Этот сайт сделан для настоящих падонков.
Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!

Михаил Коротаев :: Монашка(повесть)
В городе начинало темнеть. На серый с выбоинами асфальт улиц падал слипшийся в крупные комья снег, падал медленно и величественно , почти бесшумно, на обледеневшие от недавнего мороза, так окрепшего после оттепели, когда вода на улицах смешивалась с талым снегом, песком и солью, заливая корни чахлых деревьев, скамьи, подоконники, с которых снеговые шапки срывались, если кто-то осмеливался открыть окно, впуская в душное от тепла, освещенное желтым больничным светом помещение обжигающе - холодный ночной воздух, в котором по горизонту за городом блестела слабая полоска заката, да еще пара белесо-синих фонарей, освещавших землю неровным, дрожащим кругом - столбы мерного, тихо падающего и равнодушно, неумолимо опускающегося на землю снега - крупные хлопья., набивавшиеся в волосы, летевшие прямо в лицо, слабо отсвечивая в фонарном свете, очерчивающем их путь - неуклонно к земле, медленно, торжественно, умирая.
    
Сквозь выгоревшие окна дома светила луна, тоскливо и редко , словно угасавший костер, потрескивали исхудавшие, обугленные и промороженные , с налетом седого пепла - снега крепи домов, где-то подломившиеся под тяжестью обледеневшей крыши, прогнившей от долгих весен, когда на трубы и провода садились еще тощие, исхудавшие от протяжной зимы птицы. От проржавленного , превратившегося в труху железа тогда шел пар, заставляя трепетать холодный воздух вокруг, сверху превратившийся в безбрежное , без облаков, с маленьким , едва заметным серпиком луны синее небо. Изредка птицы кидались вниз, чтобы напиться солоноватой воды, к остаткам побуревшего снега напополам с песком и клочьями драных газет, которые еще зимой намело, надуло с ветром в убежища арок, со скрипящими, качающимися который век неумолимо фонарями . В некоторых еще горели истошно-желтые лампы, бросавшие на вогнутые стены страшные решетчатые тени - зимой за обрывом стены не было ничего, кроме размытого края тусклого света, за которым - призрачные тощие деревья, дома - мертвые дома без единого огонька, сожженные дотла пожарами, и теперь , в оттепели, разрушавшиеся вместе со снеговыми шапками.
    
Однажды осенью я вышел прочь из чужого дома. Ушел не прощаясь, не взяв даже вещей, ушел в лимонный, безчуственный рассвет в сером небе, под серые обгоревшие клены, на уже наконец промерзших дорогах, ушел от своей боли, от своего мнимого счастья - в которое верил, которое казалось таким же реальным , как страх остаться одному в пустом доме, когда некуда ступать и не осталось ни одного твердого края, когда по утру не хочется говорить ни с кем и вспоминать длинную ночь под желтой лампой, когда прижимался лицом к холодному стеклу и смотрел в обжигающую ночную даль, в которой уже отгорели березовые леса, болота стали вязкими, с пожухшими , но все еще пахнущими травами, потом стекло было мокрым от слез, хотя никто не обидел и ничего не сказал - все также, как раньше, как и должно было быть,  как у всех .

Изредка, поджав колени к лицу , сидел в кресле и ждал рассвета, ждал объяснений, расставания, боли, ждал , когда смогу наконец уехать из маленького ненавистного города , где не было ничего, кроме недавно посаженных в глубокие, похожие на могилы или колодцы ямы чахлые деревца, намертво примотанные к высоким, горбатым деревянным шестам - деревья , которым не суждено расцвести и покрыться листвой - деревья , которые не пережили даже этой осени  -  как не пережил  ее и я  , изо всех сил сберегавший надежду на счастье -  счастье того , что нужен еще кому - то , когда жизнь приобретала смысл, если приходилось садиться в пропахший сигаретным дымом и потом поезд и с дрожью в сердце ехать , смотря на листья , срывавшиеся  под колеса вагонов , затягиваемые ветром и потом бессильно лежащие рядом с мокрыми, запятнанными нефтью камнями у рельс, в этот маленький город из бетонных коробок заводов, опутанных колючей проволокой, в котором жили странные, больные от вечно серых стен люди, которые тщательно скрывали свою жизнь ото всех остальных .

Идя по мокрым от моросящего дождя тропинкам, проложенным прямо по камышам и другим влажным травам, каждый не смел оторвать глаза от земли , видя в асфальте  и небо, и свет, но не замечая этой травянистой дождливой грусти, и даже встречаясь с кем-то близким, не отрывая взгляда ускорял шаг , чтобы войти в мрачный подъезд с больными синими, исцарапанными пальцами и ключами, с чужими надписями, стенами, отпереть дверь, и , не глядя по сторонам , скорее войти в привычное жилище, чтобы продолжать обычную жизнь, чтобы не задумываться ни над чем, не усомниться в чувствах других - чтобы все было как всегда, чтобы не замечать дождя, ветра и пламени желтых берез в осени, чтобы гнать от себя вздорные мысли - убежать ото всего на сырое, раскинувшееся на многие версты болото с черной бездонной водой, упереться коленями в ноги черным деревьям, шелестевшими остатками побуревших листьев, изредка серебрившимися на последнем солнце, свалиться в бессилии в высокую, пахнущую сыростью, подернутую желтизной траву , и зарыдать под тихое кружение листьев, летевших в отражение бледного солнца , и рассказать травам о своем несчастье - о том , что никогда не любили и не полюбят, о том , что долгие годы жил и каждую ночь гнал от себя эту мысль, как в холодное утро сердился на равнодушие - когда нужнее всего было обнять, сесть рядом , прижавшись всем телом к тощей спине , покуда не пройдет ночной холод и страх, не забудется боль и не появится вера в новое утро. С каждым утром становилось все труднее , пока однажды утром не ушел , чтобы больше не встретились никогда.

    Люди привыкали. Привыкали к своему серому счастью, к тому , что сегодняшний день так до странности похож на вчерашний, в то , что так давно не пришлось любить и страдать- всех на свете уже давно отлюбил, да и сейчас уж незачем вспоминать то, что давно прошло и никогда не сбудется.
    
Не оставалось ни смеха, ни солнца , ни радости - все было серым , как страшный наркотический сон , из которого нету выхода, в котором серый закат и серую ночь сменяет чуть желтый на горизонте рассвет и где у людей серые, давно выплаканные лица. Каждый день надо было выдумывать себе цель, чтобы как-то заполнить ежеминутную пустоту, которая рвалась в душу, стоило отвлечься от привычных дел. Приходить домой и зажигать свет было страшнее и больнее всего -  пустота прижимала к стулу, душила желтым электрическим светом, и уже нельзя было заснуть целую ночь - от мыслей, что никто и ничто, кроме хриплых деревянных часов на стене не разбудит завтра, что надо будет идти в дождь , серой пеленой висящий над городом который день, даже неизвестно для чего - наверное на работу...которая давно не нужна...к друзьям, которых на самом деле нет...
    
Под желтыми лампами не заснуть до утра, не осталось сил даже заплакать. Бежать некуда - в городе и за ним вечный траурный сон, вечная осень , туманами выевшая солнечный свет, плесенью проевшая золотистый ковер листьев в лесу : туда - подавно нельзя... Деревья манят вглубь, но нельзя, нельзя долго оставаться здесь, ведь скоро ночь... Только б уснуть, чтобы наутро долго держать в своих ладонях пальцы любимой и стряхивать с себя последние остатки холода  и страшного сна. Только бы в эту ночь приснились ее глаза, руки, плечи - не так больно будет вылезать из холодной постели, запирать дверь на ключ и уходить по щербатым лестницам среди синих стен в серый, изморенный, изможденный сон дождя. Только бы скорее уснуть .
    
Дробным, громким стуком разносилось по лестнице эхо моих шагов. Я ушел, не оставив в этом городе ничего, кроме памяти о боли и кружевных занавесках, бледных , как луна, висевших на заклеенных душных окнах, не колышимых ни ветром, ни дождями , пропахших приторным, гнилым сладковатым теплом и пылью, похожие на тряпки или бинты, а не на кружево... Низкие комнаты казались тесными и чужими, заставляли сжиматься сердце - словно все эти встречи и этот чужой город были частью какой-то страшной сказки, у которой нет конца -сказки про мою жизнь, нескладной, некрасивой сказки про то , как сумели убить во мне веру в искренность окружающих, в доброту, в счастье, про то , как ходил навеки один по лесам и болотам, вдыхая свежий, очищающий морозный воздух, каждую минуту видя перед собой то настоящее, во что не хотел верить - то, как заходит солнце, оставляя после себя золоченые ветви и стволы, глубокий, сине-сереневый снег, нетронутый и незапятнанный ничем , кроме моих шагов, холодно белеющий и тонкий, бесшумный веер берез над головой, капли дождя весной на лицо, соленые брызги в воздухе над меловой скалой , от которой ежеминутно откалывались мелкие камни и летели в прозрачную синюю воду, над нависшими на огромной высоте, в спекшейся земле сплошь из мела и соли, искореженными грозным ветром соснами, которые из последних сил цеплялись за эту бесприютную серую почву . Начиналась гроза .

