Дело затягивалось. Начальство давило и торопило, газетные
заголовки кричали что-то о бездействии органов, следственный отдел же
сбился с ног. Однако на банду таинственных грабителей выйти никак не
удавалось. Следователь Верещагин забыл про нормальный сон, забыл,
когда он в последний раз по-человечески обедал.
    
     Тем не менее зацепки были. Не воспользоваться ими было глупо, и
Верещагин в сотый раз просматривал пленку с видеозаписью, сделанной
в банковском хранилище в ночь ограбления. Как он ни вглядывался в
экран, он оставался абсолютно статичным - на нем так никто и не
появился, вот только эти странные помехи… Словно неуловимая рябь
изредка пробегала по черно-белому прямоугольнику изображения. Так
ничего и не сообразив, Верещагин в который уже раз честно досмотрел
все до конца, и снова на него с экрана уставились недоуменные рожи
охранников.
    
     Осмотр на месте тоже не приблизил к разгадке Верещагина и его
коллег-экспертов - высокого и худого Рябинчикова по прозвищу Ряба, и,
словно его полную противоположность, пухлого невысокого Щуку,
настоящая фамилия которого была, как несложно догадаться, Щукин.
Массивная, толстая дверь, ведущая в главный сейф, была не то что
взломана - она была просто и банально выломана, словно мифический
терминатор из небезызвестной кинокартины вдруг позарился на
презренную бумагу, хранившуюся внутри. Где искать людей, способных
на это, было абсолютно неясно - таких, похоже, просто не могло
существовать в природе. И Верещагин понимал, что еще одна бессонная
ночь ему обеспечена.
    
     Придя домой, он заварил крепкий чай, уселся поудобнее в кресле
и, перемотав кассету в начало, снова принялся изучать незамысловатую
обстановку внутри банковского хранилища. Снова пошли знакомые
помехи, и только Верещагину начало казаться, что он уже близок к
разгадке, близок как никогда - его тупо и банально выбросило в глубокий
сон…
    
     Ему снилось, что он в одиночку задерживает всех
злоумышленников, проходящих по этому странному и необъяснимому
делу… Как залихватским движением выхватывает из наплечной кобуры
свой верный ствол, и, держа на мушке всю банду одновременно,
мрачным и непреклонным голосом зачитывает им их права, пока наконец
не поспевает поддержка в виде спецназа… Как его непосредственный
начальник, подполковник Иващенко, забыв о прошлых прегрешениях,
тянет ему руку, расплываясь в примирительной улыбке…
    
     ГРРРРРР!!! Во сне виброзвонок его мобилы показался чем-то
вроде электрошока. Ошарашенный, Верещагин вскочил, дрожащей
непослушной рукой нажал Yes…
    
-                 Алло, Митрич, это Васильев. Тут по твоему делу купюрка
одна промелькнула…
-                 ДА, говори скорей, что там!
-                 Да в обменнике на Нахимовском ее сунули, девчонка-
обменщица успела заметить что номер и серия совпадают. Пока
то да се, клиент уже пошел на выход, но прямо на улице его
патруль тормознул. Она обменник заперла, типа покурить
вышла, и незаметно патрульному шепнуть успела, что типа
купюру мужичок сунул не ту. Они не растерялись, придрались в
его паспорте к какой-то печати или штампу, так что сейчас он у
нас в сто шестьдесят восьмом отдыхает.
-                 Жди, я щас подъеду…

     Через 30 минут Верещагин уже был в отделении, где все его знали
как родного. Васильев уже ждал его, злой, невыспавшийся. Вкратце
Верещагин поведал ему свой план действий. Дежурный извиняется,
отдает паспорт подопечному, и патруль даже отвозит его обратно к
машине - черному затонированному Бьюику, припаркованному все у того
же обменника. Васильев с Верещагиным незаметно садятся к нему на
хвост и пасут его, пока не выявят примерные места обитания или
возможные контакты.

    Все прошло как по маслу. Ничего не заподозривший клиент
неторопливо уселся на водительское сиденье своего Бьюик-Ривьера, и
блестящее лакированное авто, дав мощный старт, стремительно
выехало на проспект. Верещагин ехал за ним, профессионально, не
давая себя обнаружить, держась на почтительном расстоянии, и
одновременно не давая клиенту шанса выскользнуть из поля зрения.

