Это сирьёзная ноучная фонтастека, ниразу нисмишная,  многа стронитс пичатнаго текста не для слабаумныг.  Больше трёг стронитц сразу выкладать низя - фсирано ниасилите.

                                                                                                           Памяти Станислава Лема.


1
- ...Ты продал обугливающий копроспекатель цефалопоиду без лицензии? - сурово спросил агент  Kей, - Ну ты и мразь, Джибс...

-  Он показался мне нормальным... - пожал Джибс плечами под своей косоглазой, редкозубой и  лопоухой головой, еще не высохшей как следует после регенерации.
-   Это оружие киллера. Кто жертва? Колись, а то отстрелю то, что уже не отрастет! -  Кей приставил к  новой голове Джибса еще теплый  ствол квакустора.
-    Я правда не знаю!!! - отчаянно вскричал Джибс...
- Товар конфискуется. Ты покинешь планету первым же рейсом. Вернёшься - пристрелю, - отчеканил Кей и пошел к выходу.
-   А я еще вернусь поговорить о ворованых «ролексах»! – н к селу ни к городу растеряно вставил черный Дж., и подтянув оранжевые штаны, устремился следом.


    Когда за ними закрылась дверь, Джибс несколько минут стоял без движения, корча всевозможные рожи, потом, увидев сквозь стекло, что Кей достает свой любимый дезомнемор и одевает темные очки, еле успел закрыть глаза от вспышки: «Ага, вернешься ты, поганый нигеркоп, как же…» - злорадно подумал он, - «Поутру и не вспомнишь, отчего у тебя жопа болит… Но как же все-таки этот Кей в последнее время  охуел –  стреляет, гад, напропалую прямо в лавке, и кажется, даже дымок из ствола выдувает, как какой-нибудь ковбой, а дезомнемором сверкает прямо на улице – похую, что кто-то увидит. Блять, если наши узнают, что эта падла сделала мне сипуху, а я стерпел, не отомстив, то репу мне будут  сносить постоянно! Что он там еще сказал? Улетай первым же рейсом? Это же завтра,  в 11:45 a.m.! А  с лавкой, с товаром что делать? Бля, бля, бля!!!»
    Заметив, что Кей наконец-то затащил безвольного копа в машину и уехал, Джибс проворно выскочил на улицу, опустил роль-ставни, закрыл дверь и вернувшись в лавку, принялся бесноваться.  По обычаю всех пирдурейцев, он выражал крайнюю степень негодования, прыгая на четвереньках с высоко поднятым задом, и что есть силы колотя еще неокрепшей головой об бетонный пол.
  - Макрокуха сифлуха ослиядл окайя салупокка?! Продривчисарай хыврюжги-жгидо блаздратута гыч профлядранс атсасидло трипсиндропсинг крамля бумля нямнячокс! Хаюпа агора, пропеллодрило! - что в переводе с поскундяйского наречия пирдурейцев означало: «И это хваленая демократия?! Уже нельзя стрёмному цефалопоиду голимый обугливающий копроспекатель продать! Чтоб вы сдохли, сволочи!»

-   Какие еще лицензии?!! -  надрывался Джибс на языке своих предков, - На  моём Мощном Пирдуреане тыщу лет не ведают никаких лицензий, и но кой они, когда бомбоимплантанты прекрасно всем яйца и пёзды отрывают за провинности – жутко больно, конечно, но зато какой прогресс, а тут что? Лицензии им подавай! Какие, в сифлуху, лицензии?! Дикари! Я много лет терпел дикарей, да! Где на этой планете сиплобульбуляторы,  где протяжбометры, где? Тут даже плохонькой цапляджуйи не найдешь! Мало того, когда мне, благородному Глом Буриану, прямому наследнику Громогласных Ушодов, Попирающих Седалищем Багровый Свод Небес,  дали тут собачью кличку  Джейк Джибс – я терпел. Когда мне, красавцу, с которым все пирдурейские яубища  были счастливы заняться не то что симпатическим бамболунгом, но и самым бешеным продрангом с выблодедузиями во все стороны, мне, принцу Сквозинии  в изгнании, местные мелкозубые, куцеухие, да еще и белокурые (фу, какая гадость!) телки, и глазами-то не умеющие вертеть в разные стороны одновременно, как все нормальные люди, а уж сиськи-то, сиськи! Разве это сиськи?! Их же всего две, а не шесть, как положено, и песда вдоль, а не поперек! Ой, ржунимагу! Нет, все-таки самые лучшие девки – наши, пирдурейки! А тутошние корявые еще смели, смеясь, утверждать, что урод - это я, они же … как это… «фотомодели», бугагаа! Такую «фотомодель» на Пирдуреане только в зоопарке показывать…