    По колене в воде брел , спотыкаясь о скользкие камни, временами выбираясь на усеянный прогнившей морской травой берег, продолжая идти вдаль , прямо к солнцу, которое должно зайти за скалу, изрезавшую горизонт своим оборванным, избитым ветром краем даже без чахлых деревьев - равнодушные ступени камней в больное, измученное солью и пылью небо, словно затихшее и оцепеневшее перед короткой яростной грозой. Через несколько минут в соленую воду моря опустятся часто и дробно капли грозы, ливень начнет размывать берег, на узкую, залитую водой полоску которого начнут падать градом камни - в посильном сумасшествии идти и идти туда , где виднеется багровое, яростное закатное солнце, дававшее надежду и силу уходить от так дерзко обманувших меня и себя людей - одиночество вместо счастья, ливнем, ливнем , утопленным в море света и холода - напоминание о всех тех словах, которые  не смел сказать, сейчас было и в шорохе падающих камней, и в упругом, хлюпающем шуме волн , словно притягиваемых одинокой стеной скал и закатом, мечущихся от невыносимой преграды - вечно натыкаться на одну и ту же неподатливую , белую молчащую стену, снова и снова , то успокаиваясь, то до пены, до исступления , с невыносимой яростью бросаясь на белые плиты ,  оскалившиеся острыми краями, полировать камень от бессилия прорваться за глупую стену , разделившую море и небо - как стена равнодушия              сдавливала изнутри глотку, когда было страшно даже смотреть в глаза -и  понадеяться, что не наткнешься на такую же белую, тяжелую и равнодушную стену.         
    
Медленно проходили дни. Каждый день шел поверху скалы один, стараясь вглядываться в непосильно удаленную, отделенную от земли морскую гладь , свесив ноги с большого мелового камня на краю обрыва - словно балансируя на грани обыденности и того провала, имя которому - смерть, провала, который заставлял яростно, до плача и слез, до дрожи в коленях  сопротивляться всем чувствам моего существа - никогда, никогда не выдерживал на этом камне больше двух минут - так сильно тянула в себя пропасть, и так упрямо сопротивлялось слабое, дрожащее тело.
    
В один вечер поезд увез меня из просоленного края - уезжал в душе со стойким одиночеством, заколоченным в сердце - словно показали что-то безумно красивое и настоящее, и потом , когда сравнил все это с тем, что переживал в вечно осенних городах, где серые дни тащились один за другим - выгнали прочь - искать такую же настоящую грусть и радость осеней и закатов, чистоту нетронутых зим - одному, но до конца разделять бескрайность полей и глубокую, черно-бездонную тоску болот - чтобы каждую ночь мечтал вырваться из своего города, побросав всех на свете, один, чтобы болью в сердце отзывался морозный хруст белого снега в тех местах, где поля обрываются лесом, реки и озера - бескрайней ледяной степью, чтобы понимать и помнить , что есть что-то выше и глубже унылых, чужих и равнодушных слов о мелочных чувствах - и как проклинал эти минуты после того, как понял, что все это искреннее и настоящее было рядом - в то время как был ослеплен своей болью от того, что любим человеком, у которого за душой - ничего, кроме серого и унылого города - и  великой радостью было для нее видеть эти оттенки серого - серое утро, серый дождь, серый закат...
    
Однажды зимой в моем городе наступила ночь. На далекой набережной виднелись огни белых фонарей - на другом берегу была черная стена леса, полукругом охватившая выгиб реки. Мороз жег пальцы на руках , посредине болезненного потрескавшегося тонкого льда на реке шла рана - трещина полыньи, у края которой тонкий лед был как стекло - окошко в бездну, в ночь...
Надо было идти...
    
Дрогнули колени, вслед за шагом - надломленный хруст, всплеск, провал - сквозь дрожь следующий шаг , сзади - трещина, снова провал - на ноге ощущение воды бывшей холодней , чем страх и тифозный озноб. Трещина была совсем близко, по краям с бешенством, словно кипя пенилась вода, под корку льда затягивало сухие обледеневшие травы, куски - комья намокшего, сорванного с берега снега - полынья чернотой и плеском воды сковывала взгляд, движения -  словно кроме бурления воды в этой дыре - бездне ничего не должно было больше двигаться - даже фонари на другом далеком берегу горели бездвижно и ярко, как звезды, и , казалось , не было ни ветра, ни падающего снега, в воздухе растворялись звуки, тишина парализовывала слух , как бы вторя общему оцепенению, в то время как вода, не торопясь, медленно и торжественно втягивала в себя и поглощала все то, что не смогло и не сумело крикнуть, уйти, спастись.
    
В запорошенном берегу под железной решеткой рвался и неистовствовал водопад - вода , огороженная со всех сторон , яростно пыталась вырваться и захлестнуть, затянуть в себя берег, низкие деревья, травы, дома, небо - огромная черная река, которую не перейти.
    
После озер уходил дальше в ночь, в лес, где постепенно отмирали звуки и запахи - только переплетение пальцев - ветвей иссушенных черных деревьев, качаемых беззвучным, из ниоткуда поднявшимся ветром напоминало о боли - как строящийся под больницу огромный металлический, с торчащими из крошащегося бетона железными прутьями дом, безмолвно высившийся над берегом почерневшей в ночи реки, уже впитал в себя боль своих будущих гостей - которые будут страдать здесь долгие и долгие годы, от болезней и одиночества, от того что за зародившуюся здесь грусть - тоску среди серых стен давно уже никто не любит, от невозможности видеть и слышать тот яркий красочный мир вокруг, которым жили те, к кому на некоторое время отпускали из серых, холодных объятий бетона, замаскированного фальшивым деревом стен и насильным, за долгие месяцы лежания измучившим уютом истлевших матрацев... Как по весне, идя мимо освещенных, покрытых по зимнему еще шапками снега больных желтых домов, с чахлыми деревцами во дворах, был счастлив увидеть маленькое белое солнце в измученном зимой сером небе, набухшие почки берез, торопящихся куда-то - пусть - людей - увидеть и запомнить все это, порадоваться солнышку быть может в последний раз - ведь скоро возвращаться в пропитанные запахом боли желтые стены, где между людьми нет разговоров, ибо одно у них общее - скорый и неизбежный конец, когда понимаешь, что незачем надеяться на что-то лучшее- ведь все равно вернешься в город и будешь видеть все таким обреченным уже до конца, и никогда, никогда не сможешь увидеть мир другими глазами...Уж лучше пусть все кончиться здесь. И только хочется чтобы -  скорее...
    
Под крышей больницы разрастался город. Как никогда страшно было видеть этот пятачок земли , залитый черной смолой - двадцать или тридцать шагов в поперечнике - если низко, встав на колени, прижаться к полу, то можно почувствовать, что за низким бортиком крыши обрывается все понятое и постигнутое за короткую жизнь, и  начинается что - то другое -  на что и глядеть -то страшно - то , что давило серыми потолками на этажах, прижимало к стене, когда осторожно, на цыпочках шел по выщербленной упавшими плитами лестнице  без перил - двенадцать витков лестницы вокруг одной большой ямы до земли, потом перелезть через железную решетку, и - теперь до конца - еще четыре витка - четыре слоя отречения ото всего - от фальшивых снов и грубых, нелепых обид - от всего, кроме собственного страха - с чем не в силах расстаться, даже держась за колючие холодные колонны, посеребренные лунным светом. Наверху, над городом, было больно и страшно - слишком долго тянулись минуты словно замершего, замерзшего времени, недвижимого как блеск реки внизу.
    
Не помню, как спускался вниз. После несколько месяцев жил , стараясь не вспоминать всего пережитого, с единственной фразой на устах - будь что будет , равнодушно засыпая и просыпаясь, затравливая все виденное и видимое чем угодно и каждый день.
    
Однажды, после чужого праздника, с утра, через пять этажей чужого дома вышел в зимнее утро, сплошь наполненное холодным и свежим целебным воздухом, лег, щурясь на солнце, на скамью, покрытую хрустящей шапкой снега - а после ехал в поезде, сквозь головную боль и тошноту смотря на то , как зарождается новый день, как в синем тумане берез пропадают замшелые, синей тоской окутанные деревни сплошь из низеньких домов, разбросанных по оврагам и ложбинам, как сквозь запорошенные снегом ветви просвечивает красноватое солнце - словно вся боль, находившаяся во мне , очистила меня и вдруг умолкла, оставив впечатление чистоты и нетронутости этой не сломленной ничьим криком тишины, этой открытости любому захотевшему увидеть - словно была передо мной какая-то другая сторона, часть единого целого - того , что хотел долгие месяцы забыть и к чему так потянуло, так захотелось вдруг тосковать и радоваться вместе с ветрами и огнями в вечерней пурге, бежать по просторным белым лесам и вдыхать морозный воздух, увести кого-то за собой - чтобы среди торжественной тишины смотреть украдкой в глаза друг другу и молчать -а потом вспоминать слова - заклинания песен - от которых мороз по спине - а потом согревать руки друг друга горячим дыханием, прикасаясь невзначай губами - чтобы все повторялось вновь и вновь.

