Глава 1

    Путь к звездам – это вам не какое-нибудь ебучее дао. Третий день мы пытались объяснить это узкопленочному долбоебу, забаррикадировавшемуся в сортире. Еще на земле, на имитаторах и тренировках обладатель желтой ушастой тыквы вызвал смятение в наших суровых и закаленных душах. Он хуярил «солнце» на турнике как пропеллер, полностью сливаясь с рельефом. – Пиздец, юниор, - сразу подумали мы, - на хуя ему в ракету, он и так улетит куда нужно, особенно, если по пальцам вовремя молотком ебануть. Сунь Ли Хуй – так нам послышалось при представлении. Может, китайца звали и по-другому, не знаю. По крайней мере, иного он от нас не слышал. Да и то, в основном, концовку.  Уже потом, на орбите, на эфире «Интервидения» наш младший брат по разуму, увидев Александру Буратаеву с новостями колхозов Крайнего Севера,  забился в пароксизме с криком: «Джей Ло, Джей Ло»! Так и стали его звать Хуй Ло. Подозреваю, даже такому имени в китайском нашелся бы достойный перевод, типа «Крылатый дракон, нюхающий божественную перхоть из огненной табакерки».

    Но нам было до пизды. Хуйло был обречен на популярность и непрерывный дембельский пропиздон не только благодаря ушам, похожим на распахнутые дверцы у такси, но и потому, что другого нацмена у нас в экипаже на тот момент не было. Ждали вьетконговца, лягушатника и немца. Не зассал лететь только китаец. А может, партия сказала. Оттого и удар валенком по ебалу в первый день знакомства, на пресс-конференции он перенес по-легкому.

Итак, день запуска для нас был прозаичным и предсказуемым. Вначале пизданула первая ступень. На земле. Вдребезги. Мы в ракету предусмотрительно не полезли. Там сидел только Великий Кормчий, привязанный скотчем к стартовой табуретке. Ищите дураков! Если бы она улетела без нас – это была бы меньшая проблема для страны. Китайцев у нас было дохуя. Ракет тоже хватало. А реально квалифицированных космонавтов, способных отличать скафандр, блядь, от акваланга практически не осталось. Три дня назад ушел к звездам последний резерв: два папуаса, имам и раввин. Идейно перспективная группа, по словам замполита. Сплоченный экипаж еще на трапе начал хуярить пожарным топориком друг другу по гермошлемам. Пришлось лишить их хлебных полетных карточек и отобрать теплые кальсоны для открытого космоса у раввина. Перебьется, один хуй обрезанный, греть особо нечего. Фитили трех ступеней ассистенты подожгли удачно. Один поджигатель, правда, не успел съебаться. Весь центр управления угорал, глядя, как хуев Герострат мчался, дымя и искрясь, к колонке. Наивный, воду там отключили еще в субботу. Там он и догорел…

  С минимально допустимым перекосом торпеда ушла со старта и скрылась из виду. В центре управления облегченно вздохнули, убрали, нахуй, матюгальники, которыми удавалось перепиздеть «за жизнь» с экипажем до старта и достали было бинокли, разглядеть по движению губ пилотов, видимых в иллюминаторах через щели в ставнях антисоветский пиздеж. Но через 10 минут ракета вернулась обратно. То ли какая-то сука нассала в баки, то ли забросало свечи и затроил движок, но «Курбан Байрам 22» уже шел вниз, причем значительно лучше, чем вверх 10 минут назад. Одна «шишка» из наблюдателей высказала надежду, что героический экипаж неизвестным доселе способом уже выполнил задание и вернулся обратно. Пришлось подыграть и объявить по громкой связи о фальстарте и мягкой посадке астронавтов. «Шишка», увидев сто тонн металлолома и охуенную воронку от мягкой посадки, впал в задумчивость. Потом произнес спич, сразу обнаруживший в нем крупное научно-популярное и политическое светило:

-    Догогие дгузья, ебать вас в гот! Миссия экспансии коммунизма на Магс находится под уггозой сгыва. Гьядет всеобщий пиздец, товагищи. Гегоям не хватило считанных метгов до цели. Какого-то ебучего полпагсека. Если за тги дня не будет подготовлен новый экипаж – Магс уйдет за Солнце и его хуй увидишь в пегископы. А как лететь туда, куда не видно? На ощупь? Да вы ебанитесь, батенька. Но это полбеды. Как-никак, не в копейку попадать. Магс – вполне заебись по газмегам, чего бы там не утвегждали пьипезднутые недоумки из Вашингтона.  Но то, что лететь пьидется сквозь Солнце -  агхинездоговая, доложу вам, поебень. Подгорит, нахуй, вся тушенка. И знамя, боевой, сука, стяг Годины может постгадать. Не говоря уже о туалетной бумаге. Засегете, блядь, космос. А за вами еще лететь и лететь… Потомкам, между пгочим. Что они обо всех нас подумают? Так вот, все, значит, на безмен! Тгое самых легких – бегом в спогтзал, качаться пегед полетом. А интегнационалиста я подберу сам. И, это… Хм-хмм, - светило откашлялось и сняло кепку, - кто пиздел вчера за фрактальные кластеры на симпозиуме? Там мю охуенно отстает от лямбда Ши. Нехорошо как-то. Попросите товарища азиата не торопиться.

    Так я стал космонавтом. Все, сука, некстати в этой жизни. Буквально вчера я опорожнил желудок и извлек из этого добра полтора центнера кокса, которые мне засунули в рот еще месяц назад, едва я только случайно зашел позвонить на вахту общежития Университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Сто пятьдесят контейнеров. Охуеть! В жопу же воткнули свернутые трубочкой сто баксов компенсации и адрес детского сада, где мне должны были сделать клизму. Последним вбили чопик для надежности и вышвырнули на улицу. Не поцеловать, ни слова ласкового, ни вазелина… Бескультурье, блядь. Я не расист, конечно, вы понимаете. Но страшный все-таки народ, эти афроамериканские черножопые негритосы! Жуткие пидоры!

    Но я до садика не дошел. Зашел в ближайший музей Ленина и затаился в сортире. Музеев Ленина, кстати, в нашей стране значительно больше, чем сортиров. Думаю, центнером больше, центнером меньше – кто там из дилеров будет считать. А поймают, так крикну на весь музей: запоры страшные, мол, отъебитесь, маугли! И потребую у Черчилля  политического убежища. Ну почему не завтра! Мог же терпеть еще. Да, косились коллеги. Да, пованивал. Ну и хуй бы на них. Сотку грина я, кстати, сразу вынул, но долго не мог продать, а под окном бедолаги-валютчика, жившего неподалеку потом неделю выли собаки. И теща выпрыгнула из окна. Мелочь, как говорится, а приятно. Зато мне теперь одна дорога – к звездам. 

    Со второй попытки, после того, как ракету подняли и поставили на место нам тоже стартовать не удалось. В местах крепления третьей ступени зияли охуенные дыры, через которые лилось дерьмо сквозь вентили бортовой канализации, сыпался «Плейбой» из грузового отсека и лупились наружу белые мыши из научной лаборатории наверху. Пришлось взять на рыло по две канистры с керосином. – Будете подливать в карбюратор по ходу, - крикнул вслед бортмеханик, - доберетесь до места и на двух. Двух ступенях или на своих двоих мы ни хуя не выяснили.

