Я вернулась с больницы, и обо мне все забыли. Никто не встречал меня. В моей электронной почте нет новых писем. Из почтового ящика лезут счета и ненужные газеты. Никто не поливал мои цветы. В квартире - запах отсутствия. Пройдет всего день, и кто-то, наверное, догадается, что я уже должна бы выйти с больницы. И телефон начнет звонить и почта заглючит от бессмысленных посланий с бесконечными двоеточиями и скобками. Но пока у меня еще есть время побродить и подумать. Странно, что Саша даже не появился в больнице. Тогда зачем он оказался в тот день рядом, зачем спас меня от роковой ошибки?
Я совсем не помню как доехали до стационара, помню только как проснулась я обновленной и светлой, как Манеж после ремонта. Птица Феникс позавидует такому триумфальному возвращению в большую жизнь.

Я приняла ванну и когда зазвонил телефон, достала голубое платье и гадала, сделать прическу или оставить волосы в художественном беспорядке.
- Настена, дуй на  хуй со свои платьем!
Я обернулась и увидела сестру. Но с таким лицом, что мне сразу расхотелось улыбаться.
- Ты меня знаешь, я не люблю ходить вокруг да около. Пока ты была в больнице, вернее, когда вы ехали в больницу, произошла авария, погибли Саша и Надя. Тебе повезло, ты как - то чудом вылетела из салона. Машина перевернулась и загорелась. Они не смогли выбраться. Уж извини за прямоту. Я не могла тебе сказать об этом раньше. Ты бы не выдержала, учитывая твое психическое состояние.
- Как это? Погибли?- я слегка отупела от такого заявления. Но Наташка с такой грустью смотрела на меня, что я сразу ей поверила. - И что же делать?  

Реветь мне то хотелось, то нет. Это было странное состояние. Меня как будто вывели из переполненного зала театра за хулиганство. Стою на улице в новом платье, тупая и оглушенная, как афишная тумба, и знаешь, что там в зале, продолжается праздник, что ты сказала маме, что вернешься в десять, а сейчас полвосьмого, что теперь ты никогда-никогда-никогда не будешь счастлива.

…………………………
Моя карьера стала стремительно набирать обороты. Я все время проводила на работе, это помогало отвлечься от тяжких дум. Домой возвращалась с неохотой - в пустой квартире было холодно и неуютно. "И правильно! - поддерживали меня подруги.- Работай и не думай ни о чем больше. Так будет легче". Через какое то время я поняла, что работа меня интересует уже не как способ убежать от действительности, а как увлекательный и приятный процесс, что в общем - то, тут же отразилось на зарплате. Подруги сначала радовались за меня, а потом заволновались - ведь на девичниках я уже не исполняла привычную партию: не жаловалась на жизнь и не просила советов. Все чаще я проводила уикенды вдали от родины, а во двор уже въезжала на новенькой "Ауди", в то время как мои подруги обсуждали очередное подорожание проезда на транспорте.

Каково же было их удивление, когда однажды, совсем случайно они увидели моего "прекрасного принца". Он был почти как прекрасный принц, только не на коне белом и даже не на ишаке, а все больше на такси - обязательно с цветами, томными вздохами и шоколадом. Он решил, что должен непременно осчастливить меня собственным присутствием. Он настойчив и доброжелателен, щедр и скромен и считает, что должен пролить свет на мою сумрачную и скучную жизнь. Он появляется под вечер и звонит в мою дверь именно тогда, когда я мокну в теплой ванне с лечебной маской на усталом лице, когда единственное желание - наконец-то выспаться. Ведь мой рыцарь считает, что проводить тихие вечера на кухне за чашечкой чая так романтично. И не важно, что я мокрая и злая шлепаю босиком по холодному кафелю, чтобы открыть ему дверь. Неважно, что у меня еще гора документов, которую нужно просмотреть к завтрашнему утру - он явился, и я должна смотреть ему в лицо, кисло улыбаясь. Конечно, в один прекрасный момент, я не выдержала и выставила его за дверь.

С тех пор как погибли Саша и Надя, а прошло уже не скажу сколько лет, я жила одна, и не одна. Я то пропитывалась одиночеством насквозь, то мечтала, когда меня наконец оставят в покое. Я узнала об одиночестве многое и научилась с ним жить. Поверила в то, что это место, где приятно побывать, но неприятно оставаться.
Но никогда мне не было так одиноко, чем в тот день, когда моя сестра сообщила мне о гибели Саши. Я очень хорошо помню ее слова, и тут вдруг меня как будто ударили в солнечное сплетение. Мне стало трудно дышать. Все куда-то отодвинулось вдаль, вглубь, за прозрачную пленку, за десять слоев пустоты.

Свет померк. Кошмарная пустота. И такое одиночество, что как я не пытаюсь, все-таки не могу описать словами, ощущение, что это уже было и что так еще будет - когда-нибудь или всегда. Вдруг пустота исчезла, и я снова оказалась рядом с сестрой, которая продолжала что - то говорить. Меньше пяти секунд прошло. Но это были самые страшные пять секунд в моей жизни.

Но наступает новый день, иду по улице. Холодно. Иду не просто так, а на английский. А трамвая нет. В моей жизни много чего нет, вот еще нет и трамвая. Могла бы поехать и на машине. Нет большего счастья, чем сидеть за рулем моей красавицы, но только не в минус 20. А сейчас все 25. Вот и жду трамвая. Уже полчаса. Уже ничего не хочу. В такой мороз логично спросить, а кому это надо? В такой мороз никому! Я сделала все от меня зависящее: надела шубу и тренировала на морозе силу воли. Не приезд трамвая знак, что ехать никуда не надо. Ладно, постою еще минуту и побегу домой. Что-то большое и черное остановилось рядом. Это даже не машина, это чистая мечта. Открылась дверь, а там, увы не супермен. Простой какой-то парень. И он заговорил даже не по англицки.
- Садись, здесь стоять нельзя.
В состоянии измененного сознания сажусь. И мы поехали. Хотелось бы знать куда!

(продолжение следует)