    Бежать сквозь надломленные,  печально трепетавшие на скользком осеннем ветру травы, бежать без цели, как бежит загнанное, обезумевшее от боли, выедающей душу и мозг, раненое животное, бежать, спотыкаясь и падая наземь, погружая руки по запястья в бурое месиво осенних листьев, смешанное с водой, грязью, начавшем замерзать колким льдом, вперемешку с оторванной с моих ладоней кожей - споткнулся, на мгновение горизонтом стала густая трава над головой , которая застрекотала, захрустела - но ничего не изменилось - лишь трава заставляет замереть взгляд, замолкнуть, повернуть назад - от большого, колыхающегося поля на краю реки, намертво, на корню высохшего вместе с морозами, где спелые колосья по пояс стали из золотистых землисто - бурыми, словно перед смертью, так и оставшись стоять, колышимые одним ветром - волны моря трав, опутанного бетонными заборами и натянутой , ранящей лицо и руки проволокой, черное, переливающееся , движущееся поле на берегу черного , бесшумно несущего свои воды вспять движению трав ручья, заковавшего взгляд в подобие оцепенения, когда сжимались обескровленные губы, которых не касалось ничто, кроме жестких, переживших дожди, туманы и росы колосьев, сквозь которые было трудно бежать- бежать пока не пройдет приступ безумья безвыходности, пока не поверю в то, что все случившееся будет повторяться еще и еще раз, словно все предопределено чем-то - и от одной мысли об этом пробегала дрожь по спине : казалось ночи и полю не будет конца. Небо растягивалось ветром, уносилось куда - то далеко, не оставалось воздуха , нечем было дышать. Наверное было холодно. Наверное просто никого не было рядом...
    
Рваные, колючие листья впивались в руки, в одежду, казалось, даже в глаза, тупой болью пронзая все мое существо. Я один, один навсегда, с кем бы я ни был рядом.
    
Я стоял в коридоре. Она улыбалась. Свет - частичка обыденного бреда - все становится таким надломленно-неясным почти всегда.
    
В окне было видно мое отражение - как-то сбоку от всего настоящего, реального - ото всех деревьев, домов, света - грубо втертая в черноту ,надломленная фигура - цепляться изо всех сил, чтобы не раствориться.
    
Травы цеплялись за волосы. В нос пахнуло прелыми листьями и золой - недавно здесь был костер, золотистые искры - угольки, то, что раньше было частичкой этого черного высохшего моря, трепеща улетали вверх, чтобы раствориться в воздухе.
    
По глазам текли слезы. На бетонные столбы и живые, сгорбленные молодые деревья падали капли дождя , мелкого , как туман, ощущаемого всем телом - обволакивающая вокруг, пробирающаяся за спину, в волосы влажная дымка, пахнущая гарью - из леса.

Хотелось спать. В чужом доме горел желтый свет, прорывающийся сквозь веки, сквозь красные на просвет пальцы на заплаканном лице - когда - ни будь все будет другим. Постепенно отмирали слова, отмирала боль, отмирало видиние всего вокруг - как скомканная, смятая декорация , обнажившая передо мной необъятную и  ужасающую пустоту, от которой никуда не уйти, пустоту одиночества - когда никто не подаст руки, не откликнется ни на шепот, ни на крик, смотря равнодушными и вроде - как осуждающими - за забытие, за опьянение, за непрощение всего мира , за мою боль - теплыми глазами - пусть мое больное забытие-безумие длиться вечно, чтобы не нужно было понимать чужие, закованные в маску равнодушия взгляды - завтра по утру, пытаясь пробить стену дрожи и боли, эти люди будут осуждать за то, что было вчера и чего не помню и не хочу помнить - выпущенный на волю весь бред, все безумие от бессилия разобраться в собственной слепоте - все равно на утро будут выбивать из памяти, как пыль выбивают из обветшалых тряпок, неясные образы бескрайних полей, колышимых ветром, желтых, под вечными дождями, когда тощие березы клонятся к обрывистому берегу холодной, но еще не замерзшей реки - чтобы прижигать мою грусть своей правильной слепой радостью, чтобы своими счастливыми лицами - за окном опять дождь - вызвать преклонение перед их вконец опустевшим счастьем - чтобы никогда больше не поехал по чужим городам один и чтобы в осени не дождался того, чтобы опускающийся в ладони снег вдруг перестал таять - чтобы заменить вечную боль, сменяющуюся приступами счастья, плача, ликования - постоянной равнодушной улыбкой, выражающей все.

    Мокрое, побледневшее лицо - все , что осталось от веры в то, что когда-нибудь все будет другим, совсем другим.
    
Над полем появились звезды. Ветер стихал. Было тихо, в траве на ощупь находил погруженные в землю камни , гладкие, не режущие пальцы. Тощие, низкие, стелющиеся по земле колючие ветви. Когда-то это были цветы.
    
Поезд прорывался сквозь мороз все дальше и дальше на север. Прижавшись лицом к холодной, липкой глади стекла, вспоминал, как встретил ее...
    
Сгорбленно, сломлено шел на наши короткие, урывками , встречи - сонным утром или отравленным угасающим светом вечере, когда по почти безлюдным улицам стелился молочно-белый холодный поток мелкого, закруженного вихрем ветра снега, рассыпавшегося по крышам, наметаемого в арки неумолимым движением воздуха - вместо покоя и  тепла света.
    
Тяжелее всего было видеть ее глаза - открытые, но словно говорящие о том, что нашлось что-то в этой жизни, что сломало ее - глаза , не таящие не обиды, ни злобы - с налетом грусти, заставлявшей меня вспоминать всю свою прошлую жизнь, чтобы суметь ничего не рассказать ей о том, как проживал эти два года, - как проводил вечера в осени в пустом, навеки мертвом переулке, медленно размываемом серыми проливными дождями, как вел сквозь полуразрушенные стены разных людей - с пустыми, равнодушными ко всему лицами, как постепенно отмирали воспоминания, и недели и месяцы сменялись одним сплошным тусклым днем - в комнате под электрическими, режущими глаза лампами - как фальшивое, предавшее когда-то давно солнце - когда уходил из того маленького города и  видел его над заводами, серой дымкой въедавшимся в болотистый березовый лес, сквозь который проложили дороги...Его свет над мокрыми, грязными рядами окон казался блеклым и равнодушным - город вечной обиды и тоски.
    
Был яркий, морозный зимний день. Солнце светило ярко и ровно- после серого, пустынного многомесячного забытья весь мир вокруг был как галлюцинация, как результат мучительного разлада в душе, как нелепая фантазия - словно вдруг теряю рассудок - свет пробуждал страх - такой свет, какой может видеть ослепший - свет такой же ужасающий, режущий глаза, как самая непроглядная и холодная тьма, словно солнце светило как в день траура - смутная, взволнованная торжественность, когда следишь за каждым шагом и словом, когда каждый звук замирал долго, а над головой было теплое синее небо.
    
Она была красивой. В своей черной одежде она шла по чистому, нетронутому снегу ровно и гордо - странно, но так мог бы идти человек, жизнь которого затянута, закружена кольцом боли -и нужно выверять каждый шаг, видеть каждую веточку и каждый камень под ногой, чтобы не впасть в забытье от того, что скрывалось внутри,  навсегда поселившись в груди.

У нее были глаза цвета темно-золотистой осенней листвы - на волосы, выбившиеся из под черного берета , падали редкие снежинки , серебрившиеся на солнце ...

Наступал вечер - солнечный свет прорывался сквозь черные, спутанные ветви старых , низких и располневших ив, от этого становилось немного теплее. Ее теплые на морозе руки  - с тонкими изящными пальцами - сжимали мои с двусмысленным символом поддержки и продолжения жизни - стояли и смотрели глаза в глаза посреди замерзшего озера, лед которого был белее чем солнце и бред. В этом тепле чувствовались и  покорность, и торжественность, и странный, чуждый и отталкивающий ореол чистоты и нетронутости - вечный траур и отчуждение - наверное, если могла, то жила бы сквозь стон - оторванность и выброшенность из всего мира, мира , в котором вечная тоска и осень, где на разбитых дорогах ничего не встретить - с ветром срывало в канавы последние листья - с упрямым безрассудством надеяться на спасение - когда спасаться уже не отчего - через день - два эта осень - тоска уже часть тебя - через месяц уже не надо будет задавать один и тот же вечный вопрос - почему так, находя в радости грусть, в печали - ликование и торжество. Словно чистота эта - символ отказа от всего того близкого - от части себя - чтобы , не сделав ничего, оставаться бесстрастным наблюдателем - когда отсутствие любых ощущений - или отрицание их в себе - уже становится синонимом чистоты.

