«Согревает иногда в холода…»
Аффтора, к сожалению, не помню.

Борода всегда считалась символом мужчины. Испокон веков. Именно наличие волосяного покрова на лице является тем самым вторичным половым признаком, отличающим нас от женщин, от тех самых, с кем человек живет бок о бок не одну тысячу лет и в чьей природе многое человеку еще не понятно (с). В условиях навязываемых пендосами и общечеловеками бесполо-ахтунговых общественных формаций именно борода, щетина или выбритость до синевы (что подразумевает наличие бороды априори) являются визуальным воплощением оплота здоровой мужской сущности.

Вот, отвлекся. Перехожу к тому, как мне борода по жизни помогла. Некоторое время тому назад (где-то год), я понял, что судьба офицера-переводчика россиянской армии – не для меня. Жить на 200 баксей в месяц в Москве может лишь мазохист. Тем более я начал понимать, что чем дальше в лес, т.е. службу, тем больше дервенеешь. Превращаться в дуб мне как-то не хотелось. А посему возникла практическая необходимость с вооруженными силами распрощаться. Теоретически все просто – написал рапорт по собственному желанию – и все, аля-улю, прощайте, скалистые горы. В реале – хуй да нихуя! Не увольняют, блядь, офицеров просто так! Мурыжат по самое мама не горюй, ебут мозг по гланды, но – не увольняют. Блюдут, блядь, негласную директиву их высокоблагородия господина Иванова о том, что хуя лысого получат молодые офицеры, желающие на гражданку съебнуть.

Самый простой способ заебать всех до того состояния, когда тебе начальники сами предложат уебывать подобру-поздорову – систематически нахуяриваться на службе в хлам. Чем я успешно и занялся. Но вот парадокс – моего нажратого состояния никто не замечал, ну просто ни в какую. Игнорировали, сцуки, бля! После недели перманентно бухого состояния я начал замечать, что вставать по утрам становится все тяжелее, а желание бриться пропало окончательно. Решив, что похуй мороз, я и поперся на ебучую службу со щетиной миллиметра на два, благо с моими грузинскими корнями она отрастает до такого состояния за сутки.

  Когда меня увидел начспецфака нашего, целый генерал-мажор, он впал в общевойсковой ступор, пошел бурыми пятнами и начал пучить глаза. Пучил он их минут пять, а потом выдал: «Та-а-варищщщ ста-а-аршшиййй ли-и-ийтинант! Паччиму нибрит нихуя, сцука блять ебаная?!!!! Што э-этта такое-е-е?!!!» Напугать, короче пытается, и пыжится, родной, как будто пиздецовое состояние пришло. Я на него посмотрел, подумал, что эта жирная туша вряд ли прямо сейчас двинет кони от инфаркта им. тов. Миокарда и ответил, что это борода, только она еще маленькая, не выросла. Он еще больше глаза выпучил, пятнами пошел до состояния похожести на леопарда, и орет: «Паччиму барада?!!! Кто разрешил?!!!» Кто, кто… Хуй в пальто… Верховный главнокомандующий, блядь, сильно пьющий атаман Борис (с), когда он с бодунищща Устав подписывал. Там про бороду и офицеров, вместе с прапорами и мичманами, все сказано. Ну я и назвал ему номер статьи соответствующей. Он аж затрясся и порысил к себе в кабинет, Устав читать. Долго в его башке тумблер не переключался, но авторитет Устава – превыше всего. Отвязался он от меня, правда на бороду смотрел после этого как на жупел мирового империализьма, типа она хуже, чем флаг агрессивного блока НАТО.

А потом бородатый старлей заебал все начальство. Вроде все законно, но, блядь, бесила их моя борода. Ни в наряд не поставить, ни взъебать по всей строгости устава. Так и списали из ВС РФ к моей вящей радости.

Камрады! Носите бороды! Они согреют вас зимой! Ими можно щекотать пелотки! И они могут помочь в жизни!