Исподнее развесив для просушки
Июльской благодатною порой,
На лавочке веселые старушки
Хуями кроют социальный строй.
И хлеб ломают ручками в артрите,
Швыряя оборзелым голубям.
Как мало нынче надо, посмотрите,
Чтоб не поддаться старческим скорбям.

А лето наливается ранеткой,
По мусорным бачкам шуршит, как бомж,
На корте скачет бизнесмен с ракеткой,
Топорща стрижки криминальный еж.
За баксы может он купить Европу,
Но многократ счастливей, у пруда,
Лягушек надувает через жопу
Детишек озорная череда.

И греет солнце, и асфальт растаял,
Для вечности храня следы подошв,
Несется над двором пернатых стая,
Внезапный гром, и вот попал под дождь
И двор, и пруд, и бабкины рейтузы,
До ниточки промокшие, висят.
Хозяева белья теперь в конфузе,
И мечут небу трехэтажный мат.

А после – вечер, и совсем не жарко,
И месяц, как застрявший в шапке гном,
И бомж пугает девушек у парка
Малиновым от выпивки еблом.
А чай горячий греет чрево кружки,
И в каждой капле чувствуется жизнь,
И хочется обнять небес подушку,
Шепча сквозь полудрему: «Заебись!»

                                                                (9 апреля 2004 г.)