Входя в северные храмы, она пыталась убить в себе остатки еще чувствуемого - и знал уже , что такой человек никогда не бросится навстречу после долгой разлуки, не сможет ни любить, ни ненавидеть - сжатые руки перед собой, зачарованный взгляд на сгоравшие тонкие свечи - как последняя жертва, последний крик человека, раздавленного собственной чистотой и непорочностью , когда душевная пустота считается благородством, а бесстрастие - преданностью.

День был ослеплен морозом, пронизан светом и страхом - страхом от того, что понимание и единство обернулось непорочностью и чистотой - как приговор, как сейчас солнечный свет выжигал глаза, белая пустыня была связана для нее незримыми нитями с грозными белыми храмами - как единство солнца и горящих в гулкой , вязкой темной тишине пахнущих свечей - словно во всем видела тяжкий путь через созерцание и отчуждение, а не через боль и соучастие - враз войти в черно-красное море трав до горизонта, когда ветви и колоски, режущие кожу рук , будут мягко касаться лица , непривычно согретого солнцем - сейчас я видел все почти так - же , как она - та - же безбрежная чистота полей  с заметенными снегом камнями, которая словно чувствовалась в словах древних молитв - в спутанных строчках древнего языка на пожелтевших страницах оживало навек вросшее в слова предзакатное стрекотание трав, тишина леса, душащая тяжесть и боль добровольного одиночества - словно кто-то решил выплакаться в поклоне этому вечному трепетанию о своей обиде - о том, что все уже давно произошло и случилось, что память о давней радости зародилась и умерла в одночасье, что вместе не быть никогда, что невозможно одинаково любить весь мир - когда сердце озлоблено неверием в  людей и в то, что есть еще кто-то, кто сможет понять и простить за все...

Тем же днем ехали в пропахшем гарью, с замерзшими, заледеневшими стеклами, сквозь которые был виден грустный, синий одинокий рассвет, автобусе. Она уснула, положив голову на плечо другому - в оскаленном сердце была злость на все - на раннее утро, на необходимость созерцать чужую любовь ко всем, не делавшую различий, на свою оскорбительную, рассудочную трезвость - смотреть на низкие деревни, утонувшие в синих снегах, сквозь кусочек оттаявшего окна. Она заснула. На лице ее была улыбка радости и умиротворенности.

Дневное солнце начало освещать новый город - из причудливых, высоких, как осенний лес и меловые скалы, стены башен, изъеденных временем и подмытых рекой, закованные в прозрачный лед - стены с узкими щелями окон врывались в небо, туда , где на черном дереве крыш белел снег, а небо было синим - синим, как в память о весне, которой никогда не будет. Камень, к которому прикасались руки, был шероховатым и мягким , как обветренная кожа, теплым, впитавшим в себя тепло тысяч таких дней, оставаясь неприступным, как судьба, которую уже не изменишь - пожелтевшие от воздуха и времени, замшелые белые башни, подернутые цветным на солнце лишайником , стояли так тысячи лет, не разрушаясь, среди бескрайних полей рек и  морей трав, меняющих цвет - с белого на зеленый, с зеленого на золотистый, с золотистого - на пепельный - покуда пожар не превратит их в улетающие в черное небо искры.

В одну из башен пришли уже ночью - обломанные стены, запорошенные снегом, с выломанными дождями и ветром камнями, изрытые норами входов и выходов - всегда в одно - в большой, до самого неба, бесконечный, сжатый осыпающимися вертикалями стен столб густой, растекающейся по телу с оцепенением тьмы. В окна башни врывался свистящий, холодный, похожий на кашель ветер, с крыш сыпался песок - трудно было вспомнить что - то более реальное , чем эта густая плотная тьма.

Пролеты арок, с разрушившимся , высыпавшимся из щелей между камнями над головой цементом , отбрасывали на стены зубчатые острые тени - внизу снег мешался с песком, твердыми комьями вмерзая в стену.

Тянулось время. Тьма хранила в себе память о тысячах и тысячах несчастливых жизней, безжалостных, мучительных смертей - с верой в то, чему поклонялась она - словно цепляясь из последних сил за свою чистоту, за возможность будущего - за придуманный бесстрастный и светлый , как эта зима  - мир.

В комнате , где мы жили, были ядовитые синие стены - как стены подъезда в том далеком городе, который сейчас наверняка засыпал снег , покрывая собой колючую проволоку на заборах и промерзший на болотах мох - где-то в глубине вода  хранила тепло, еще с тех пор, когда пожары сжигали эту хлюпавшую под ногами черную , мшистую землю изнутри, и город из низких домов наполнял едкий, молочный удушливый дым - иногда становилось легче, когда шел дождь, потом в воздухе еще долго стоял запах промокшей гари - а земля все еще тлела изнутри - зеленая, свежая трава проваливаясь в черные ямы, над которыми стелился удушливый дым тумана. В городе приходилось закрывать окна, чтобы этот постоянный запах не преследовал., не удерживался в волосах, не лез в глаза -но все равно им пропитывалось все, вплоть до кружевных занавесок. В сентябре на сапоги налипала все та же бурая грязь. В окне серел вечер.

Новые, раскрашенные таким же ядовитым синим цветом церкви, обнесенные древней , но покрашенной в белый стеной на холме.

Рядом, за оврагом - был другой холм, который сохранил во мне настоящие искренние чувства - поросшая мелким кустарником сопка, как курган, как память о том , от чего не надо открещиваться, чего уже никогда не изменить - не вытравить из сердца, а ее по-прежнему тянуло к аляповатым храмам.

На встречу нам, стоящим у нелепо - белой стены, шла старая женщина, по глаза скрытая черной монашеской одеждой - старость и забвение, оттененные ворохом черного. Полубезумная, нечеткая речь словно повествовала о всем прожитом, о том, как жили в вечно угарном запахе ладана и не замечали степи вокруг, как окрашиваются в красный кустарники на холмах, видимых с колокольни на километры, о том неясном скрытом сомнении - разочаровании в том, во что пытались верить и на разгадку чего убили всю свою жизнь - отказались от страсти, обидев того, кто нашел в себе силы любить в мире страха и боли, не уйдя в вечную осень, когда молитвы заменяли собственные рассуждения, когда жизнь проживалась серо и уныло изо дня в день, проживалась не по своей воле - воле, которую сломали не зимы и весны, не солнце или простуженная, дождливая ночь,  а нелепые, отвратительно синие купола...

И впервые до дрожи, до слез бескорыстно захотелось, чтобы увидела все то настоящее вокруг, что находилось в этих городах, то, как можно сплести воедино прикосновение солнечных лучей и теплоту переплетенных пальцев двух таких разных рук, как вечер и наступившая ночь, когда не надо отвергать ради чего-то ласку и нежность, как нельзя отвергать ветер и солнце, как нельзя уйти от жизни и не верить в нее.

Снова было больное, тихое и сонное утро, когда не хотелось ни с кем разговаривать - ехали в ржавом автобусе по разбитым дорогам, обсаженным березами, когда лес по краям, серебристо - серый от выпавшего снега , был уже чем-то другим, опять заразившем сердце давней тоской, заронившем в душу одинокую печаль, о которой не рассказать - не найдется слов.

Посреди полей снова была крепость. Башни, разрушенные продувными ветрами, высокие , как скалы, вросшие в землю шершавые зеленовато-желтые стены. Было тихо, тишина заставляла словно звенеть от холода окружавший нас воздух, серое небо сливалось с бледно-охристой стеной леса вдали.

Забираясь на стену , ранил пальцы об острые камни, уступами, рядами выложенные до самого неба. Больно не было, была только тоска, тоска от одиночества , после того, как увидел ее черную фигуру в белом платке перед нелепой, богато украшенной желтым блестящим окладом иконой, сжавшей вместе руки и что-то тихо шептавшей про себя - наверное молитву.

