Не тревожьтесь, прошу, баронесса.
Стрептоцидом помажем Вам ранку,
Уговаривал щуплый профессор
Престарелую лесбиянку.

Та фингалом сверкая под глазом,
Что-то блеет накрашенным ртом.
Мы на жалость ответим отказом.
Пожалеем, возможно, потом.

Полюбуйтесь-ка! старая грымза,
Начитавшись какой-то херни,
С кожей, словно засохшая брынза,
Называет всех баб cher ami,

Вообразила, что любит лишь девок.
И, пытаясь завлечь в свое ложе,
На глазах у почтенных соседок,
От одной получила по роже.

Вот такая вот старая клюшка,
Ей бы внукам вязать носки.
Как не стыдно, совсем ведь старушка,
Видно вовсе прокисли мозги.

В темный омут шизофрении,
Нас нередко бросает под старость.
Стресс, давленье, склероз, аритмия.
Как итог - мозговая усталость.

И тогда наплевать на комичность,
Пьесы, где у тебя роль придурка,
Где как женщина ты и как личность,
Стоишь меньше дрянного окурка.

Все не впрок этой дряхлой мочалке,
На профессора взгляды бросает,
Вероятно недуг ее жалкий
Ум последний в кефир разжижает.

А ему невдомек бедолаге,
Он ее, пожалев, успокоил,
Чем мозги скудоумной коряге.
На фривольные мысли настроил.

Тут бабуля давай обнажаться,
Да профессора тискать игриво.
И расстегивать брюки пытаться,
Изгибаясь пред ним некрасиво...

Бог - судья этой сцене корявой.
Хоть за бабкою дело не станет.
Только дед, вот, забавник лукавый,
У него все равно ведь не встанет.