Потом я ждал Оксанку возле парикмахерской и в моей сумке радостно бились друг о дружку две бутылочки Вермута. Огнетушители. Черные, как смола. Наконец, все кончилось, и она сняла с себя грязный халат. Как только девушка вышла, я не сдержался и сразу же обнял ее за сутулые плечи и поцеловал в холодные щеки. Мы заспешили к ее домику, где Оксана жила совершенно одна и топила печку два раза в день. В комнате я сразу выставил мои бутылки на стол, покрытый рваной клеенкой, по которой мальчики играли с мячиками, а девочки с собачками. Она включила радио. Пел Утесов. Я вырубил на хер свет: нам вполне хватало огня от плитки. Налил два грибатых стакана с краями, как учили в детстве. Поднял тост за Полину Семеновну, почему-то вспомнил свою первую учительницу, которая пророчила мне дальнюю дорогу. Говорила, что я далеко пойду, если только милиция не остановит. В те годы я хотел стать капитаном дальнего плавания, но не получилось. Знать не судьба. Да по хую.

Выпили мы с Оксанкой и сразу захорошели обои, потому что вино это пришлось на старые дрожжи. Как она там только терпит в своей парикмахерской, не опохмеляясь ни хуя? Железный характер. Забалдели мы быстро еще и потому, что ничего не жрали с самого утра. Тотчас повторили, чтоб догнаться, и уже после только разговорились.

Оксана веселая оказалась гражданка и начала было раздеваться после третьего стакана. Сняла кофточку всю в бабочках, коротенькую голубенькую юбочку и осталась лишь в черных местами рваных колготках.

- Дальше не надо, - сказал я тут строго и налил по новой. Выпили за Родину, патриоты.  Пошли танцевать. Я сам пригласил девушку, немного стесняясь, уловив по черному репродуктору, что висел на стенке как память о прежних жильцах, муже и жене Купцовых, что умерли тут недавно ночью от угара, знойное аргентинское танго.

Мы танцевали. Она в черных  колготках и белом бюстгальтере, я в синих трико и рваной майке. Отличная пара. Нам было хорошо. Ведь до этого мы лишь мимолетно встречались на ночь глядя в беседке при станции, где люди курят, пьют и гадят. Мы лапали друг друга, залезая под одежду руками, целовались на скороту, да вот, пожалуй, и все дела. Ну, еще говорили о всякой хуйне. Не стоит даже вспоминать. Оксанка помню рассказывала мне последние новости. Про Повыдыреву, например, Катьку, одноглазую, которая возвращалась раз ночью с гулянки, нажравшись самогона, да присела на рельсы покурить и оправиться и не услыхала, идиотка, как сзади подъехал товарняк...

Теперь расскажу я вам чуть ли не о главном. Среди непутевого пристанционного народа путался у нас с некоторых пор один приблудный мальчонка. Звали Петькой. У нас его путем никто не знал: кто таков и откудова взялся. Думали, что беспризорник, а он, лопух, оказывается, утек из колонии для малолетних и прижился  у нас в этом чертовом краю. Никто его тут не обижал, потому что люди все понимающие. А мы с брательником Федей даже пригрели пацана у себя в котельной. Брату моему малый вообще даже приглянулся, так как сам он торчал неоднократно, ходок немерено у человека. А этот Петруха был шустрый. Бегал нам за самогоном на другой конец Банной и возвращался просто моментально. За это мы его ценили. Иногда Федя по настроению рассказывал хлопцу поучительные истории из жизни урок, я просвещал его по своему, ну а Оксана, та позволяла себя лапать, когда напивалась пьяной. Вскоре она пригласила всех нас к себе на день рождения. Откровенно говоря, я не хотел идти. Ого, волочиться туда не ближний свет. Да лучше, блядь, лежать на топчане и думать о хорошем. Нет, уговорили все ж меня. Мол, там водки - море. Пришлось усесться за стол с разными придурками, кричать поздравления, слушать всякие дикие истории и пить стакан за стаканом.

Оксана была приодета по случаю своего праздника. Припудрена, накрашена, даже, по моему, подрумянена. А прическа у нее была абсолютно новая и очень модная - вшивый домик. Смотрелась девка классно. Я же, как закон подлости, чувствовал себя не уверенно. Еще в правом боку чего-то кололо. Печень что ли? Короче, не мой день точно. Оксанка это заметила и начала меня успокаивать, гладить по плечу и подливать мне водки. Ну, и напросилась на свою голову. Я дал ей такой пизды, что самому потом стало стыдно. Ходил извиняться, а хуй поделаешь. Что характерно, этот щенок Петька полез ее защищать. Чуть не убил ублюдка и выкинул его из хаты на хуй на мороз. Вот тоже пригрели с брательником урода, такой убьет и не задумается.