Уныло тянулось неясное, размытое, словно остановившееся время  - все, кроме медленного , крупными хлопьями падающего на замерзшую землю и камни снега казалось замерло, умерло, оцепенело - говорить было не о чем. В ночи, идя по такой же разрушенной стене, вчера, сказал ей что больше всего на свете боюсь высоты и одиночества - такого одиночества, когда ненужными становятся и редкие друзья, когда не хочется слушать однообразные утешения, не хочется встречать рассвет и жить в новом, сером дне, видя из окна каждый день одно и тоже - чахлые деревца и больнично-белую , в мелкую кафельную плитку , стену дома напротив - редкие прохожие поднимали на нее глаза - когда дом строили , кому-то он наверняка казался белым и красивым, как на гладкой картинке - кто же знал, что праздничная белизна обернется безысходностью, что в коридорах, наверняка покрашенных извечной ядовитой синью, не гаснет желтый , без абажуров , свет ламп, что за последний год смерть унесла десяток людей, которых сейчас никто и не вспомнит - и рядом с которыми при жизни не было никого - когда уставали ждать и надеяться , каждый день выключая желтый свет и делая тише крикливое радио  -  не выдержали  казалось  и  минуты  тишины  -  когда  тревога  кинется  в  опустевшее сердце - предчувствие новой весны - которой не будет, мысли и мечты о которой умрут еще до того, когда на черных и тонких ветвях берез  начнут набухать во влажном воздухе молодые почки ...

Тихо шептал падающий на лицо и в ладони снег.
Прислонившись спиной к зеленоватой стене башни, наблюдал , как медленно падают вниз хлопья снега, тихо, торжественно, умирая. Сквозь тусклые окна и огромную дыру в небо снег летел прямо в глаза, медленно, сплошным потоком, с каждой минутой снежинки казались все больше и больше, и не было разницы - боль или радость, шепот или крик - все стирало время, которое так сильно чувствовал, прикасаясь к обветренным стенам. Она ходила по черной равнине внутри крепости, ее следы тут же заметала поземка.

Я смотрел и смотрел на ее черную фигуру в белом платке, и так не хотелось, чтобы ядовитое ощущение тоски и смерти сорвалось с ощерившихся бойниц, вцепилось в волосы и лицо, отравив собой навсегда, заставив понять собственное бессилье - так хотелось пережить все это за нее, чтобы не замкнулась в себе, чтобы эта тоска не заставила ее уходить от людей и закрыть себя по глаза черной одеждой, лишившей , враз отнявшей красоту плеч и тонкую талию, стройность ног, красивое, без морщин, с грустинкой в глазах лицо - отнявшей солнечный свет и неясное томление весны - все то, что будет длиться вечно, уже после нас, как было со времени, покуда стоят эти стены - как пели песни про тех, кто не отчаялся, и не накинул черный платок на не успевшие поседеть волосы...

Мы прощались. Долго, среди шума людей и проходящих поездов, стояли обнявшись - вдыхая странную смесь чувства вины за произошедшее и смутного, похожего на тоску счастья.

Даже во сне видел ее теплые, большие глаза - и так хотелось чтобы как можно реже вспоминала все эти башни, с закопченными щелями бойниц, и этот вечный, медленно кружащийся и умирающий снег.

02-07-2006 18:58:09

Снова йа!!!!!!!!!


02-07-2006 18:58:12

я


02-07-2006 18:58:16

ну, кто составит формулу разбега для автора в зависимоти от количества абзацев?


 Волынд
02-07-2006 18:59:17

комент о прочитанном будет минут через двадцать


 Эльф с пейсами
02-07-2006 19:00:53

Тленка?


 broshman
02-07-2006 19:01:41

Афтар, сцуко, не то чтоб ап стену, просто сдохни нах.Полная хуйня!


 эколог
02-07-2006 19:01:51

щас маму пазову пусть фслух читаит


 инкогнито
02-07-2006 19:01:58

дохуя букф


02-07-2006 19:02:31

Хуясе абъём!!!!!!!
Тока ща заметил....  Ёпнуться.  Не асилю - стока вотки нет.

Можа кто непаленится каличество слов пересчитать - думаю эта рекордбля!

Хранительница, а на ресурсе не ведётся такой статистики?
Да, Дароф!



02-07-2006 19:02:57

Гуманой (с дальооооокой Звесты)
это не рекорд, однозначно.



 инкогнито
02-07-2006 19:03:16

приду чирес 1/3 часа


 Листенон
02-07-2006 19:04:32

под пиво катит,но букф многовато..


02-07-2006 19:05:12

Паходу, с таким падходом Прафоргу скора придётся новый сервак покупать.


 эколог
02-07-2006 19:06:14

37 000 букаф (с прабелами) полнай паибени


02-07-2006 19:07:40

инкогнито 02-07-2006 19:03:16

Ты фсётаки решил прочитать? Удачи малыш...
Ждёмбля с нетирпением!

Тока эта явна не на 1/3 часа!



 оО
02-07-2006 19:07:40

Миша прости, несмог прачетать. Пытался, но никак.


02-07-2006 19:09:04

эколог 02-07-2006 19:07:40

Пасиб!
Ты не эколог,- ты счетавод 2, нет - 1! категории!!!!!!!!!!!!!!



02-07-2006 19:10:08

ослег 02-07-2006 19:04:37

Эта-ж  какая карзина нужна!!!!



 Бесенок
02-07-2006 19:10:19

это пихдец


 Бесенок
02-07-2006 19:12:24

по ходу автар стебецца над нами гыыыы
тема аццкой графомании раскрыто
пасибо



02-07-2006 19:12:29

Повесть .. ?

Зоебись !

Букф многа - афтырю риспект.
Заценю позже, щяс некогда - срусь под другим ником в другом креотиве, бга га га ... !!!



02-07-2006 19:13:28

Проскролив абзацы и первые предожения, поняла, что знакомиться с автором мне еще рано...


 гы
02-07-2006 19:14:42

Лукьяненко, заебали тваи Дозоры! ага


 Мать Тереза
02-07-2006 19:16:45

Солженицын, ты?


 Волынд
02-07-2006 19:18:05

неа,фанарь беспесды


 инкогнито
02-07-2006 19:18:31

Афор нахуя столько много воды?
Отпадает всё желание читать, несмотря на стиль повествования. Я тоже нописал креос в ворде 115кбайт. Перечитал и сократил его в двое, лишнее откинуф. Но даже несмотря на это этого оказалось дохуя, чтобы его осили большинство. Короче изо всей этой воды я не увидел смысла, иле езюменки высера. Думай куда чо посылаешь.



02-07-2006 19:20:00

графаманея в канечьнай стадеи...не лечиццо...налетсо издевательство нат падонкаме...
кто первый краткое садержание разместит - тому пивас с меня...



02-07-2006 19:25:25

блядь фтыкать или нед? на работе то все равно делать нехуй, но проебывать время на всякое гавно тоже фпадлу


02-07-2006 19:26:38

пожалуй впервые соглашусь с 02-07-2006 19:18:31 инкогнито


02-07-2006 19:28:11

када па диагани читаишь и быстрей и интересней


 инкогнито
02-07-2006 19:28:41

02-07-2006 19:26:38            Хранительница личностных матриц
а хуле не соглашаца



02-07-2006 19:31:51

я прачетал, афтар, мне с тебя причитаеццо...
вкрацце скажу всем - никакой нахуй изящной славеснастью здесь и не пахнет...косяков достаточьно...критикавать (вычитывать) креатив за афтара не сабераюсь...
написано тяжеловесным занудным изыком...неинтересно...сюжед - ниачомный шопесдетс...
даже если сакратить до размеров печатново листа - всеравно КГ...



 дура абыкнавенная
02-07-2006 19:34:11

а придлажения то придлажения какие длинные.ф книгу гинесса иво и ниибёт


 дура абыкнавенная
02-07-2006 19:36:36

ЖеЛе сам сибе пефко должен гы..


 Листенон
02-07-2006 19:37:16

Хаим,хватит,лавочку закрой..


 ДжубадзЕ
02-07-2006 20:07:53

Ну это же просто бред какой-то.
Неужели афтар и вправду думал что это кто-нибудь прочитает целиком?
Делать нам больше нехуй. Идите в пизду со своим креативом дорогой афтар.



 SHuSH
02-07-2006 20:18:49

Блиа... Не ну йоп твайу мать! Ну аффтар и мудаг... Убей сибиа ап жОлтый трактар... Пиццот расс, сцуко.


02-07-2006 20:30:28

niasilil

naverno huinya



 vv
02-07-2006 20:41:41

чежело -никак не пропихнуть в глаз, а ещё хочется понять чего -то.Аффтар!Сам писал-сам читай!


 Компазитор
02-07-2006 20:44:27

Кровишша!


 vv
02-07-2006 20:46:14

забыл спросить: куда пропала монашка?


 маска
02-07-2006 20:48:19

блядь, нашёл куда свою лирику посылать, посылай в "Лизу", пусть идиотки, которым делать нехуй читают и восхишшаюцца!


 маска
02-07-2006 20:49:37

А первую фразу можно было написать проще- СМЕРКАЛОСЬ,БЛЯДЬ!


02-07-2006 20:58:56

Блиать.

Прочетал. До половины.
Дальше - кончились нервы.

Ода графоманцтву.
Пиздец.

Скурпулезный пересчот выявил 845 зопятых.

