание достойного двора требует золота. Большинство местных благ берется властью. Рыцари своими повадками напоминают разбойников, но отличаются от простоты последних извращенностью и избалованностью вкуса.
Граф потянул трубку из зубов и хотел плюнуть, но слюна кончилась, рот был сух, как старое сухое дерево в светлом летнем лесу.
      Нужны восточные диковины и горячие черные невольницы, обученные разным фокусам, с охотой отдающиеся нескольким мужчинам разом. Узкоглазые танцующие карлики, говорящие на беличьих языках, огненные и водяные часы, прозрачные ткани, причудливые украшения, экзотические специи для новых вкусов кухни. Нужно восхищение, горящее в глазах вассалов. Из-за этого всего приходилось сообщаться с купцами. Вести торговлю. В коей граф был не силен, да и не силился, считая это ниже своего достоинства. Свой монетный двор спасал, но добываемого серебра и квоты, данной королем на выпуск денег, явно не хватало. Надо было что-то срочно придумать. Уменьшение веса выпускаемых монет и иные трюки, которые проделывали мастера  с устного благословления графа, уже не давали серьезного эффекта.

    Серьезную брешь в бюджете пробивал похвальный интерес к науке. Одним из давних желаний графа, исполнения которого он требовал от своих мастеров, была постройка железной лошади, которая была бы сильна, как двадцать, питалась огнем, дышала дымом. В своих снах он с лязгом и ревом скакал на этой лошади по полям и холмам своей земли. Отправлялся на захват иноземных земель. И приходила мысль о том, что наладь он производство таких коней для своих рыцарей, и он сам  император Священной Римской Империи, а его воины - бароны…

      Также будоражила его подвижный ум идея создания армии из неприхотливых и верных гомункулосов. Не один десяток могил был раскопан и много мертвых тел тайно обменяно на золото, а потом разрезано и перешито на разные лады любопытным Клаусом.  Изобретателю было выделено изрядное место в подземелье замка, построены лаборатория и тайная мастерская. Из их дымовых и вентиляционных труб выходил разноцветный дым, и доносились звуки и запахи, которые сравнить было не с чем, и это вызывало брожение в иных головах. Бюргеры и крестьяне шарахались. А потом, мыча и  мучаясь от недостатка слов и сравнений, в кабаках внизу, в городе, пытались, как могли, передать увиденное и услышанное. Так как сравнений упорно не хватало, штамповались рассказы про колдовство, мертвецов, выкопанных, оживленных дьявольскими ритуалами, а потом окованных в железную броню. Дрессированных летающих мышей, которые по ночам вылетают из башен замка в город и сосут кровь христианских младенцев, потом относят ее назад наверх в замок и сливают в черные сосуды с чернокнижными письменами на пузатых боках. И много других horror басен, подобных этим.

      Церковь смотрела настороженно. Однако не по времени здравомыслящий епископ считал, что это игры человека, который может себе это позволить. Как-то подспудно он понимал, что  они лучше, чем травля простолюдинов и неуважаемых гостей привозными диковинными зверьми. В то же время, священник опасался доносов к Святому Престолу – что граф собирает еретиков, а расслабленный пастырь смотрит на происходящее сквозь свои сухие, прозрачные пальцы. Многие помнили случай из прошлого года, породивший массу слухов. 

        Изрядно набравшиеся вина гости пинками столкнули  неловкого слугу в пруд во внутреннем дворе замка. А днем ранее туда запустили водяного дракона, привезенного из южных стран. Тварь приехала в огромной деревянной бочке, наполненной грязноватой водой. Повозку с бочкой тащили две изможденные клячи. Загорелый и темноволосый купец, тело которого было украшено невиданными рисунками, а пальцы серебряными перстнями с разноцветными камешками остановился у харчевни и две минуты проговорил со словоохотливым хозяином. Еще через пару минут повозка, поднимая облака пыли, подпрыгивала по извилистой дороге наверх к замку. Окованные железом ворота открылись и закрылись, пыль во дворе замка улеглась. Граф вышел на балкон и навел на приятного чужеземца железную трубу, снабженную стеклами, приближающими происходящее к глазу зрителя, а говоримое – к его уху. Продавец  прокричал графу историю зверя, изобиловавшую невероятными деталями.  Эрнест отложил прибор и почти неприличным бегом спустился вниз, сопровождаемый бледнеющим казначеем. Там он, не торгуясь, повелел выдать за зверя  пятьсот золотых гульденов*. Огромные деньги.  Цена большого, добротного дома с мастерской. Намного больше, чем цена жизни для многих. Вида дракон был, конечно, стоящего. В длину дюжину локтей, весь покрытый темно-зеленой броней, брюхо посветлей, лапы короткие, снаряженные черными когтями, пасть длинная, зубастая, с запахом болотных поветрий.
      Слуга не выплыл. Благородная публика получила свой fun. Церкви же осталось, как всегда расхлебывать и сглаживать волнения в обществе, выгораживая власть.

