Бойся длинных описаний
и не лезь героям в душу…
Сервантес

Было это осенью. Такая осень, знаете ли - ни снега, ни зелени. Один мокрый асфальт и градусов 5 по Цельсию. Выше ноля, конечно – купаться уже холодно, а на коньках – жарко. Самая получается тема по кабакам пошататься, позажигать и попьянствовать. Или в обратном порядке. 

Собрались мы как раз отжечь в кабаке. Одиозное место такое. Злачное. Культовое, я бы даже сказал. Для тех, кто понимает толк в культовости, конечно. Я подъехал на машине, а дружбаны подтянулись на метро. Как водится у нас, у респектабельных господ, нажрались какой-то субстанции газированной для куражу и вплыли в фойе. Музыка громыхает. Народ уже в желеобразном состоянии на стойках барных извивается, дым коромыслом, из сортира воняет говном и жженой ветошью. Я ж  говорю – место реально культовое.

Присмотрел я на стойке девчоночку посимпатичней и забросил свой организм поближе к ней, чтоб соместными усилиями танец какой-никакой замутить. Она, как все порядочные девушки, носиком сначала покрутила, а потом, как водится, представилась «Вика, мол, очень приятно». Порядочная-то порядочная, но пьянющая была изрядно. Пару танцев стран Азии, Африки и Карибского бассейна мы с ней отожгли. Страстно так, как настоящие гавайцы (или гаванцы – не при памяти уже был). Делаю ей предложение – руки, сердца и продолжить вечерок в более интимной обстановке. Например, у меня дома. Идем на выход. Жалко, что я никого из дружбанов не встретил по дороге – во-первых, оценили бы мой вкус и трофей, а во-вторых, забрали бы у меня из машины свое барахло – куртки там, сумки, зонтики – месяц, я ж говорю, далеко не май. Но не судьба, им была в тепле домой добираться…

Спускаемся мы с Викой этой вниз. Ведем непринужденную светскую беседу о видах на урожай бобовых. И тут она как спросит – « а у тебя машина-то какая?» Я с гордостью говорю – «ваздвадцатьодиннольшестьдесяттри!». А она мне – «Не, не поеду!» и, типа, разворачивается. Здесь мне надо лирически отступить. Я девок, в принципе, не уговариваю никогда. Бездарное это занятие. Они упрямей только становятся. Видят твой к себе интерес (да, блин, не Бунин …) и кочевряжатся…

И я тоже разворачиваюсь в обратку и за корешей радуюсь – не замерзнут они в этой осенней холодрыге, без бушлатов своих, как Мюрат под Вязьмой. Они ж мне как братья – с детского сада  дружим. И хлеба горбушку – и ту пополам. А тут я с их куртецами бы уехал… Нехорошо…

Вика, увидев на моем лице радость за друзей и их счастливое будущее, почему-то решила, что я обрадовался ее отказу и сказала «а, ладно, поехали!». Этим девкам - чем хуже с ними, тем они липче становятся. А эта, прям, как скотч стала. Даже вид машины моей ее  не смутил! Села как принцесса Диана в лимузин и ждет…

Я ей говорю – «аккумулятор сел, толкани!»… Да вру я, вру (прикололся чисто) - нормально машина завелась, поехали. Ночь, 2 часа, варшавка пустая, едем потихоньку. Я ж немножко в хлам. Осторожней быть надо, да еще и пассажирка у меня… (да нет, просто сидит в машине, никаких безумств!).

Вдруг - гаишник откуда не возьмись! Палочкой этакую экспоненту вырисовывает - к бордюру. Девонька как-то неадекватно загоношилась, зачем-то очки из сумочки достала, на нос надела и от гаишника отвернулась. Вроде,  нелепо так суетится. Я из машины вышел, гаишнику сказал, что «не губи, мол,  отец родной! да, принял на грудь, но вот с девушкой познакомился - ветеринаром, едем ко мне черепашку галапагосскую лечить, кашляет она… мне тут до дома один светофор» и опять – «не губи!»

Гаишник посмотрел на помойку мою, девку в очках, махнул рукой и сказал- «да, ладно, езжай, только габариты включи, голландец летучий, мля… и с черепашкой, это, поаккуратней…». Я обратно за руль залез, Вика посмотрела на меня как на апостола Петра и готова была крикнуть «аллилуйя», но, видимо, постеснялась такого неуместного проявления религиозного экстаза.

Поднимаемся в лифте. Девонька интересуется, один я живу или как? Я отвечаю – с папой\мамой, я ж тебе не сирота-беспризорник  какой! А она – а  где ж они в данное время суток?  ГДЕ Ж ИМ БЫТЬ-ТО, ЛАПА??!!! Дома, в теплой кровати, не шелапутные какие у меня папа с мамой, по ночам шимонаться в такую погоду! Утром, говорю, познакомлю! Пригорюнилась она как сестрица Аленушка в легком ауте от нового братцева имиджа.

