Одни Гарра... Что сказал? Одни Гарра... Что это означает? Ничего... Хотя я сразу же понял, что это словосочетание значит очень много, особенно для меня, почему - то... Галя пошатываясь отправилась в комнату. "Мне вас все равно не понять... мужиков", - бросила она у дверей. Я знал, что следующие два часа проведу в одиночестве среди желтых кухонных стен. Чай давно остыл...
Зажурчала вода за стеной, наверное, кто - то отправлялся в ванну. "Навсегда", - подумалось почему - то. Уже полгода мое посещение данной квартиры заканчивалось одинаково грустно. Я молча мешал сахар... "Читать будешь?" - послышалось из комнаты. Я молчал. Вскоре на пороге появилась обнаженная Галя с полотенцем наперевес. Она хитро улыбалась, почесывая бритый лобок. Мне тоже стало весело. Я поднял над головой кружку с чаем и вылили ее на себя. "Ува-а-а-у-у", - промурлыкала Галя. Липкие ручейки стекали по шеи на свитер. Я рассмеялся.
"Сегодня гуляем, папыросы, сэээр", - длинные Галины пальцы разворачивали сверток из газетной бумаги. Я, закрыв глаза, продолжал смотреть светомультики - высокий молодой человек одевал белый цилиндр, его лицо было нервно сосредоточено. Галя достала из ящика стола большой кухонный нож и начала медленно водить им по венам левой руки. Я молчал, стиснв зубы - у меня никак не получалось привыкнуть к этому ритуалу. Кровь скорым поездом заскользила по запрокинутой кисти. "Кажется, все... давай быстрей". Я достал из того же ящика уже заряженный трофейный пистолет Галеного отчима и, направив его себе в район сердца, нажал на курок. Теплая кровь брызнула на пол. Я, глупо улыбаясь, спрятал пистолет обратно в стол. "Теперь уже можно..." Галя присела на корточки и начала методично слизывать кровь. Сладко постанывая она смазала ей соски и влагалище. Я гладил ее длинные серебристые волосы и сосал побледневшую руку. Неожиданно в дверь позвонили, не отрываясь кто - то из нас прокричал: "Все нормально, теть Вер".
На улице темнело, унылые серые фигурки возвращались с работы, горбатые фонари обозначали им длинный уставший путь. Я видел это потому, что стоял лицом к окну. Галя, широко раздвинув ноги и оперевшись о подоконник, стонала - я уверенно брал ее сзади. Где - то пикало радио. В голове мелькали воспоминания о детстве и кефире в широких бутылках с красивой блестящей крышкой. Я никогда не придавал особого значения этим картинкам, поэтому они быстро менялись. И вот уже передо мной плыли серые будничные облака рабочего неба и плавно двигался огонек сигареты, еще один заводской день, мое худое лицо, бесконечные клоуны, краска, краска, разноцветная радость для детей со зловонным дурманящим запахом, розовая резина, тянущиеся сквозь время трещинкой, компот, котлеты и снова клоуны, и снова краска, а потом непробиваемая синева над головами, переполненный троллейбус и лица, лица, словно та же розовая резина...
Мы уселись в теплую ванную. Белая плитка упрямо выстроенная на стене приучала нас к порядку. Я запрокинул голову и тут же уснул, провалившись в свою усталость. Нежная вода мягко гладила мое безжизненное тело. Крови больше не было...
Потом была пустота. После пустоты череп содрогнулся - "Алкоголик и придурок, повторяй за мной, а-а-а-алкоголик и придурок ту-ту-ту-ту-ту!" Я открыл глаза. Галя мотала волосами перед моим лицом, периодически нагибаясь ко мне и недвусмысленно вопя - "А-а-а-а-алкоголик, алкоголик". Солнце наполнило комнату утром. Я тоже заорал. "А-а-а-а-а-а-а-а!" "А-а-а-а-а-а-а-а-и-и-и-и!!!" - срываясь на визг поддержала она. "Постой, а как же тетя Вера?" "Ах, да... хи-хи". "Чай в чайнике, яичница в яйцах, хлеб в пакете - кушать подано! Хи-хи" Я пошел на кухню, Галя начала спешно одеваться к девяти она должна ыла быть в магазине. В такие минуты я радовался своей беспечности и безнадежности. "Работа ждет, труба зовет?" "Пошел ты... хотя да, моя труба всегда это... зовет", - она одевала заношенное хендовское пальто. "Это точно", - ответил я, зажигая газ. "Слушай, а не пора ли тебе устроиться куда - нибудь?" - послышался заискивающий женский голос. "Пока, пока". "Вот козел... горный... пока, до вечера".

Милтон Нумье