Попыхивая дымом, отчалил от пристани пароход "Жена декабриста". На корме столпились женщины, пускающие немногочисленные слёзы, утирающие их платочками и этими же платочками машущие угрюмой массе провожающих. А на капитанском мостике в это время искали валидол, верёвку и мыло. Российский гуманитарный груз на борту теплохода отплывал на Восток.

Два дня назад, предприимчивая домохозяйка из Барнаула Боритопольская М., ушлав в очередной раз об обострении политической ситуации на Ближнем Востоке, неожиданно вдруг осознала, что все беды и войны в том регионе от недостатка женской ласки, опеки, внимания и заботы. "Вот если бы каждый день арабский мужчина приходя с работы видел бы красавицу жену, накрытый стол, а на нём борщик, пусть и постный, котлетки парные, да желудочки цыплячьи и компотик айвовый, то было бы ему счастье," - думала гражданка М. Озадачившись идеей восстановить мир во всем мире, она собрала несколько своих подруг и в рамках благотворительной программы отправилась в нуждающиеся страны .

И вот, корма "Жены декабриста" орошённая прощальными слезами 700 женщин наконец опустела. Поправив изрядно потёкший макияж, подтянув чулочки, российские бабоньки расплескались по судну. Глаза одухотворённо мерцали мыслями о вселенской всепоглощающей любви и заботе о роде мужском. Подкреплённые сознанием всей важности своей миссии женщины вооружились швабрами, сковородками, тряпочками, половниками, тряпками, скалками и тряпищами. Начать решили с "Жены декабриста".

Спустя несколько часов в бортовом журнале появилась запись: " Они начали боевые действия. Кок оттиснён с кулинарной передовой. У боцмана отобрали ром. Матросы взяты в плен и согласно законам военного времени подчиняются узурпаторам... Узурпаторшам... Ровный гул семисот женских голосов изредка перемежается выкриками типа "Швабру!", "Ведро!", "Мыло!", "Да не банное, дубина!" Последствия необратимы... Надежды на спасение нет...". Нервно отстукивая по стакану точка-тире-точка-точка-тире, рука плеснула в него рому. Рубка огласилась печальным звуком.

Через несколько дней палубы были вымощены домотканными половичками, камбуз пенился рюшечками и оборочками скатертей и салфеток, за неимением в открытом море цветов живых, столы щетинились проволочно-верёвочными ромашками и хризантемами, машинное отделение оглушающее работой турбин теперь ещё и ослепляло блеском стали, а в кают-компании хотели повесить картину Айвазовского, но капитан отказался наотрез выдавать её из рубки, по этому картину заменили афишей "Звёздных войн". Пароход с ценным гуманитарным грузом на борту приближался к своей цели.

Однажды утром к капитану вошёл нарядный мичман и смущённо теребя клетчатый передничек сообщил, что на горизонте показалась суша. Очевидцы говорят, что в тот день капитан вышел из двухнедельного запоя.

Прощание было тяжёлым: бабоньки по-матерински обнимали матросов, слышались всхлипы, как с одной стороны, так и с другой. Моряки обещали беречь пароход, рушечки на камбузе, судовую крысу Маньку и капитана. А женщины ступили на причал чужбины.

Гуманитарную помощь всем составом передали в распоряжение нефтяного паши Махмуда и разместили в полупустом гареме на тысячу мест. Вечером состоялся официальный ужин. Светская беседа, финики и взаимнопонимание царилово дворце паши. Широкая русская душа сплеснулась с горячей восточной. Время шло, подаренный моряками ром у женщин убывал, пустые бутылки в числе прибавлялись, кальян для Махмуда и его товарищей забивали по третьему кругу. И тут женщины не выдержали, грянули семисотголосым хором "Полюшко-поле", потом "Позови меня с собой", "Белые розы" и после "Джага-Джага" восточные мужчины, не выдержав, решили положить каонец этому балагану. По-хорошему не получилось. Их не услышали. По-плохому тоже. Из рядов выступила гражданка Грибулина Т.С. и опровергая миф об ускоспециализированном назначении женской груди, при участии Махмуда, лично изобразила пантомиму "Одеяло и подушка ждут ребят" - на одну грудь положила, другою прикрыла.

Так и начали размеренно течь арабские дни и ночи. Залюбленные, зазабоченные и заухоженные арабские мужчины прощали женскому гуманитарному грузу всё: и незнание арабского и применение чадры в качестве носового платка и наплевательское отношение к Шариату и не желание становиться настоящими скромными и покорными гуриями и то, что путали они намаз с камазом и саксаул с аксакалом. Но зато были и вымыти, и умаслены, и накормлены, в халаты отглаженные одеты, а по халатам разноцветные вышивки крестиком появились: под хохлому - и всё с любовь, улыбкой, заботой.

И длилось бы это по сей день, если бы не отправили отчаявшиеся азиаты в Москву депешу, мол всё в ваших женщинах хорошо, но обрусеваем мы, скоро печи строить русские начнём посреди пустыни, семечки лузгать, да самогон на экспорт гнать. А нам горячим восточным джигитам это нахрен не упало, по этому ЗАБЕРИИИИИИТЕ, а?! В Москве мужиков азиатских пожалели, вздохнули и решив закончить каникулы, послали телеграмму жёнам, чтоб возвращались в лоно семьи, хватит чужих то мужиков холить, когда свои небриты-некормленны.

Вновь ступили российские бабоньки на палубу "Жены декабриста", нарядные матросики грянули "Марусю", говорят капитан лично жал каждой ручку. А ещё говорят, что через несколько месяцев в российских роддомах начался ажиотаж. буд-то бы даже доказано было, что в монголо-польско-немецко-русской крови наших граждан теперь прослеживается ещё арабская. Воистинну многонациональный народ!