-

У меня было все, кроме точки опоры –
Жил, как жил, рыл глубокие, в общем-то, норы,

Перемешивал все, что горело внутри,
Бил по морде и стеклопакеты витрин,

Даже резал людей и ширялся, как черт…
Все меняется и перманентно течет,

Оставляя рубцы и внутри, и вокруг.
Не входи вместо дикого зверя в клетку,
Не доказывай ближним, что ты им друг,
Не садись на иглу или на рулетку,

Не включай телевизор, почаще ешь,
Принимай вечерами контрастный душ,
Заведи жену, разграничь рубеж,
И поменьше всякого рода дружб.




-

Страшно делать заступ второй ногой,
но неизбежно – придется. Чем дальше – тем
больше становишься тем, кто совсем другой,
меньше становится интересующих тем,

дальше становится всё человечество, всё
то, что так грело в лютые холода.
Замерли на мгновение чаши весов
и по краям оттаяли глыбы льда.

Несовместимость – верный советчик дня.
Под замороженной плоскостью красоты
чувствуются языки огня
и по краям начинают цвести сады.




-

Пожирая себя, начинаешь быть чем-то иным,
Чем привык ожидать от себя и совсем иных.
Свет колеблется, как нарисованный. Бог бы с ним.
И поменьше бы пошлых и бесполезных книг,

Отпечатанных тиражами на всю страну
И обширную часть любого материка.
Ну, и как, скажи – не поверить здесь в сатану.
У кого угодно может дрогнуть рука,

И серебряной пулей заряженный пистолет
Промахнется, и ускользнет в пустоту беглец,
И не хватит в помине ни сил, ни нутра, ни лет,
И ты вдруг понимаешь, что, в принципе, не боец.






-


Как-то странно стучит внутри.
Словно кто-то ищет покоя.
Загораются фонари
и туманы встают над рекою,

а под домом скребется тьма.
Не спеши, выходя из дома.
Обволакивает дома
вековая моя истома,

а вдали серебрится мгла.
Оставляя, как кольца дыма,
след на правой руке – игла
мимо вены проходит, мимо.