Я выглянул в коридор. Мрачное место. Тусклая лампочка под потолком, только заставляет темноту казаться черней и гуще. По обе стороны двери других квартир. На некоторых ободранная обивка свисает лохмотьями, как требуха из вспоротого живота. Недалеко, в простенке между дверей стояла табуретка. Я шагнул за порог, под ногами заскрипели доски. Дверь я запирать не стал: может ещё вернуться придётся, да и ключей у меня не было – квартира то не моя. На табуретке я ожидал увидеть старую банку из-под «Нескафе» грамм эдак в двести, но там стояла баночка с надписью «Компот ананасовый» ноль пять литра, что, в принципе, дела не меняло. Я поставил бутылку на пол, взял банку, немного наклонил её набок, встряхнул содержимое и выбрал бычок побольше. Подкурил своей «Zippo», каким-то чудом сохранившейся в кармане брюк. Закашлялся от горького дыма, сплюнул крошки табака. Но «Прима» не «Прима», а на душе немного отлегло. Докурил, задавил крапаль в банке.

Без всякого предупреждения дверь напротив распахнулась. Из открывшегося проёма вырвался ядрёный дух кислой капусты и папиросноного дыма. Следом, спиной вперёд появился мужик. Как я смог разглядеть в полутьме коридора – типичный алкаш. Отвислые треники, тапки (такие помню в совке в больницах выдавали), лохмы наполовину седых волос. Майка на спине мужика была натянута так, что было видно бугорки позвоночника и выпирающие рёбра. «Пусти, ты ж меня знаешь - лучше пусти» - просипел сорванным голосом обладатель треников и тапок. Ему ответил такой же сиплый шёпот: «Туманов, ну куда ж ты, дурень старый… куда ж ты в тапках одних?». Но натяжение майки ослабло, мужик вовремя не сориентировался, рванулся снова и, с сухим стуком впечатался своими мослами в стену. Глядя на выступившую в проход бабу, я задумался, чего же такого она должна была знать о Туманове, что должно было её напугать. Сто пятьдесят килограммов складок жира, плечи как у штангиста, и, слава богу, что мне не видно её жопы, вот что это была за баба. Я даже засомневался на ком провести задуманный эксперимент, но, мужик всё решил за меня. Соскользнув по стене на корточки, он оказался в непосредственной близости от моей бутылки, чем и не замедлил воспользоваться. Он скрутил пробку, запрокинул голову, и предоставил нам созерцать как мечется вверх-вниз на волосатой шее кадык. Когда содержимое перешло из бутылки в желудок, мужик обратил свой мутный взгляд на меня: «Курить есть?». Я, наугад, вытащил из банки бычок, протянул, щёлкнул зажигалкой. Мужик сунул быкан куда-то в волосню на лице, поцмыкал над огоньком. В коридоре завоняло примой и палёной шерстью.

Пока мужик курил, взгляд бабы сверлил на мне дыру за дырой. Немую сцену прервал мужик. Он подскочил, схватился за живот, завертелся на месте, потом прыгнул на стену, потом на другую. Баба попыталась его удержать, но мужик её даже не заметил, просто отбросил как котёнка. Она грохнулась на пол, её халат задрался, жирные ляжки бессильно развалились в стороны, так что любой смог бы увидеть промежность, укрытую белым в крупную синюю горошину чехол от запорожца (тема ёбли промежности раскрыта не будет). Мужик совершил ещё пару прыжков, проблевался и упал как подкошенный. «Чё ж вам извергам, опять от нас надо?» - вопросила баба, делая слабые попытки подняться с пола. Я поднялся с табуретки, и встал под лампочкой, давая ей обозреть мою наружность. Потом,  помог ей подняться(!), усадил на табуретку. «Так ты тоже из нашего дома?» - я кивнул головой, «Значит тебя тоже, того?» - она мотнула головой в сторону своего мужика. Я наклонился за банкой, давая ей время подумать. «Да подожди ты, на вот…» - она покопалась в карманах халата и извлекла початую пачку «Примы», я взял одну, подкурил: «Выходит и меня, также. Теперь долго будет без сознания». «А ну кА, помож» - она поднялась и направилась к мужику. Вместе мы затащили его в квартиру. Жилище Тумановых состояло из одной комнаты с тахтой и забитым плёнкой окном, кухоньки, в которой стояла ещё и ванна, и закутка с сортиром. Положив хозяина на тахту, мы направились на кухню «тяпнуть за знакомство»….