      В тот день епископ яростно погрозил пальцем распятым разбойникам, изображенным по левую и правую руку Христа на витраже собора. Бог смотрел на своего слугу лениво и безразлично, как на ребенка, принимающего серьезный вид в игре.
Руки Иисуса простирались, казалось, он тянется обнять своих близких, а круглые шляпки гвоздей  на ладонях божьего сына представились епископу медными монетами, выпачканными в алой крови жертв.
      А водяной дракон долго не зажился – видно северные ветра прибрали его душу и отнесли назад, на юг. Теперь его твердое тело, набитое душистыми травами, висело под потолком на цепях над троном Эрнеста.

      Граф поднял глаза и встретился взглядом с рубинами, вставленными в глаза засохшего чудовища. Он понял - ждать получения философского камня больше нельзя. Тем более что это не кладка крепостной стены – глупо требовать сроков, угрожая наказанием или суля награду. Эрнест резко поднялся с трона и пошел вниз, к Клаусу. Он шагал вниз по гулким камням лестницы, а его сознание прыгало и играло как хорек, хватаясь острыми зубками то за один предмет, то за другой, бросая предыдущий. Поворачивая по каменным кишкам подземелья, граф услышал стоны. Задержался на секунду и заглянул в комнатушку. Горели свечи. Стражники, оба в черных кожаных масках  сношали кухарку, прикованную к дубовому столу. Звенели цепи. Один из них засовывал свой уд в рот девушке, а второй вонзался в нее сзади и мял подпрыгивающую грудь с крупными темными сосками. Когда рот девушки оказывался на мгновенье свободным, она жизнерадостно постанывала. 
-Повеселее язычком, ведьма, -  шипел старший.
Граф гулко хохотнул и повернул дальше по коридору.
        Мельком увиденное зрелище напомнило Эрнесту проезжего фламандского живописца по имени Иероним. Путешественник приплыл на торговом корабле по реке и надолго остался в замке, внимая происходящему и  рисуя любопытные наброски. Картины стали особенно бескомпромиссными и красочными после того, как Клаус начал регулярно опробовать свои снадобья на художнике. Да, алхимия Клауса помогала увидеть грубую изнанку шитья этого мира и проступающую суть вещей. Через полгода голландец уехал.  Назад в герцогство Брабант, городок Хертогенбос, откуда был родом. Жить дальше и рисовать.     

        Почти закрыв дверной проем своим телом, граф шагнул через порог лаборатории.
Понурый алхимик  читал старинную книгу в кожаном переплете. Заглянув через плечо ученому, Эрнест увидел, что разворот книги изображает, видимо, какой-то шабаш ведьм и колдунов, приплясывающих и совокупляющихся  друг с другом в разных невероятных позах вокруг котла, висящего над костром.  Услышав шорох, Клаус резко захлопнул книгу, описывающую древний open-air. Обернулся. Испуганная и недовольная гримаса на лице разгладилась.
- Читаю вот про новые рецепты отваров, подходящие для хорошего праздника – и многообещающе добавил - Из грибов.
Граф дружески положил тяжелую правую руку на плечо алхимику.
- Отвары - это хорошо. Но чтобы было на что праздновать, нужно проклятое золото. Завтра показывай мастерам монетного, как покрывать медь серебром, про тот способ, что говорил. А философский камень подождет. Подождет... Начинай завтра же объяснять мастерам. И… Ничего не бойся, ты под моей защитой.

Желтизну павших листьев похоронил белый снег.
Ганс продал трех коров на рынке. Выращивал их из маленьких, все семья работала.
Рвали траву чуть не зубами, вытаскивали навоз. От рвения усердный Ганс заработал грыжу. Ну дык что. Ведь не только грыжа, но и мешочек, а в нем звенят талеры, лаская слух.
- Серебро! Так еще пару удачных годков и дела совсем поправятся.
Дай Бог – дай Бог! А еще весной-то  новый хлев строить начнем. Поболе будет, чем у соседей!

