Я пишу стихи, потому что мне хочется их писать -
Одному, без оглядки на манифесты юродствующих "могучих кучек",
Позволять времени час за часом стекать
По захватанной меди тусклых дверных ручек,
Писать среди ночи, но при свете дневном
Люминесцирующего газа между анодом и катодом,
Писать рядом с занавешенным тьмою окном
И мнить его в Аид секретным ходом,
Писать, кусая ногти и сплевывая плоть в никуда,
Стихи без замысла, ритма, формы и содержания,
В которых есть образы, а в основном - вода,
Призванная быть не иначе разбавителем желания
Писать что попало, что в сознанье взбредет
И не выбредет оттуда, как ни старайся,
Желанья достичь всеязыкости с тем чтобы "лёд",
Льдом оставаясь, был при этом и "глясом", и "айсом";
Я хотел бы почаще исповедовать собственный ум
Перед лицом алтаря, атрибута нелепейшей веры,
Наводить на него беспристрастный и пристальный зум
И в формате "джей-пег" сохранять отпечаток этой ужасной химеры,
Но я просто пишу, возможно, не осознавая,
Что всего лишь играю в пятнашки с моей рефлексией,
Как-то скучно - то она убегает, то я догоняю,
Вот такой силлогизм, что, впрочем, нормально - живем, чай, в России;
Я пишу стихи, потому что не корми меня хлебом -
Дай потягать за уши то, что и так очевидно,
И пока я пишу, нечто черное (назовем это небом)
Укоряет меня тем, что мне снова вовсе не стыдно;
Да! мне хочется так! я пишу, я один! vade retro!
Я мыслю и, следовательно, я протестую!
И, как на велоэргометре счетчик километров,
Фиксирую показатели работы вхолостую;
Передо мною спитый чай, газеты и будильник,
Что ж - лыко в строку, и предметы дождались своего часа,
Пусть это потрясение для них (как гром с небес иль словно подзатыльник),
Но амплуа их в стихоплетстве - пушечное мясо;
Я пишу стихи, заставив логику с офсайдом мириться,
А сам, не желая нервно теребить уха мочку
В поисках афористичной концовки, воздаю сторицей
Музе самим фактом конца акта графомании и ставлю точку.