Жил-был в нашем доме один сисадмин. Вылитый владыка локальных сетей и горелых мониторов – среднего роста, с залысинами, жиденькими сальными волосенками, узкоплечий. Жены нет, дрочила, наверное. Однако из серой массы подобных сетевых существ, выделяла его страсть: любил в темное время суток бегать в плаще по двору. Как по-ученому назвала патологию дворник тетя Маша, имевшая честь стать первой жертвой – ебиционист. И ударила беднягу по яйцам деревянной лопатой. Оправившись от обширных гематом и психологического шока, наш герой нашел в себе силы уже через неделю выйти на следующую охоту.

С тех пор, вместо дома-2 и прочих дьявольских утех, наш и все окрестные дома наблюдали свое реалити шоу. Жертвами потрясающего маленьким концом кривоногого и волосатого эксгибициониста становились многие. Зрители делились впечатлениями поутру, обсуждали насколько удачно был выполнен вертолетик, успел он крутануть три раза или четыре, прежде, чем получил сумочкой по яйцам. У каждого были любимые жертвы, особенно хорошо визжала каждый раз тетка из 300 квартиры. Однако женщины в нашей стране не только коню пизды навалять могут, тема пиздюлей всегда довлела над ебиционистом, но крепкий духом охотник, все равно возвращался. Особенно доставалось от Катьки, видимо без калькулятора он не мог вычислить время ее возвращения с тренировок, поэтому огребал по полной. Мощная волейболистка, она редко не догоняла его, мы иногда даже делали ставки, попивая пивко на балконе. Кто же мог предположить, чем эти безобидные забавы обернутся.

Возвращался из города-героя Москвы. Почему Москва город-герой, если его отстояли элитные сибирские и дальневосточные дивизии? Ладно, оставим на столичной совести. Как обычно рейс задержали на четыре часа, прилетел поздно, добирался неизвестно как, поэтому двигался через дворы от КАД-а. Проходя мимо помойки, излюбленного места засады ебициониста, я услышал пыхтение и удары. Слышу – сношаются. Прислушался – нет, ебутся, вернее насилуют. Зверский такой мужицкий рык и тонкие всхлипывания и писки.

- Я уже не могу, - тонко пропищали из-за помойки.
- Тогда ртом работай, - донесся сиплый бас и удары.

Не в моих правилах проходить мимо, да пиздюлей после общения с москвичами очень хотелось кому-нибудь навалять. Захожу за бак и наблюдаю чудесную картину – вместо несчастной насилуемой девчушки, я вижу насилуемого ебициониста. Причем в жесткой форме. Лежит, весь избитый, голые волосатые ноги в ботинках и серых носках безвольно дергаются. Однако, самым удивительным оказалась фигура насильника. Здоровенная такая фигура, я бы даже сказал монументальная. Вернее насильницы. Узбечки из соседнего парадняка, месяцев шесть как прибыла из своей проклятой родины. Увидев меня, она, зыркая как зверек, забилась между помойкой и трансформаторной будкой, натягивая трусы. Эксгибиционист, отлизывавший ее страшную мохнатую нору, сросшуюся волосней с мехом на ногах, слегка успокоился. Все еще вздрагивая и размазывая слюни, он ползком направился домой, падая и шатаясь, добрался до дверей. Глянув на озверевшую чурку, я плюнул и пошел домой к ванне и коньяку. Стоит уехать на день, сразу безобразия творятся.

Тетка-насильница на следующий день, вместе с остальными восемью соотечественниками растворилась в сырой петербургской мгле. С тех пор ебиционист на охоту не выходит. Завел собачку, по вечерам гуляет с ней и здоровается с бабушками на лавочках. Собачка радостная такая, хвостиком машет. Только в глазах стоит немая тоска и укор всему роду человеческому. И еще, передних клыков у нее нет.