Афтырь - пеши исчо, только ПЕРЕЧИТЫВАЙ то што послал сначала сам (до конца, а не только первый апзоц)

КГ.

гы гы.



02-07-2006 21:03:20

02-07-2006 20:49:37  маска

А первую фразу можно было написать проще- СМЕРКАЛОСЬ,БЛЯДЬ!
------------------------------------------

Гы гы гы гы !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!1



 ХЗ
02-07-2006 21:08:56

стимнело нахуй б/п


02-07-2006 21:19:35

02-07-2006 20:49:37  маска

А первую фразу можно было написать проще- СМЕРКАЛОСЬ,БЛЯДЬ! *** кстате, этай фразай можно былоп и аграничиццо... заадно пару зачодов за кратость палучил бы...



 маска
02-07-2006 21:33:20

вот-вот! кстате все тексты, которые начинаются этой фразой можно не читать!


 асел твой дет
02-07-2006 21:39:19

ПАСЛЕДНИЙ НАХ

ПАДОБНАЙО ТУТ БЫЛО http://www.liveinternet.ru/users/linkin_vl/
УХАХА



 Хуй-спаситель
02-07-2006 21:41:23

Хуяссе, даже я так писать неумею, а я между прочем писатель. Видать не понял на каком ресурсе писал раз так красиво фышло... Аффтар жжёт одним словом!


 Семирылый5хуй
02-07-2006 21:56:39

Аффтор,сцуко,съешь клаву,руби пальцы,нипиши больше никогда мудаг...


02-07-2006 22:13:58

М-да... Это ж надо было так укуриться...
Специально для ЖеЛе, в сокращенном варианте это могло звучать примерно так:
"Снова март наступил, снова хмурый рассвет
Серый снег и холодные крыши
Это было давно, это было вчера
Тише сердце, пожалуйста тише..."



 реша
02-07-2006 22:15:10

Желе приятно тебя видеть ты как всегд неатразима


 Кролег медлинна вылесшии ис пездятены
02-07-2006 22:17:57

Байян! Палес ф пезду абратна!


 хулег
02-07-2006 22:26:32

па диагонале вроде ничо,но хуй чо прочетаешь


 Хераклъ
02-07-2006 22:33:34

не еби моск,  сцуко!

Длиннющие предложения, в итоге содержащие минимум информацыи. Четать можно по-диагонали без риска потерять смысл, если он вапще тут есть. Правда, есть ли он тут - не знаю, патаму, что не позволил афтару ебать мой моск сваими гениальными изъебами. Ниасилил - ф песду.



 И.П.
02-07-2006 22:37:29

а мне Ш.Г.Б. напомнило


 Сцуко
02-07-2006 22:41:34

Ипать. Афтор, раскажи в кратце суть крео.


 Zнаток
02-07-2006 22:42:23

хуета из-под залупы, а не крео.
Афтар - клинический идиот.
такую хуету тут никто читать не будет.
Афтар, сядь на автобусной остановк еи дрочи крупноразмашисто. Буду проезжать мимо - оболью водой из глубокой лужи!
Гомер, ептыть!



 антизнаток
02-07-2006 22:51:27

странно,Zнаток...но вы же все-таки прочитали
и к тому же потрудились комментарий написать....
что же так вас зацепило?



 колхозник(беспесды)
02-07-2006 23:37:00

Аффтор а ты из какого города прибыл?


 Кот Ебиврот ( (с) Булгаков, бля!!! )
02-07-2006 23:37:36

ойёёёй букаф-то дахуя, я и считать-то до таких не умею!!! Вадег ап стенку шмяк! Быстро!


 капля радости и счастья
03-07-2006 00:25:46

В городе начинало темнеть. На серый с выбоинами асфальт улиц падал слипшийся в крупные комья снег, падал медленно и величественно , почти бесшумно, на обледеневшие от недавнего мороза, так окрепшего после оттепели, когда вода на улицах смешивалась с талым снегом, песком и солью, заливая корни чахлых деревьев, скамьи, подоконники, с которых снеговые шапки срывались, если кто-то осмеливался открыть окно, впуская в душное от тепла, освещенное желтым больничным светом помещение обжигающе - холодный ночной воздух, в котором по горизонту за городом блестела слабая полоска заката, да еще пара белесо-синих фонарей, освещавших землю неровным, дрожащим кругом - столбы мерного, тихо падающего и равнодушно, неумолимо опускающегося на землю снега - крупные хлопья., набивавшиеся в волосы, летевшие прямо в лицо, слабо отсвечивая в фонарном свете, очерчивающем их путь - неуклонно к земле, медленно, торжественно, умирая.
   
Сквозь выгоревшие окна дома светила луна, тоскливо и редко , словно угасавший костер, потрескивали исхудавшие, обугленные и промороженные , с налетом седого пепла - снега крепи домов, где-то подломившиеся под тяжестью обледеневшей крыши, прогнившей от долгих весен, когда на трубы и провода садились еще тощие, исхудавшие от протяжной зимы птицы. От проржавленного , превратившегося в труху железа тогда шел пар, заставляя трепетать холодный воздух вокруг, сверху превратившийся в безбрежное , без облаков, с маленьким , едва заметным серпиком луны синее небо. Изредка птицы кидались вниз, чтобы напиться солоноватой воды, к остаткам побуревшего снега напополам с песком и клочьями драных газет, которые еще зимой намело, надуло с ветром в убежища арок, со скрипящими, качающимися который век неумолимо фонарями . В некоторых еще горели истошно-желтые лампы, бросавшие на вогнутые стены страшные решетчатые тени - зимой за обрывом стены не было ничего, кроме размытого края тусклого света, за которым - призрачные тощие деревья, дома - мертвые дома без единого огонька, сожженные дотла пожарами, и теперь , в оттепели, разрушавшиеся вместе со снеговыми шапками.
   
Однажды осенью я вышел прочь из чужого дома. Ушел не прощаясь, не взяв даже вещей, ушел в лимонный, безчуственный рассвет в сером небе, под серые обгоревшие клены, на уже наконец промерзших дорогах, ушел от своей боли, от своего мнимого счастья - в которое верил, которое казалось таким же реальным , как страх остаться одному в пустом доме, когда некуда ступать и не осталось ни одного твердого края, когда по утру не хочется говорить ни с кем и вспоминать длинную ночь под желтой лампой, когда прижимался лицом к холодному стеклу и смотрел в обжигающую ночную даль, в которой уже отгорели березовые леса, болота стали вязкими, с пожухшими , но все еще пахнущими травами, потом стекло было мокрым от слез, хотя никто не обидел и ничего не сказал - все также, как раньше, как и должно было быть,  как у всех .

Изредка, поджав колени к лицу , сидел в кресле и ждал рассвета, ждал объяснений, расставания, боли, ждал , когда смогу наконец уехать из маленького ненавистного города , где не было ничего, кроме недавно посаженных в глубокие, похожие на могилы или колодцы ямы чахлые деревца, намертво примотанные к высоким, горбатым деревянным шестам - деревья , которым не суждено расцвести и покрыться листвой - деревья , которые не пережили даже этой осени  -  как не пережил  ее и я  , изо всех сил сберегавший надежду на счастье -  счастье того , что нужен еще кому - то , когда жизнь приобретала смысл, если приходилось садиться в пропахший сигаретным дымом и потом поезд и с дрожью в сердце ехать , смотря на листья , срывавшиеся  под колеса вагонов , затягиваемые ветром и потом бессильно лежащие рядом с мокрыми, запятнанными нефтью камнями у рельс, в этот маленький город из бетонных коробок заводов, опутанных колючей проволокой, в котором жили странные, больные от вечно серых стен люди, которые тщательно скрывали свою жизнь ото всех остальных .

Идя по мокрым от моросящего дождя тропинкам, проложенным прямо по камышам и другим влажным травам, каждый не смел оторвать глаза от земли , видя в асфальте  и небо, и свет, но не замечая этой травянистой дождливой грусти, и даже встречаясь с кем-то близким, не отрывая взгляда ускорял шаг , чтобы войти в мрачный подъезд с больными синими, исцарапанными пальцами и ключами, с чужими надписями, стенами, отпереть дверь, и , не глядя по сторонам , скорее войти в привычное жилище, чтобы продолжать обычную жизнь, чтобы не задумываться ни над чем, не усомниться в чувствах других - чтобы все было как всегда, чтобы не замечать дождя, ветра и пламени желтых берез в осени, чтобы гнать от себя вздорные мысли - убежать ото всего на сырое, раскинувшееся на многие версты болото с черной бездонной водой, упереться коленями в ноги черным деревьям, шелестевшими остатками побуревших листьев, изредка серебрившимися на последнем солнце, свалиться в бессилии в высокую, пахнущую сыростью, подернутую желтизной траву , и зарыдать под тихое кружение листь



 капля радости и счастья
03-07-2006 00:27:17

бля, на комменты оказывается есть тех ограничения по длине, надо их на креосы накладывать


 Брюс (Вылез)
03-07-2006 00:33:17

Афтар, убей сибя ап серый, с выебанаим асфальт и не забуть паджать калени к летсу!!!