    Свернули на Ленинский. Васильев нервно курил одну за другой.
Говорить было не о чем - детального плана действий не было ни у кого.
Внезапно Бьюик затормозил у подземного перехода, и из него в машину
переместились еще двое - некто в красном свитере, лохматый и отчего-
то в черных очках, хотя дело было ночью, и худощавый мужичонка в
пиджаке и галстуке. Верещагин еле успел припарковаться неподалеку, и
всю эту сцену они с Васильевым наблюдали в зеркало заднего вида.
Странно, но худощавый напомнил ему кого-то. Возможно, того, кого он
знал ранее, еще до того как пошел ловить, хватать, искать тех, кто никак
не хотел – а иногда и не мог – жить по совести.

    Отъехав от перехода, клиент стремительно рванул в сторону
МКАДа. Верещагин все так же незаметно следовал за ним. Не доезжая
кольцевой, Бьюик, похожий на черную стремительную акулу, свернул на
незаметную улочку уходящую вправо, и Верещагину пришлось напрячь
все свои умения, дабы не быть обнаруженным. Выждав немного, они с
Васильевым осторожно тронулись следом, но клиента уже и след
простыл.

-                 Оторвались ! - в сердцах сплюнул Васильев.
-                 Ничего, далеко уйти не могли, сейчас найдем их. -
Верещагин был в своем стиле, неунывающий и неутомимый.

     Вот уже битый час они петляли по пустым дворам, и уже было
потеряли надежду, когда внимательный, с цепким взглядом Васильев
крикнул:
    
-                 Вон они! - черный, зловещего вида автомобиль был
припаркован у обветшалого здания какого-то НИИ. Верещагин,
завернув за угол, оставил Васильева ждать, и если что,
принимать меры в зависимости от ситуации. Сам же, выйдя в
утренний туман, осторожно приблизился к входу. Надпись на
старой табличке гласила - «НИИ электродинамических и
психофизических  исследований».

Дверь, тяжелая, массивная, довоенных времен, была не заперта.
Осторожно приоткрыв ее, Верещагин тихо, по-кошачьи просочился
в фойе. Время здесь будто застыло. С портретов на него смотрели
Менделеев, Капица и другие деятели науки, имен которых он не
знал. Поднявшись на второй этаж, Верещагин все так же осторожно
двинулся вдоль по коридору. Из под одной из дверей пробивалась
едва заметная полоска света. Неслышно Верещагин подошел
ближе, из за двери раздавались голоса…

Васильев сидел в машине, когда ему на мобильный позвонил дежурный
и сообщил, что в хранилище одного из банков сработала сигнализация.
Нужно было срочно мчаться туда, нужно было срочно вытаскивать
Верещагина из здания, уже ясно было что грабители - не те мутные
пассажиры из черного автомобиля. Здание нужно взять на примету,
чтобы выяснить позже, откуда у водителя купюра, хотя появиться у него
она могла откуда угодно.
    Пока Васильев, в течение нескольких секунд размышлял над этим
странным делом, в машине и на улице творилось что-то непонятное. То
и дело возникало какое-то  неуловимое движение воздуха, мелкие
предметы странным  образом перемещались на глазах изумленного
Васильева. С улицы доносился какой то сухой, отрывистый треск.
Неожиданно, сам по себе повернулся ключ зажигания и машина
заглохла.
    Обалдевший, Васильев поднял глаза и обомлел. С внешней
стороны, На лобовом стекле появился лист бумаги, на котором крупными
буквами было написано - "Мишаня, это они!!!". И подпись - "Верещагин".
Как только Васильеву начало казаться, что он сходит с ума, листок как то
незаметно перевернулся- Васильев и сам себе не смог бы объяснить, в
какой именно момент это произошло. Надпись  на другой стороне
гласила - "Как можно быстрей беги к входной двери. 2 этаж, кабинет с
открытой дверью. Я не могу сейчас перед тобой появиться, встретимся
там."

