Конечно, Майк. Разумеется, в честь Тайсона. Как еще назвать щенка боксера?
Говорят, боксеры по уровню интеллекта среди собак чуть ли не последние. Может быть.

Щен грыз все, что можно. Обувь, ножки стульев и кресел, косяки дверей и сами двери. Ему накупили кучу резиновых игрушек, их тоже грыз и мусолил. Когда ему купировали ушки, смертельно обиделся. Откусил уши всем резиновым зверям. Не что-нибудь, а именно уши. Даже бегемотику, у которого ушки были микроскопические. Резиновые звери с дырками на месте ушей валялись по всей квартире, а обиженный Майк сидел два дня под кроватью и выходить отказывался. Обида – страшное  дело.

Вырос огромным. Грудная клетка широченная. Подраться – хлебом не корми, во дворе – глаз да глаз. Сук не трогал. И щенков. Был один кобелек – здоровенный, не меньше Майка, но всего шести месяцев от роду, и Майк его в упор не видел – херли с сипилявками связываться? Взрослых кобелей драл немилосердно.

Детей любил страшно. Приходящие в гости малыши садились на него верхом, за уши дергали, как за вожжи – Майк только улыбался и слюни пускал.

Идешь в магазин: «Майки, жди!» Всё, будет сидеть, как приклеенный, с места не двинется, главное, чтоб дверь магазинную было видно. Раз между ним и дверью фургон остановился – в магазин «Кока-колу» привезли. Собаку чуть инфаркт не хватил: дверь не видно, а с места сходить нельзя: сказано здесь ждать. Когда я вышла, пса колошматило не по-децки, трясло мелкой дрожью. Блять, как он обрадовался, меня увидев! Мне кто-нибудь когда-нибудь так радовался? Нет. Ни до, ни после. Концентрация счастья, без всякой примеси. И ведь – ни за что, просто так. У меня было ощущение, что я с войны вернулась живая. Как гордо он потом бежал рядом и как важно обоссывал каждое встречное дерево!

Бывало, с гостями засиживались до утра. Как положено – на кухне. С водкой и гитарой. Майк – рядом. «Майки, блять, спать иди, четыре утра!» Он уже глаза закатывает, зевает, но с кухни не уходит: надо быть с людьми! Бог ты мой, как я любила эту псину!

Я не знаю, как люди разводятся, имея детей. Это ж блять вивисекция. Если так больно из-за расставания с собакой, то как же расстаются с ДЕТЬМИ??
Когда мы расстались с хозяином Майка… похуй на хозяина! Но как мне не хватало этой наглой рыжей слюнявой морды! Мне по сей день ее не хватает.

Я видела его еще раз. Он сидел у магазина. Ждал хозяина, Смотрел на дверь, не сводя глаз. Я не могла не подойти. Прохожие шарахнулись и охуели, когда к рыжему кобелю подошла вроде как чужая тетка, и он сошел с ума. Он забыл про ёбаную дверь, что на нее надо смотреть, он прыгал, как безумный, стараясь лизнуть мне лицо, поставить лапы мне на грудь, оббежать вокруг меня, еще раз подпрыгнуть, еще раз лизнуть в щеку…

Когда хозяин вышел, я сидела на снегу, сбитая с ног, в расстегнутой дубленке, оторванные пуговицы валялись вокруг, а рядом – прям со всех сторон одновременно – бесновалась рыжая тварь. Он уже немного пришол в себя и теперь пытался каждому проходящему сказать: вы видите, кого я встретил? Вы понимаете, какое это щастье??
Он и хозяину сказал: смотри, кто пришол!! Правда же, она пойдет с нами, и все будет по-прежнему??

Но все не может быть по-прежнему. И я не могу объяснить тебе, Майки, почему я не пошла с вами… У людей всё не по-людски.

2006