Весело шагая с базарной площади, зашел в кабачок выпить на радостях, купаясь в своих смутных мечтах, пахнущих сеном, навозом и теплым молоком. Толстый  хозяин с багровой рожей пытливо посмотрел на Ганса, а монетку бросил в плошку с кипятком, стоящую рядом с ним на столе. Дурное предчувствие внезапно схватило крестьянина за желудок и начало подкручивать холодными, сильными щипцами. Через пару мгновений светлый кружочек начал темнеть. Ганс и торговец тупо смотрели на явственно чернеющий металл.
- Стража!!! – человек за стойкой пришел в себя первым и визгливым свиным криком вывел Ганса из оцепенения. Под  локти уже лезли, толкаясь, зеваки…

А на  следующий день, растянувшийся для крестьянина и пойманных покупателей коров в вечность, их сняли с дыбы. Худой, похожий на змею брат Якоб  пробежал взглядом по написанным буквам.  Устало подписал смертные приговоры крестьянам и вышел из пахнущего дерьмом подвала пыточной на воздух. Скоро он резюмирует свой опыт и напишет книгу по работе с ведьмами, которую высоко оценит даже Папа. Якоб уже и название звучное придумал - Malleus Maleficarum**. Инквизитор-практик поежился от бодрящего холода зимнего утра и подслеповато прищурился воспаленными от бессонных ночей глазами на красный восходящий диск солнца. Это дело особой важности уже измотало его, но он уже видел его конец, шел по следу как одержимый. Он презрительно повертел в руке поддельный талер и бросил его назад в карман. Эти монеты вели его уже несколько месяцев, появляясь то в одном, то в другом городе. Но этот ведьмин круг сегодня очевидно замкнулся и стал указывать на свою центральную точку. Якоб неумолимо шел по этим ничтожным серебристым кружкам, которые так беспокоили власть, как по следам копыт дьявола, к логовищу еретиков. Он представлял себя разящим мечом в руке сладчайшего господа.
……..

    Снег растаял. Граф скакал в свой замок в одиночестве, без верной свиты, закутавшись в промокший плащ, под плачем проливного дождя, размешивающим весеннюю грязь. Он едет из гостей, был у короля. Едет быстро, как можно быстрее, устремив вперед безжизненный взгляд голубых глаз. Эрнест поседевший, повзрослевший, забывший про железных лошадей и гомункулусов. Вместо правой руки у него теперь ноющая культя, чтобы не забывал о проступке.

    А Клауса арестовали  сразу после отъезда Эрнеста к королю. Стража графа выдала его почти сразу, смертельно испугавшись угрозы отлучения от церкви в случае неповиновения. Судом инквизиции еретик был приговорен к варке заживо. Не за фальшивые деньги, конечно, совсем нет. За ересь, занятия черной магией. Зачитывая приговор, ему милосердно посоветовали не роптать на строгость земного наказания – так как он все равно из быстрого котла на городской площади идет прямиком в вечно кипящие котлы ада. Впрочем, изорванный клещами, с раздавленными тисками пальцами, Клаус уже мало что понимал и даже ждал конца земных мук.

    Через три дня, на главной площади города, при большом стечении народа алхимика связали и привязали ему к ногам тяжелый груз. Гудящая толпа замолкла. Палач-повитуха на веревке опустил в пузырящуюся воду белого, холодного, бредящего от ужаса Клауса. Алхимик ощущал себя огромным загадочным ингредиентом, заполняющим все окружающее пространство, которого опускают в большую колбу.  Палач выдернул его назад и люди увидели уже новорожденное существо – красное и вопящее, как в свой первый день рождения. Молчащая и превратившаяся во взгляд и слух толпа на базарной площади дружно выдохнула. Заплечных дел мастер подержал веревку, резко отпустил и тело, увлекаемое грузом, нырнуло назад в котел, подняв крупные брызги. Через минуту эликсир жизни Клауса был окончательно сварен.
_________________________
* Известно, что в средневековой Германии наряду с немецкими монетами имели хождение и гульдены
** Молот Ведьм


(с) Железный Дровосег