     Васильев мог бы поклясться, что это тот самый, знакомый с давних
пор почерк Верещагина. Поэтому он закрыл машину и со всех ног
помчался к мрачному силуэту здания. Подбежав к двери, он удивился,
что она отчего-то была выломана. Хотя несколько минут назад
Верещагин заходил в нее, услужливо приоткрытую и абсолютно целую.
"Бред какой-то" - недоумевая, несся на второй этаж Васильев. Подойдя к
распахнутой настежь двери одного из кабинетов, он ощутил
неожиданный, мягкий, но огромной силы толчок - будто ударная сила
морского шторма сконцентрировалась до размеров Васильевского
туловища - и легко, будто пушинка влетел внутрь. Он оказался в
абсолютно пустом кубе, обитом изнутри каким-то необычным
материалом. рубильник в центре стены сам по себе включился и
Васильев ощутил какой то странный гул, идущий будто со всех сторон.
Вибрация усиливалась и Васильеву показалось,  что он переходит в
какое то другое состояние. Постепенно перед собой он начинал
различать сначала размытые, потом более отчетливые очертания
Верещагина, и наконец он возник перед ним окончательно.

- Что за хрень, Митрич? – Васильев не мог скрыть бурного недоумения
от происходящего.
- Мишаня ! Эти умники научились ускорять свою жизнедеятельность
путем воздействия электровиброполей. Я понял, почему никого
невозможно было засечь на видеопленке, но если ее прокрутить на
сверхмалой скорости, то их всех там видно как на ладони, думаю, что эти
кадры вполне сгодятся для суда. Ты уже понял, кто устроил весь тот
кавардак, что ты видел в машине ?
- Ты? А почему же я тебя не видел?
- Потому что мои движения были ускорены относительно твоих...ну
примерно в 300 раз. Твоя секунда, за которую ты посмотрел в окно,
услышав треск ломаемой двери - а ничего больше мне делать не
оставалось, наши клиенты, уходя, заперли ее - так вот, эта секунда для
меня растянулась минут на пять! Пока ты вертел своей башкой, я успел
добежать до машины, несколько раз попытался безрезультатно
привлечь твое внимание, успел перекурить - зажигалка зажигалась
целую вечность, сесть  в машину, подумать, написать записку,
подождать еще несколько минут пока ты ее заметишь, перевернуть и
выждать еще столько же, чтоб ты увидел обратную сторону. Твои
несколько секунд размышлений вылились для меня в полчаса !Ты
представь, какие вещи можно творить таким макаром!
-Сколько же ты меня ждал, пока я добегу до кабинета?
-Мишаня, клянусь - хоть я и готов был тебя убить за медлительность,
тем не менее ничего более смешного, чем ты, бегущий словно на
замедленной кинопленке, я до этого не видел. Я обходил тебя кругом,
кричал тебе что-то, но ты меня и не думал замечать.
-Митрич, сигнализация в банке на улице  Удальцова сработала
-Это они. Заметь, что все ограбленные сейфы - недалеко отсюда.
Пешком недалеко. А бегом еще быстрее. Транспорт-то, сам понимаешь,
бесполезен при таком раскладе. Погнали! Возьмем голубчиков на месте.

    Бежать было невероятно сложно. Через воздух приходилось в
буквальном смысле слова продираться как через невидимый кисель.
Трение о воздух усилилось в несколько сотен раз и Верещагину с
Васильевым было дико жарко. Все вокруг в буквальном смысле слова
застыло. Редкие  машины встали как вкопанные на ночных улицах.
Пробегая мимо, они заглянули в одну из них. Пассажиры напоминали
восковые статуи - ничего не выражающие глаза, абсолютно застывший
взгляд. Дама на правом сиденье, видно, потянулась к пепельнице, и ее
рука с сигаретой замерла на полпути.

     Дико возросла физическая мощь - можно было как спичку
переламывать дерево, растущее у дороги. Все вокруг резко поменяло
свои качества, то что было твердым - стало мягким, словно детский
пластилин, а по луже можно было пробежать, не замочив ног.  

    Верещагин попробовал прыгнуть вперед - и его унесло аж на 15
метров. Решено было перемещаться прыжками - так было намного
экономичней и быстрей.

    В это время внутри сейфа никто и не думал торопиться. Да и чего
беспокоиться, если за то время, которое потребуется дежурному наряду,
чтобы добраться до банка - какие то три-четыре обычные, человеческие
минуты, можно, ускорившись в виброэлектрополе, не только все вынести
из сейфа, но и успеть выспаться в нем как следует, проснувшись же - не
торопясь пересчитать деньги и неспешно выдвинуться подальше от
места преступления.

     Каково же было их удивление, когда в сейф ворвались красные,
обгоревшие как от тропического солнца Верещагин с Васильевым.