    Про Хуйло вспомнили не сразу. От первого рывка он завалился на своей табуретке под стеллажи с ебаным альтернативным топливом. Уверенности  в том, что нам до Марса хватит керосина у конструктора не было. Заправок по дороге не светило. – Парни, возьмите кокса с собой, - очкастый даун только что выжрал две банки тушенки и теперь вытирал жирные пальцы о чертежи, - керосину уже пизда – лимиты. Только Вождю в Кремле в керосинку три состава в месяц уходит. А кокс – верное дело, поможет долететь! Ни хуя не помешает! Я помню, с коксом охуенно летал…
-    С пургеном ты охуенно летал, - проворчали мы, но с энтузиазмом приняли предложение. С хорошим коксом, блядь, мы и без ракеты, на планерах на Марс ебанем, будьте уверены! Я по любому порылся бы еще в своей внутренней Монголии после старта в поисках непроходимой капсулы, а тут  само в руки идет. Но, когда грузцы стали заносить мешок за мешком серую поебень и высыпать ее на стеллажи, стало понятно – нас опять наебали. Но все равно деваться было некуда. Люки уже заваривали шустрые гастарбайтеры-молдаване. – Пошел нахуй от главного выключателя!!! – ревел кому-то за бортом в матюгальник неопознанный рационализатор. Со стремянок по сторонам уже сыпались солдатики, забрызгивая защитной зеленой краской из ведер и без того мелкие, с мышиный глаз, иллюминаторы. Мелькнули в стеклопакете шары навыкате опоздавшего первого героя-астронавта. Он еще пытался отодрать уплотнитель, пролезть через щель и занять свой стартовый гамак – хуй-то!
- Ипать ли май хуй, Гагарина забыли! – на чистом русском крикнул китаец из-под стеллажа. Пол задрожал, потолок задрожал, стены задрожали… - Хороший признак, - подумали мы, - значит, стартуем целиком. Едва успели перекинуть через перекладину и пристегнуть антигравитационные космические подтяжки – поехали!!!

    «Гордость гамадрила» оглушительно стреляя дюзами, подпрыгивая и проседая обратно, изрыгая необъятные клубы сизого дыма завис на секунды под углом 70 градусов к горизонту, натурально, как обезьяний член. Потом догорел фитиль второй ступени и - мы хуйнули! Погнали, будь здоров!!! Тяга была что надо! Даже немного больше. Не такая, конечно, как полгода назад, когда механизаторы малого предприятия «Тюхтетские синхрофазотроны» и кооператива «Вечный покой» не договорились сразу, кто из них досыпает в топливо замедлитель горения, да так и забыли это сделать. В результате, не успели наблюдатели моргнуть, как «Маргинал 18» просто исчез из виду, а в воздушный тоннель, оставшийся под ним еще неделю засасывало солдат охраны, скот, дубленки и бочки со спиртом, судя по отчетам материально ответственных лиц. Заглянув в бинокли через 15 минут, наблюдатели увидели в лунном диске дыру размером с Лужники. Стало ясно, вехикл ушел дальше, к окраинам. Обрулить Луну астронавты не успели. Ничего не оставалось делать, как объявить успешно завершенным эксперимент по преодолению световой скорости, экипаж считать нашими резидентами в антимире и наградить героев званием контромотов I степени.

    Ну а мы висели в гамаках с ебалами похуже чем у Хуйло. Про него уже и говорить нечего. У того от перегрузки рот стал больше, чем у лягушонка Кермита, то есть до затылка. Туда же стремились и глаза. Прошло двадцать секунд полетного времени. Нужно было брать управление на себя.
– Ну что там, блядь, замерзли все? Шевелите булками! И уберите, нахуй, валенок с педали газа.  Хуйло, лапы, блядь, убрал с кнопок! Сиди, охраняй кокс!