 Крыгин
03-07-2006 00:35:19

уснул на третьем предлажении(абзаце?))


 Закат солнца вручную
03-07-2006 00:41:04

Одолел несколько апзатсев. Слог гладкий, но перегружен деталями. А может и нет, может оно так и ничего... Настроение есть. Пожалуй, что выше среднего уровня написано.

Афтар, здесь такие объёмы даже с увлекательной инфой на части разбивают. Короче, полный неформат.

Что интересно,- есть на рисурсе песатели, которых четать трудно, много труднее, чем российский футбол смотреть. Вот они громче всех про графоманию и разоряются.



 манахиняеб
03-07-2006 01:11:14

эта пиздец.аффтар, утопись в яде


 редактор
03-07-2006 01:15:54

ты честен, автор-если конечно сам написал это-а не спиздил где то. тогда зачет.


 Ебуфроткасманафта
03-07-2006 03:03:47

Даже не пробывал прачетать. Вайнаимир б/п


03-07-2006 04:07:58

1-й абзац - одно предложение. смысл - про падающий снег. ибануцца! четаем дальшэ!


 ніібаццо Генріх
03-07-2006 04:09:41

ебануццо, скока букаф... обычно чітаю всё, но тута ніасіліл ніхуя. но зач0т авансом - думаю, что не хуіта.


03-07-2006 04:20:00

блять... кто-нибудь дочитал?
афтор, смени ник на Вопрекисталобытьхуеплетыч Романическипрекрасноописательный.



 dai gai
03-07-2006 06:22:11

udaff, ebannyi mudag, ty iobnulso fkanec? malo zdes' poebeni sljunavoi no koroten'ko zahuijarennoi?


03-07-2006 06:34:28

02-07-2006 19:31:51         ЖеЛе    
я прачетал, афтар, мне с тебя причитаеццо...вкрацце скажу всем - никакой нахуй изящной славеснастью здесь и не пахнет...косяков достаточьно...критикавать (вычитывать) креатив за афтара не сабераюсь...написано тяжеловесным занудным изыком...неинтересно...сюжед - ниачомный шопесдетс...даже если сакратить до размеров печатново листа - всеравно КГ...

вот и спасибочки, асиливать нибуду



 Язычник
03-07-2006 07:07:43

Может кто знает где можно выкачать убийство российских дипломатов в Ираке?

Аффтор не ассилил



03-07-2006 07:11:45

афтар ты мне должен денег за подломаные глаза и язык.....те кто выкладывает подобное флудят на собственном ресурсе


03-07-2006 07:21:11

http://slaughteredvomitdolls.com/trailers/trailer.wmv
повесть так же нудна и пративна как этот трейлер



 фываваф
03-07-2006 07:36:13

Ёбнуться можно. Ниасилил нихуя.


03-07-2006 08:30:59

аццки неасилил. Афтырь, отошли это в журнал "Савременнег"


03-07-2006 08:46:34

сууууууукаааааа. хули так многа букаф-то? пачетаю по дороге на обед.


 фалоссатый
03-07-2006 08:53:05

Неасилил

Зы:Нах стоко описания.
Сужет должон развиватся и вставлять!



 я забыл подписацца, асёл
03-07-2006 08:53:26

монашка ебанашка!
иди в задницу с таким обьъёмом. не читал нихуя.
ибо афтарша полная ибланша.
ты ебанутая. убей себ. заколи себя ножиком.
отруби себе руки и бошку.
отреж пизду. тока не пиши больше я тебя прошу.
сдохни!



 я забыл подписацца, асёл
03-07-2006 08:54:11

тоесть афтар ибла. извините не заметил.


03-07-2006 09:12:04

А ЕСЛИ Я ШТОТА ПАБОЛЬШЕ АБЬЁМОМ ВЫЛАЖУ?(УГРОЗО!)???none comments...удафф,удаляй с серва енту дрянь(мою,между прочем)...с уважением-Михаил Коротаев,Mih25...фсем захуйарефшым камменты-ДОБРОГО ЗДОРОВЬЯ!!!!!!


 Олька
03-07-2006 09:12:54

Долго и крайне нудно
не пиши больше



03-07-2006 09:15:13

ОБЕЩАЮ И КЛЯНУСЬ!!!


03-07-2006 09:36:50

Ибануцца, кстати, если вы заметили-первый абзац-одно предложение.Нахуй такие сложности?


 Финн
03-07-2006 09:42:46

афтар мудак
капирнул откуда то



03-07-2006 09:46:04

Пробежал по диагонали (все равно охуел от объема). Диагноз: графоманцтво школьнега(цы) старших классов-студента(ки) первых курсов. Рефлексирующей(его) такой(кого) прыщавой(ого) долбоебки(еба). За русский язык-даже не ноль, его знание измеряется отрицательными величинами. Если пишешь не на албанцком, а на великом и могучем, то учи матчасть! Одно "безчуственный" чего стоит! Рекомендации: пиши в стол. Может быть, поможет в будущем засирать мозги малолетним пелоткам(там)-типа ниибаццо непризнанный гений! Камменты рекомендую распечатать-для подтверждения непризнанности.
ЗЫ Все мы, хуяторы, не без греха, но не без такого же!



 Наблюдатель
03-07-2006 09:51:16

Слог хороший.


03-07-2006 09:57:03

99-й...


03-07-2006 09:57:18

100-й...


03-07-2006 09:57:50

ну и замкну стопидистал: 101-й...нах...


 Осквернитель Воздуха
03-07-2006 10:01:10

Афтар - обдолбанный графоман, ниибаццо! Я чуть не сломал глас пока читал, нахуй!
Однознаяно ф топку и повесть и афтора! Кстате по объему до певести ну нихуя не дотягивает.
И еще, постарайся больше не писать такими долбоебически-хитровыебнутыми предложениями, пиздюг!!! Ворд поправит, нах.



 От
03-07-2006 10:04:56

СЦУКОООО!


 Качигар
03-07-2006 10:05:00

Букаф пиздец как дахуя! После первого абзаца-предложения возникает ахуйтительной силы желаниё отправить аффтара фтопкунах! Проскролил. Зафтра к абеду, сётки, папробую асилить.


03-07-2006 10:05:00

ужас.
какая графомания адская...
и это в 21-м веке!

рекомендуется к прочтению
полярникам на зимовке при полном отсутствии
других развлечений.



 НИИ БЁТ
03-07-2006 10:06:46

неасилил, патамушто стехи ...


03-07-2006 10:12:20

афтар ты чё оибнулся столька букаф выкладывать?


03-07-2006 10:14:57

03-07-2006 10:05:00  Эрих фон Манштейн - здравствуйте, коллега...
кагдила?...
не заразимся ли мы графаманеей при прачтении сево праизведения?...



03-07-2006 10:15:54

03-07-2006 10:06:46  НИИ БЁТ

неасилил, патамушто стехи ... *** что Вы, увожаемый, ну какиеж эта стехи...это просто песТня какаита...



 Ниибётов
03-07-2006 10:17:16

Графомания на тему "атпесдыдверь". Купил бы такую книгу на прилавке -  набил бы ебач продавцу. Афтар, нельзя мысли (даже неплохие) заматывать во стока слоёв словодрочки. Четай Талстова, у него тоже "дохуя букоф", но хавается. А твой креатифф, как тёплая метиленовая палёнка - усволось ба по-любому, тока астаёцца затолкать вовнутрь и не блевануть.....


 измуЧенный нарзаном
03-07-2006 10:19:33

блия ну и хуита, давно ничего такого тяжелого не читал


03-07-2006 10:20:34

Нечетал. Тяжко. Доктор запретил , и справка соответствующая есть.


03-07-2006 10:21:43

Афтар. а ты не из соедней палаты?


 Диспечр Бля
03-07-2006 10:26:29

Бля.... Ф топку! Ни разу ни срал ф каментах, но здесь не удержусь: ЯДУ!!!


 mih25
03-07-2006 10:29:36

БОЛЬШОЕ СПАСИБО ВСЕМ ЗА КАММЕНТЫ!!!!!МОЖНО БОЛЬШЕ ИХ НЕ ХУЯРИТЬ,А???А ПОВЕСТЬ УДАЛИТЬ?ЯЖ С УМА СОЙДУ ОТ ВАШЕГО ЦИНИЗМА...


03-07-2006 10:34:44

бля, паявилса! манашка - этта в честь гашыша растваренава в малаке? манашка называецца. так вот слушай - ты либо пей, а патом пишы - када папустит, либа наобарот. пешы а патом пей. у тебя же блять с падежами и спряжениями плоха. и нимудрено - васьмистрочные предлажения. ибануцца можна. хужэ сартра.