-  Так неужели за то, что я все это терпел, мне компенсация не положена, пару монеток нельзя заработать? Но только я пытаюсь это сделать - заваливает припизнутый Кей, и  из-за сущей ерунды, из-за не стоящей доброго слова мелочи,  запросто делает мне сипуху! Теперь я должен стерпеть смертельное для любого пирдурейца оскорбление, бросить лавку, бросить всё добро, нажитое за долгие годы непосильным трудом, и завтра утром в облеваном астробусе сломя голову бежать с этой говеной планеты, потому что так решил Кей? Всему же есть предел, вы достали, вы еще попомните Глома… Что творится, что делать... - последние слова Джибс произнес упавшим голосом, сел на пол, обхватил голову руками и зарыдал.
-    Закрыто… - послышалось с улицы, - Почему закрыто, брат? Он же сам сказал прийти вечером!
-    Не знаю, брат… Эй, Джейки, открывай, ты че, кинуть нас решил? – затарабанили в дверь.
    Джибс медленно поднялся с пола и пошел открывать. Только этого ему сейчас не доставало. Подошел, нажал на кнопку, алюминиевая шторка поднялась… За стеклянной дверью стояли два его давних поставшика краденного – нигеры Чук и Гек, одетые как огородные пугала. На черных шеях обоих на золотых цепях болтались модные в этом сезоне пятидесятидолларовые электронные игрушки «Венец Демократии», являвшие собой  цельнолитые пластмассовые коробочки с двумя кнопочками,  глазком фотокамеры, цветным дисплеем и дырочкой для подзарядки. Игрушка была простая – на дисплее появлялся очень похоже нарисованный президент Буш без штанов, и поворачивался к игроку то задом, то передом, выставляя то писю, то попу. Писю президента надо было поцеловать, приложившись губами к сенсорному дисплею, а попу – лизнуть. В случае путаницы Буш укоризненно говорил: «Я воевал во Вьетнаме!» или «Я Хуссейна победил! Трай эгейн…». Камера постоянно фотографировала играющего, дабы исключить передоверие и найм. За каждый правильный подлиз начислялось очко, а всего надо было набрать 3 000 000 – тогда загоралась надпись: «Мегапатриот!», и игрушку с приложенным заявлением следовало отослать в штаб-квартиру ЦРУ, получив приз 1000$, с разбивкой на 20 месяцев, по 50 долларов ежемесячно на указанный счет. Право сыграть и получить приз каждому гражданину Штатов давалось раз в 2 года, поэтому реклама гласила: «Соседи уже выиграли. Не упусти свой шанс», а сама игра пользовалась бешеной популярностью – часто можно было видеть в метро или автобусе, как все от мала до велика, от сопливых юнцов до трясущихся бабусь целуют и лижут на дисплеях виртуальные писи и попы.

-   Ну что, Джейки, проверил наши «ролексы»? – спросил Чук, загибая унизанные золотыми гайками пальцы и пританцовывая под рэп в наушниках, - Мы за деньгами, как договаривались!

-   Не проверил, - хмуро ответил Джибс, - У меня неприятности. Только что были копы, лавочку прикрывают. Так что забирайте «ролексы» и проваливайте.
-   Нет проблем, чувак, мы их двинем Боби. Мы, конечно, сочувствуем, и все такое, но ты должен нам неустойку – ноги-то устали приходить дважды!
-    Сколько? – спросил Джибс (он был сейчас не в том состоянии, чтоб затевать спор).
-    Ну… хотя бы 100 баксов!
-    Каждому! – вставил Гек.
      Джибс молча пошел к кассе и достал двести долларов.
-   Слышь, чувак, а че это у тебя такое? – удивленно спросил Чук. Приятели переступии вслед за Джибсом порог магазина, и теперь стояли, недоумённо таращась на так и не закрытые стелажи с инопланетным оружием, - Вроде раньше этого не было?
-   Точно, раньше не было, - подтвердил Гек.

-    Это?  А сейчас я вам  покажу, мардопа асталосса, - сказал Джейк сладким-пресладким голосом.
      Он подошел к ближайшему стенду и снял оттуда первое, что попалось под руку – технециевый фазар, потом подумал, повесил его на место и  взял другое – нечто, напоминающее старый громоздкий фотоаппарат с раструбом черной бленды.
-  Вот, к примеру, пердовсратор, - начал он менторским тоном, - На вашем языке будет… э.. омерзитель. Тут, сбоку, написано… э… «Действуя модулированным сигма-излучением на подкорку мозга, внушает подсознанию разумных и условно разумных существ стойкое отвращение к заданным образам предметов». К примеру, берем «ролекс», крутим перед обьективом пердовсратора…тэк-с… теперь возьмем стодолларовую бумажку… тэк-с… что бы еще придумать… а, ВОТ:  Ну-ка, встаньте поближе друг к другу, скажите: «Чиииз»… теперь повернитесь оба боком… всё, снято. А теперь осталось только включить излучатель и направить  на ваши фэйсы… ну что, чувствуете что-нибудь?  