    Худо-бедно, все, наконец, заняли свои места в соответствии с полетным расписанием. Полет шел нормально. Правда, постоянно искрила проводка за торпедо, просачивался дымок, воняло изоляцией и начало подсасывать воздух из кабины. Да еще по бортсети радист-сука вместо «Раммштайна» пизданул Эдиту Пьеху. Сука, блядь, какая! Слушает там у себя все подряд, от Эдиты Пьехи до Иди ты Нахуй. Развели меломанов! И это на взлете! Но вот тут-то и пригодился китаец. Дали ему мешок промокашки и парень, как термит со стажем махом зажевал и залепил все дыры в корпусе. Правда, усох  в три раза от обезвоживания. Заставь, блядь, дурака мантры читать…
      Между тем, тяга отпустила и мы смогли немного побродить по палубе, разыскивая за плинтусами просохаченные мелочи, типа сигарет и кондомов. Кондомы раздавали под роспись на случай аварии и утечки воздуха. Предписывалось при первых признаках опасности запрыгнуть в гондон с ногами, а при вторых - быстро его раскатать вверх до талого, при третьих - надуть изнутри, перехватить над головой и позвонить 03. По какому коду – ни хуя не говорили. Сказали только, что, если через двадцать минут скорая не появится – пиздец им по линии профсоюзов. Мы сразу успокоились. С профсоюзами в этой стране не шутят. Так можно и без пива пожизненно остаться.
    Штурман пошел в сортир, расковырял ломом в унитазе Хуйловскую промокашечную пломбу, нажал на педаль слива и долго смотрел прищурившись вниз через дыру, наконец произнес: «Высоко!».
– Облака пробили?   
-    Да. Пробили. И еще два дирижабля. Нехуй летать вокруг, когда мы стартуем! Вся ракета в красных следах, как от бабочек на ветровом стекле. А я-то думал, что град за бортом, а это были зубы!
-    Как ты узнал?
-    Как, как… Камера заднего вида на хуя, по-твоему, у нас есть?
-    Долбоеб. Это не камера, не в «семисотом» летишь. Это зеркала. С ручным, между прочим, приводом. Ну-ка, покрути ими, что наверху? Марса не видать?
-    Так, сейчас… Ебать, у нас пассажир! Практически, заяц. Никто билет не продавал? Прямо на носу сидит, обхватил носовой штырь руками и ногами. Наверное, с того дирижабля остался. Что будем с ним делать? Не удержится же!
-    Блядь, чему тебя в школе учили! Не штырь, а фотонный отражатель. Удержится. За бортом уже мороз невъебенный. Захочешь – пальцы не разогнешь. Пусть висит до самого Марса. А там разберемся, какое право он имел на ракету прыгать.
-    Пиздец ему по-любому. Только если это не Гагарин. Помнишь, который ломился внутрь на старте? Спрошу-ка у него загранпаспорт, пусть предъявит или спрыгивает в пизду, пока невысоко оторвались…
-    Да ладно. А если это какой-нибудь кубинский патриот? Съебывает от преследования имперских ястребов? Или пассажир? Пассажир… Ебать-копать, Феликс! Как же я забыл!!! У нас же должен быть коммерческий пассажир, турист, блядь, проходимец космоса! Этот, Тито, суканах! Вот и место его пустое, обитое велюром. Вот и шоколадка на пульте, кусочек мыла под гамаком, баночка вазелина под подушкой… Ну как же я мог забыть! Потребует обратно свои двадцать миллионов! Скандал!

    Штурман покрутил зеркалами, вгляделся в пассажира, вздрогнул. – Не потребует, обломится конкретно, личность уже не идентифицируют, - нервно цыкнул зубом, ковыряясь зубочисткой, - а на Земле скажем, что на Марсе он принял предложение пролетариата стать народным президентом. Отказать не мог. Свои-то там подряд полные уëбища. Щупальца, глаза, как у осьминогов, антенны из жоп торчат, шипят на всех - нет, короче, достойного кандидата. 
-    Ни хуя не прокатит. А что, свои же скажут, нашего, партийного не было в президенты? Что, шпиена провезли на обшивке? Сколько вам, отщепенцы, он отстегнул, чтобы расправить черные крылья зла над нашими родными каналами? Вообще, нужна фотография, что он был на ракете. Чтобы его адвокаты отъебались. Давай, бери «Поляроид» и ебани его в зеркало. А фото потом уничтожим и все – концы в воду. Скажем, что еще на Земле разоблачили. Будет нашим алиби.
      Через полчаса алиби было готово. Но при виде туриста мороз пробирал насквозь. Он уже не годился иллюстрацией к плакату «Нет – войне!». Им можно было пугать народ не только в бараках Освенцима, но и даже уродов Кунсткамеры. Выпученные донельзя шары, оскаленный дикий ухмыл на иссиня-черном лице, зубы, торчащие вразнобой, как гвозди в пластилине, принявший от трения о воздух коническую форму пожарного ведра череп. Решили выйти в космос и пришпилить ему вантуз вместо антенны на башку и выдать за недружелюбного сексуально озабоченного гуманоида-антенщика с Фобоса. Но вантуз прилипать наотрез отказался. Ограничились вилкой.