Зашли на цыпочках в мою комнату, типа подпольщики какие.  Диван разложили и стали его разкачивать (пришлось потом новый покупать, да и пружины там торчали, больно в спину так впивались…). Разгромили мы диван этот как группу армий «Центр». В кровь и шишки. Посмотрела Вика на разбитые эти дивизии вермахта и потихоньку начала колготки натягивать. Они у ней вместе с трусами  где-то в районе запястья (или как там это на ноге называется?) остались. Оказывается, до конца не сняла даже, неряха такая.

Я ей – ты куда, вечер только начался! Она говорит: «Поехали, лучше, ко мне! Чего-то стыдно с твоими встречаться…» Я согласился, только удивился немножко такой легкомысленности. Два часа с парнем знакома – а уже домой приглашает! А с другой стороны – чего ждать от девчонок? Сейчас одно, а через минуту глянь – она уже себе ирокез зеленый поставила и булавку в ухо повесила. Тоже начал собираться. Пока джинсы\майку надел, ремень там, свитер, часы, носки - она уже и лифчик застегнула. Торопыжка…

Опять по-партизански из квартиры слились, в машину залезли. Поехали. Вика помолчала минут пять, потом  попросила напомнить, как меня зовут, и спросила: «Коля, а как твои родители к этому относятся?». Я говорю - нормально. Батя, вот только хотел, чтоб я девятку брал, классика ему не нравится, да у меня денег… А она перебивает - нет, я о том, что ты девушек по ночам приводишь…
- Так они ж спят,  - отвечаю, - и ничего не знают, а утром – уже не ночь…
- А я вот, - говорит, – ни разу еще парня не приводила, когда родители дома. А я ведь уже взрослая женщина, мне 22 года. Имею я право мужика в дом привести или нет?

Я молчу, боюсь, что ответ будет отрицательный. А она наседает. Имею или нет? Я ее успокоил, сказал, что, безусловно, после получения паспорта женщина становится полноправным гражданином нашей Родины. Мы ж не Уганда какая (и ласково погладил ее по коленке). Ну и заусенцем каким-то колготки ей повредил немножко. Она сразу обо всякой фигне забыла заморачиваться, заохала про затяжки. Ну и чудненько, думаю. Странно - планета будет в ядерном огне плавиться – а девчонки всё одно про дырки на чулках будут думать. Хорошо им всё-таки, потому и живут дольше…

Подъехали к дому ее. Я уж трезветь начал и спрашиваю Вику – « а у тебя папа\мама тоже дома?»
- Конечно, - говорит, - дома, а еще сестра и Гришка.

Сестра, думаю, это хорошо, а вот кто такой Гришка? И зачем он нам нужен? А сам потихоньку рассматриваю стенки в лифте. Очень полезно, кстати. Едешь ты к девушке в гости – а  в лифте написано «Клава (например) – блять». Хорошо, если твою спутницу зовут, скажем, Настя. А вдруг Клавдия? Очень неприятно становится на душе. Эти вандалы малолетние русский язык бы лучше учили. На лестничной площадке тоже стены оглядел – заметил надпись «Вика! Я тебя люблю!». Это знак, безусловно, хороший. Значит, не даёт девушка всем подряд.

Пошуршала она ключом в замке. Тихонько так прокрались в квартиру… Вдруг свет включается и… Я сразу понял, кто такой Гришка. Огромный, как лошадь, спаниель или как его там (я плохо породы знаю). Сидит, голову набок свесил, смотрит исподлобья, радуется. Наверное, Вику он в этой семье больше всего любит. Соскучился по ней. А заодно всю семью  в коридор вытащил. Стоят – слева направо – Гришка, папа, мама, сестра (тоже, наверное, симпатяшка,  только я больше на фокстерьера этого смотрел,  хорошенько ее не разглядел). Я им – «Добрый вечер. Николай», они молчат. Вика меня к себе в комнату втащила без презентаций и фуршетов.. И мы продолжили…

Как я уже рассказывал, у меня мы успешно завершили операцию «Багратион». Тут же, почти без остановок мы провели Висло-Одерскую и Берлинскую наступательные операции. А уже под утро силами 2-х фронтов – Пражскую. И викин диван тоже не выдержал напора Красной Армии. Сложился как ДаблЮТиСи…

Утром я раскланялся с Викой. Пожелал ей успехов в отстаивании своих конституционных прав и поехал спать. А читателей, наверное, больше всего интересует судьба моих друзей? Как они выпутались из такой непростой ситации? Не замерзли ли на холодном осеннем ветру? Не промокли ли под ледяными октябрьскими дождями? Спешу всех обрадовать - домой они добрались, и совсем не замершие. Их грела мысль.
Мысль о сладкой мести.

***
Автор благодарит  А.С. Пушкина за любезно предоставленное название рассказа.