снег падал крутясь и пархая вдоль стен заиндивела тресканых и в каждай чястицэ кирпичя вспаминаю настальгируя а лете тваи блестящие глаза хитраулыбающиеся и будта смиющиеся а патом снижынки таяли. вкусил? это - как у тебя. думай нах.



 Она
03-07-2006 10:37:21

Баян, что-то подобное в школе читала, то-ли Шмелев, то-ли еще кто-то не помню...


 Гугугу (а еще я вижу волоса)
03-07-2006 10:43:00

редчайший случай трансцендентального уебанства!
пиздометр невыдиржал и лопнул ат напруги...



 Качигар
03-07-2006 10:44:42

Не-е-е-е-е.... Нунах! 99,9 процентоф - жыжа! Фтопку (гареть, правда, хуёва будит)


 Медведь Шатун
03-07-2006 10:45:31

недочитал што редко бывает

потом досмотрю

пока - затянуто, нудно, событий ноль, одни чувства и пейзажи...



 Ёжа Медвежатин
03-07-2006 11:08:39

Тема ебли монашки нираскрыта.


 mih25
03-07-2006 11:09:05

Спасибо,Медведь Шатун...за правду...Пайду убьюс...


 mih25
03-07-2006 11:10:56

Фсем спасиБЛЯ,БОЛШО ТАК ПЕСАТЬ НИБУДУ!!!


 Честная давалка
03-07-2006 11:36:57

Бля... Баба шла-шла-шла... Потрясающе нудный бесконечный поход... Аффтар, не забудь повторить правила правописания приставок бес- и без-


 ПелотЪ
03-07-2006 11:37:38

Ниачьом, дахуя букоф, нуднашопесдэцц...
Вывад: кг/ам, афтар - йаду три порцыи!



 Русскоязычная
03-07-2006 11:46:07

целая книга.


 Девачка ф калготках (и никапильки ни жарка)
03-07-2006 11:47:03

: скролила 4,7 секунды.

: патскажите пра чо, а йа кафийу сварю пака.



 Русскоязычная
03-07-2006 11:48:57

03-07-2006 11:47:03 Девачка ф калготках (и никапильки ни жарка)
ф калготах и горячий кофе.. ты маугли чтоле?)



 Жырный сцуко Ранальду
03-07-2006 11:53:35

аффтар хуясе ты тут напесал! меньсше слов больсше мыслий сцуко! КГ/AM


 Я
03-07-2006 11:59:09

Автор-долбоеб. Пиши меньши или вообще не пиши. Сука, замутил какую-то хуераку (с).
Сожри свои носки.



 Девачка ф калготках (и никапильки ни жарка)
03-07-2006 12:01:37

03-07-2006 11:48:57  Русскоязычная

: кофи са смитанай.



 ЦАРЬ ДАЛДОН
03-07-2006 12:08:52

02-07-2006 20:49:37  маска

А первую фразу можно было написать проще- СМЕРКАЛОСЬ,БЛЯДЬ! (c)
"""""""""""""
ай малаца



 ибаццо конемъ
03-07-2006 12:56:26

это просто какой-то песдец....


 zizi
03-07-2006 13:29:54

дрянъ


 Luka
03-07-2006 13:38:37

пронзительно.


 ххх
03-07-2006 13:49:53

Пришвин и Паустовский нервно курят за углом.


 ххх
03-07-2006 13:51:32

отлично постебались,г-н "Коротаев"


 В натуре иблан
03-07-2006 14:20:09

Сколько раз в неделю в больничке пускают к компьютеру ?
Наблюдающему врачу:
Пациент прется от запятых, но сцуко ненавидит точки. Следите за развитием балезни.
Если на следующей неделе паявится новый креос на 125 килобайт но уже всего из одного предложения, рикамендую перевести бальнога на усиленную тирапию. Иначе мы с Вами иго патиряем.



 Йожег
03-07-2006 14:31:28

Сделал попытку одолеть.
Но не смог.
Это требует самотречения. Предложения длиной в пол листа - в стиле Фолкнера.
Это ж охуеть можно.



03-07-2006 15:10:07

нах в такой хуйне стока букав , всю выше аписанаю блявотину можна была выразить фразой "жисть гамно"


 mih25
03-07-2006 15:19:33

В натуре еблан,хатиш такое крео???На мыла пришлю,народ не вытерпит такую-же<<цензура>> хуйню
,но в 3 раза больше...З.Ы.ф психушке падпускаюд толька к бильярду,иле к фпестурасстроенному раялю...и тиливизару...х мидикамендам нипатпускаютЪ...ФСЕМ СПАСИБА ЗА КАММЕНТЫ!!!



 PiT
03-07-2006 15:48:05

ебануцо, наверно час читать буду
или ну его нах?



 Мальчег с пеписам-спиченкай
03-07-2006 15:54:11

Афтар, ты мудаг?
Крео может и зоибис, но нихуйа четать не буду.



 PiT
03-07-2006 16:36:35

после первого абзаца чуть не уснул
ф топгу!



 Медведь Шатун
03-07-2006 17:07:01

Прочел.

Вполне.
НО ЗАЧЕМ НАХУЙ ТАК длинно

походу афтар в инете недавно, по инерции позволяет себе оставить формат боле приличиствующеий бумажной литературе.

забей, камрад, быстрый век (к сожалению) в наше время даже Толстого скроллят...



 Das Mas Taa
03-07-2006 17:50:24

разумеется, попыток прочитать не предпринималось

03-07-2006 17:07:01  Медведь Шатун
да вы, батенька, герой (или свободного времени дохуя)



 DukeDukh
03-07-2006 18:29:33

такое говно!
стиля нет, сюжета нет, языка нет, предложение по пять строк КАЖДОЕ, хуй пойми с чего начал, когда к концу подошел. прочитал все, но ни слова не запомнил. аффтар дебил бля и мудак. нехуй больше над народом издевацца, из пезды ты вылез - туда блять и иди. пездец ваще...



 ...
03-07-2006 19:05:15

Аффтар, ну ты вапще ахуел. Тебе фраза "краткость - сестра таланта" ничего не говорит?!!! Кстати ты нихуя не коротаефф, ник меняй.

Крео аццки не асилил, после прачтения каментов желания читать отпало насофсем.

Рецепт для аффтора: рубить пальтсы, пить йад, бицца головой апстену, выйти в акно и разбрызгать свой моск па асфальту.

Произведение - ф топку, т.к. ни в какую карзину оно не поместицца.

Все.



 ALCоголь
03-07-2006 20:29:40

ниасилил


 ууууууу бля!
03-07-2006 21:56:08

автор идиот? читай классиков и учись писать грамотно, а лучше - не пиши вообще!


 mih25
04-07-2006 10:18:16

СПАСИБО,ГОСПОДА,ФСЕМ ПРИЯТНОГО ВРЕМЕНИ СУТОК,,,(в.т.ч.и с пахмелья...)С УВАЖЕНИЕМ,МИХАИЛ КОРОТАЕВ.


 !!!
06-07-2006 00:38:49

навеяло
«О, нет! не расколдуешь сердца ты
Ни лестию, ни красотой, ни словом.
Я буду для тебя чужим и новым,
Все-призрак, все мертвец, в лучах мечты.
И ты уйдешь. И некий саван белый
Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
Все будет сном: что ты хоронишь тело,
Что ты стоишь три ночи в головах.
Упоена красивыми мечтами,
Ты укоризны будешь слать судьбе.
Украсишь ты нежнейшими цветами
Могильный холм, приснившийся тебе.
И тень моя пройдет перед тобою
В девятый день, и в сороковой
Неузнанной, красивой, неживою.
Такой ведь ты искала?-Да, такой.
Когда  же грусть твою погасит время,
Начнешь дышать, сначала робко, ты
Другими снами, сказками не теми...
И ты простой возжаждешь красоты.
И он придет, знакомый, долгожданный,
Тебя будить от неземного сна.
И в мир другой, на миг благоуханный,
Тебя умчит последняя весна.
А я умру, забытый и ненужный,
В тот день, когда придет твой новый друг,
В тот самый миг , когда твой смех жемчужный
Ему расскажет, что прошел недуг.
Забудешь ты мою могилу, имя...
И вдруг - очнешься: пусто; нет огня;
И в этот час, под ласками чужими,
Припомнишь ты и призовешь - меня!
Как исступленно ты протянешь руки
В глухую ночь, о, бедная моя!
Увы! Не долетают жизни звуки 
К утешенным весной небытия.
Ты проклянешь, в мученьях невозможных,
Всю жизнь за то, что некого любить!
Но есть ответ в моих стихах тревожных:
Их тайный жар тебе поможет жить.» (с) А. Блок


(c) udaff.com    источник: http://udaff.com/read/creo/58445.html