    Созерцание пассажира основательно подорвало наши стальные нервы. Только плотный обед мог растопить мрак и безысходность ситуации, в которую мы вляпались.
– Хуйло, прекращай там обогащать наш кокс своей органикой, для этого есть ватерклозет – крикнул тактичный психолог. – Пиздуй, медуза, на камбуз, неси, на первое – «Завтрак туриста», синий тюбик, на второе – «Сердце контрабандиста», красный тюбик, на десерт – «Печень империалиста», без тюбика, в пятилитровой банке с физраствором. Ты не дальтоник, случаем? А хули трехлитровую принес? Это «Мозги пацифиста». Видишь, какие маленькие. По ошибке загрузили. Должны были на склад Политбюро. Старые извращенцы любят это дело. Прямо в банку хуярят… Всегда такая ебань, когда особисты полет готовят, - психолог обращался уже к нам. Безотходное, блядь, производство наладили. Хитро´, кстати, придумали. Поставили вокруг мясокомбината охуенный забор с колючкой и затащили во двор корпус от подлодки для затравки. К нему приварили крылья от кукурузника и башню от танка. А рядом, для гарантии – телку с пятым номером навылет. Супостаты глядь из космоса – пиздец, невиданный гаджет! И ну туда агентов ротами засылать. Так агенты еще, перед тем, как в разделочный цех попасть, прикинь, башляют на входе генералу, по легенде - вахтеру спецобъекта, скупают брошюры с грифом «Совершенно секретно» на шорох. Со всех сторон заебца! Армейская смекалка! Чего-чего?!! «Пятки экзорсиста»? Типа холодца что-то, похоже. Да…, вот и архимандрит под замес попал… Нехуй было четыре партбилета себе заводить. Его проверили и сказали, типа, или приводи трех близнецов или в расход за незаконное клонирование. Троих близнецов нашли, но у них бороды прямо на ковре у «первого» отвалились, так они тряслись! Пришлось привести пятнадцать монашек в обком. Но видно, не помогло. Нет, оставь себе! Считай, что это жареные медвежьи ладошки. Святошу в миру как раз Мишкой звали… Хуйло, ты вообще, клубнику любишь? Ну, так забирай себе ящик с «Ягодкой», тебе какая разница, тоже в тюбиках. А я заберу твой «Зефир в маринаде». Хоть  у него из пасти вонять не будет. А то своим «Поморином» уже заебал вконец! – это снова сказано нам. 