-    Да вроде нет, чувак…
-    Ладно, вот «ролексы», вот двести баксов – забирайте и валите. Да забирайте же! Чего стоите?
-    Слышь, чувак, оставь себе это дерьмо, оно мне и в хуй не впилось!
-    А мне тем более! – сказал Гек.
-    А тебя, обезьяна, вообще никто не спрашивает, - злобно сказал Чук, глядя на кореша так, как будто видел его впервые. Что за свинья ебла твою черномазую мамашу, что у тебя такая отвратительная рожа?
-    На себя посмотри, нигер! Твою жирную мамашу-коровищу вообще ебал осёл. Потом она высрала тебя через задний проход с тухлым гавном, и походу ты как в детстве её гавна нажрался, так до сих пор оно из тебя и прёт.

-    Ребята, ребята, - вмешался Джибс, - Я всё понимаю, но выясняйте отношения на улице, ладно?
-    Конечно, чувак, - обернулся к нему Чук.
-    Пойдем-ка выйдем, хуйло, я тебе по ебальнику настучу! – взял его за рукав Гек.
-    Руки, бля! Смотри, как бы самому под раздачу не попасть! Пшли, сука!

     Джибс вытолкал обоих на улицу, закрыл дверь и опустил ставню. С улицы раздавались глухие удары и крики: «Получи, погань, по ебалу! Ты че, падла, по яйцам бьешь, да?! А-а-аа!! Нигер поганый, ты ухо мне отгрыз?! Убью!!!» Потом раздался топот убегающих ног – наверное, Чук, который был покрепче, обратил Гека в бегство, а может, наоборот – это было неважно.

    Оставшись один, Джибс стоял минуту в раздумье… Медленно оскалившись улыбкой, он бросился к кассе, выгреб из нее всю выручку, выбрал из каждого номинала бумажку посвежее, разложил на прилавке и стал одну за другой сканировать. Потом, порывшись в загашнике, достал иллюстрированный цветной каталог всех американских банкнот, начиная со времен войны Севера и Юга, пролистал экзотику, вроде золотых и серебряных сертификатов, а также  весь XIX век, и где-то с середины  XX-го стал сканировать все подряд, фальшиво мурлыча под нос «Марш Аденоидов» – от сердца у него отлегло и настроение значительно улучшилось. Закончив, он позвонил Бобу – своему конкуренту из соседнего квартала:

-  Хелло, Боби, - ласково сказал он, - Ты, кажется, хотел купить мою лавку? Приезжай, поговорим…

   На другой день, утром, к открытию федерального резервного банка, в его двери вошел косоглазый человечек с  $300 000 в саквояже – из них почти 250 дал за лавку с товаром жадный Боби после ночи бессонного торга. На все деньги Джибс купил фунтовые золотые слитки в количестве 35шт., и еще 26 таких же выгреб из своего депозитного сейфа. А без пяти одиннадцать он уже был на таможне взлетного терминала, где его встречал ненавистный Кей со словами: «Ну что, Джибс, головка не болит после вчерашнего? Саквояжик не тяжело нести? Что там у тебя – золотишко? Не многовато ли?»
-   Ты, начальник, на пушку не бери, я свои права знаю – пришельцам разрешается вывозить не более 65 фунтов золота или 38 фунтов платины. Платины у меня нет, а на золото все банковские документы имеются.
-   Так-то оно так, а не забыл, что весь твой товар конфискован? Я вчера хотел вернуться и твою лавочку твою опечатать, но дела помешали – за семиногим восьмихуем гонялся.
-    Конечно, начальник, какие проблемы? Вот ключи, забирайте. Я не жадный, еще заработаю.
-      Смотри Джибс, если что не так… Куда ты теперь – на Пирдуреан-то вроде путь заказан?
-    Куда-нибудь, космос большой…
-    Ну, счастливого пути и смотри не вздумай возвращаться!
-    Как можно, начальник…

      На самом же деле Джибс уже взял по-тихому шоп-тур в систему Сириуса, ближайшее место, где можно было купить любой галактический товар, от нейтринного микроскопа до космического крейсера, и заказал через астронет одному тамошнему роботу по имени Дарк Вертер суперпердовсpатор мощностью  не менее тридвенасети и семь двенадцатых мегавсраков (10МВт),  с запасом энергии  для его недельной непрерывной работы…

Продолжение следует.