     Началось месилово. В нем не помогли бы никакие подручные
приспособления - ни пистолеты, ни наручники, и Васильеву с
Верещагиным приходилось рассчитывать только на крепость своих
кулаков против четверки грабителей.

     Неожиданно все прервал крик Верещагина.

- Эй, да стойте вы. Пашок, это ты что ли?
- Митрич? Вот так встреча – неуверенно промолвил худощавый в
галстуке.
     Момент истины настал. Друг перед другом стояли те, кто двадцать
лет назад считались лучшими студентами физического факультета
одного из самых сильных вузов страны. Пашок Капустин был соперником
и конкурентом Верещагина во всем - и на многочисленных физических
олимпиадах, и в стремлении заполучить одну из красивейших девушек
института - Варьку Синицыну. Особенно силен Капустин был в теории
электромагнитных полей, и однажды, после очередного семинара
виднейшего специалиста страны – профессора Остермана - как то
свысока он намекнул конкуренту, что вот-вот сделает какое то важное
открытие в этой области. Однако годы шли, институт с аспирантурой
были окончены, Верещагин неожиданно для всех пошел работать в
милицию, а Капустин как-то пропал  с горизонта.   Ни о каких его великих
изобретениях слышно не было, и Верещагин  изредка незлобно
вспоминал странного Пашку, оказавшегося банальным мечтателем и
неудачником.

- Ну что, Митрич, пришел брать меня? А как же молодые годы? Как же
Варька?

- Пашок, честно - не хочу тебя арестовывать...но и не арестовать тебя не
могу. Слишком много шухера вы наделали, так просто все замять не
получится.

- Давай поделимся и ты со своим напарником про нас забудешь на
время.

Неожиданно Верещагину пришла в голову мысль.

- Ладно. Отойдите в дальний угол сейфа. Мы медленно уходим, только
это ваше последнее дело. Больше вы виброполями не пользуетесь.

     Капустин не верил своим ушам. Васильев с Верещагиным
двинулись к выходу. Как только их ноги сошли с железного пола,
Верещагин сорвал со стены электропровод и приложил контакты к
сейфу. Сейф, представлявший собой что то вроде огромного
металлического ящика, заискрил сполохом искр.

-Эй, Митрич, ты чего! - раздались последние слова Капустина и его
подельников. После этого их движения стали заторможенными, глаза
словно остекленели и четверка неудачников-грабителей застыла, словно
в музее восковых фигур мадам Тюссо, памятником собственной
жадности и глупости. Электроразряд снова вернул их в обычный
временной режим. Приковав их наручниками, Васильев с Верещагиным
стали думать, что делать дальше. Решение пришло само собой.

    Верещагин подошел к Капустину и снял с него наручники. Затем,
абсолютно не напрягаясь, взял того, словно свернутый в рулон ковер в
прихожей – веса Капустина он словно не замечал, в силу своей
физической мощи – и положил на плечо.

    Если бы кто-то мог видеть эту странную процессию, то не поверил
бы своим глазам. Васильев с Верещагиным по очереди несли по ночной
улице застывшего, будто заледеневшего в момент, Капустина.
Оставалось только дойти до того самого НИИ, где Капустин трудился
последние двадцать лет обычным лаборантом, по ночам имея
возможность ставить свои нереальные опыты.

    Васильев с Верещагиным молчали, но в голове каждого из них
вертелись идеи, смелость которых превосходила любой фантастический
сюжет. Ведь это же черт знает чего можно натворить теперь с такими
возможностями. Капустин был нужен им как мозговой центр.

     Верещагину давно не давала покоя одна идея – как то на одной из
лекций профессор Остерман обмолвился о влиянии электромагнитных
полей на метаболизм клеток человеческого тела. Верещагин не был
абсолютно уверен, но тогда ему показалось, что пожилой профессор,
нередко говоривший иносказательно, намекает своим студентам на
теоретическую возможность продления человеческой жизни. Удачные
опыты Капустина могли воплотить в жизни расчеты, сделанные
Верещагиным после той лекции, 20 лет назад, и заброшенные из-за
невозможности поставить в то время хотя бы один подобный опыт.
    
     - Ну что, Мишаня, хочешь жить 300 лет? – Верещагин,
рассмеявшись, хлопнул Васильева по плечу и они двинули дальше. Эра
сверхчеловека начиналась именно тогда, на ночных московских улицах,
по дороге к заброшенному зданию одного из московских НИИ.