    Ужин прошел в теплой дружественной обстановке. Теплой, так как новая теплоизоляция все-таки ни в пизду не годилась. Только успевали из валенок в банные тапки перепрыгивать. И дружественной – дружище Ло так потешно изображал полет шмеля сквозь дракона при помощи ершика от унитаза и вышеупомянутых подтяжек, что бортмеханик не в силах более корчиться от смеха, начал икать со страшной силой. Тут-то с ним и случилась беда. Вы икали в невесомости? Нет? Вам повезло. Механику – нет. С каждым иком он, как стенобитное бревно въебывался в переборки жбаном, летая по причудливой траектории, наподобие спущенного воздушного шара. Все-таки, великая вещь аэродинамика и реактивная тяга, - мелькнула у меня мысль. Но нужно было спасать банкет. - Хуйло, хватай Пятачка, пока он все зубы себе не выбил, - крикнул я Дракону. И Хуйло схватил. Невзирая на ершик, торчащий у него изо рта … Но уже было поздно. Зубы-то у механика выдержали, но пробило днище. Подвела атрофичная Большая Очковая мышца и еблан механик густо оросил утренним добром место трапезы. – Разворачивай, блядь, его соплом вверх!!! - страшным голосом крикнул опытный в вопросах навигации штурман. Но последствия приятней от этого разворота не стали. Поняв, как низко он пал, ебучий техник стошнил от горя туда же, на наш, блядь, дастархан. И нам ничего не оставалось, пока он окончательно не обоссался, запихать его в спасательный гондон, спустив ему туда шланг от бортового пылесоса, чтобы не задохнулся. Хотя, можно было и без шланга… И статью в бортовую стенгазету: «С гондоном – на «ты»!». От бессильной обиды техник затрубил в шланг, как африканский слон, но мы были непреклонны. На Марсе в таком виде мы не могли предъявить засранца аборигенам, не бросив тень на звание гражданина страны Советов. Выпустили техника наружу только по возвращении на Землю. Так что, сами понимаете, астронавт увидел немного красот вселенной. Стоило ради такого финиша десять лет сучить паяльником в ателье. Оказывается, и так заканчиваются карьеры…
-    Вот сука, - с досадой произнес штурман, - вряд ли после этого сможешь уже когда-нибудь одновременно смотреть футбол по телику и жрать сосиски.
-    Это какая такая метасвязь? Какова корреляция между событиями? Что заставляет Вас говорить это? – начал было выебываться психолог.
-    А такова, что он у меня на участке телемастером работал. И был хавбеком у нас в команде… А что касается сосисок – ширинку надо застегивать, апездол! Куда ты смотрел, блядь, на медкомиссии, Манда Иванович, а ?!! И кончай мне тут шаблоны разрывать, а то я оторву, случайно, тебе твое персональное и охуенно, как я посмотрю, сознательное… Шизоид, блядь, биовегетативный, - как сваркой отрезал штурман. - Пассивный некрофил!
    Пораженный открывшимися бездонными глубинами знаний штурмана психолог подавленно замолчал.  Сунь, так и не отмотавший табуретку от задницы потрясенно глядел на Следы Разумной Деятельности Механика на столе и тихо спросил, водя пальцем в воздухе: - Цьто ето биль?
-    Цьто биль, цьто биль, - раздраженно передразнил его штурман, - а какого хуя вы на пуховиках пишете «Цистить суко» вместо «Сухая чистка», а, объясни, иностранец с табуреткой? Но потом размягчился и пояснил: - Это биль траектория, путь, чума ты нерусская.
-    Что есть путь? Как можно понять слово? – Сунь был на удивление тверд. Было видно, что вопрос имел для него жизненное значение.
-    Федор, - обратился ко мне штурман, - объясни ему ты. Ты терпеливый.
-    Хорошо. Слушай, Сунь, путь - это, ну, короче, «дао» по-вашему.
-    Это биль его Дао!?
-    Точно. А будешь выебываться – и у тебя такое же будет.
    Зря я так сказал. Кто же мог подумать, что «дао» для китайца – это наше все. И эсхатологическая манифестация духа. И онтологическая концепция бытия… Получить на пике карьеры такое «дао» для жителя Поднебесной - лучше было не родиться вообще. Это была Угроза Угроз. Выдержать ее могли только два китайца. Ни одного из них у нас на палубе не было. Первого я не знаю. Ну, а второй – Конфуций и  где-то хуярит сейчас среди бабочек. С той минуты мы и потеряли свой сортир (см. начало). Ну, и веру в добро, заодно.