Не было у Петьки ни папки, ни мамки. Ни сестры, ни брата не было, а была лишь тётка, да и та какая-то чиканутая.
Марширует она, бывало, по квартире в солдатской шинели и поёт:
-    А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, весёлый ветер, весёлый ветер!..
И Петьке подмигивает. А тот сидит на табуретке, телевизор смотрит и ёжится от испуга. Как бы не придушила во сне, думает.
Тётка подскочит к нему, схватит за бока и тащит танцевать.
-    А я иду к тебе навстречу, - голосит она, - а я несу тебе цветы...
Обнимутся они, танцуют, тётка улыбается и в лицо горячо дышит.
-    Слова любви вы говорили мне, - брызжет она слюной, - искренне, пламенно…

Повела она его как-то раз в цирк. Захудалый был цирк, бродячий, шапито назывался. Ну да для города, в котором тётка с Петькой жили, это о-го-го какое мероприятие! Отдушина просто-таки в серых буднях.
Пришли, сели. Билеты в первом ряду им достались, классман. Парад Алле пошёл. Бродят циркачи по кругу, все пьянющие – в уматинушку! Еле ноги волочат.
Началось представление – никто толком выступить не может. Жонглёр кегли уронил, воздушные гимнасты – женщину. Дрессировщиков и выпускать не стали – ну их в жопу, ещё не углядят за тиграми. Один клоун в кондиции – весёлый, забавный.
-    Клоун Клёпа! – объявили его.
Вышел Клёпа – прикольный такой, прогрессивный. В солдатских ботинках, кильте и с папиросой «Беломорканал». Дети аж уписались от восторга. И Петька с тёткой тоже – видано ли, живой клоун в двух метрах от них.
-    Я московский озорной гуляка, - поёт Клёпа. – По всему Тверскому околотку в переулках каждая собака знает мою лёгкую походку.
Все хлопают ему, смеются – пролетарии, хули, думают, это шутки начались.
-    Ну чё, ребзя! – заорал Клёпа. – Сыграем в игру, а?
-    Сыгра-а-а-ем!!! – завизжали дети.
-    Давайте-ка так договоримся, шмакодявки! – пыхтит Клёпа папиросой. – Я говорю предложение, а вы хором повторяете: «И я тоже!» Годится такой расклад?
-    Годи-и-и-ится!!! – беснуются дети.
-    Короче так, - начал свою игру Клёпа. – Сегодня утром я еле очухался с большого бодуна.
-    И я тоже!!! – вопят дети.
-    Просто тёлку вчера снял, у-у-у, горячая штукенция попалась, всю ночь на ней кувыркался, семь раз кончил.
-    И я тоже!!! – орут дети.
-    Встал, поссал – писька еле шевелится – закинулся пивом, на свежий воздух вышел.
-    И я тоже!!! – надрываются детские глотки.
-    Иду по городу, вижу чувачок стоит - раскрашенный, в женском платье, а видно, что мужик - ну, я думаю, дай-ка срублю с него бабок и подрулил к нему.
-    И я тоже!!! – от звука детских голосов, кажется, вот-вот порвётся брезентовая крыша.
-    «Ты чё за фраер такой?» - говорю ему, а чувачок отвечает: «Да я педик местный».
-    И я тоже!!! – орёт во всю глотку Петька и вдруг странное ощущение охватывает его. Не слышит он других голосов, ничего не слышит, кроме себя самого. Один кричит он эту гнусную фразу.
И тут как заржут все! Петька оглядывается, сжимается, лицо руками закрывает – не я это, мол, спутали вы меня с кем-то – но зрители, гады, спуска не дают. Смотрят на него и смеются, изверги. Тётка – громче всех.
-    Ну ты лоханулся, Петя! – слышится её переливчатый, словно ручей, смех. – Никто, кроме тебя не крикнул. Блин, какой смешной клоун!
А громче всех Клёпа смеялся.
-    Педик! – тыкал он в Петьку пальцем. – Местный педик!
-    Пе-дик! Пе-дик! Пе-дик! – показывали на него пальцами зрители.
-    Ну ладно, ребзя, ладно, - типа сжалился Клёпа над Петькой. – Один раз – не пидарас. У меня тоже свой раз был, гы.
-    Гы! – заржали зрители. – Гыгыгы.
-    А что это за интересная фрау рядом с тобой? – спрашивает вдруг Клёпа и прямиком направляется к Петькиной тётке. – А ну-ка я её ангажирую для следующего номера.
Подлетел к ней, реверанс сделал.
-    Не осуждай меня, Прасковья, - запел, – что я пришёл к тебе такой…
А тётка, не будь дурой, в ответ ему:
-    Дурманом сладким веяло, когда цвели сады, когда однажды вечером в любви признался ты…
Так и пели целый час. Зрителям представление дико понравилось.
А Петька сидел и думал: «Ненавижу клоунов!»

Эх, лиха беда начало! Запала тётка на этого гастролёра, к себе домой привела.
-    Обрадую тебя, Петенька! – говорит ему на утро. – Дядя Клёпа с нами жить остаётся. Здорово, да?! Теперь у тебя будет свой домашний клоун.
С Петькой чуть инфаркт не случился.  Вот сенсация была бы в медицинских кругах – инфаркт у подростка. Но молодой организм пережил потрясение.
Дядя Клёпа ходил по квартире и приплясывал.
-    Все говорят, - пел он, - что тебе я не пара, что у меня на уме не любовь, а гитара…
Весёлая жизнь началась в квартире. Каждый день кураж-монтаж и бесплатное шоу.
-    Друзья! – орёт Клёпа. Посередине комнаты накрытый стол, куча гостей. – А давайте пердеть! Хули мы как совки позорные, сидим и пёрнуть стесняемся.
Вскочил он со своего места и пердеть начал. Да не просто пердит, музыкально. Все тотчас же узнали мелодию из телефильма «Семнадцать мгновений весны».
-    Облаком, сизым облаком, - стали дружно подпевать гости, - ты улети к родному дому, отсюда к родному дому…
-    А ну-ка и я попробую! – поднялась тётка.
Пердела, пердела – долго у неё ничего не получалось. Вдруг, хоба – один в один мелодия из репертуара Изабеллы Юрьевой.
-    Саша, ты помнишь наши встречи, - раскачиваются под песню гости, -  в приморском парке, на берегу…
Один из гостей тоже класс показал. Встал и без всякой подготовки пропердел «Восточную песню» Ободзинского.
-    Льёт ли тёплый дождь, - растроганно подпевают гости, и слёзы умиления бегут по их щекам, - падает ли снег, я в подъезде против дома твоего стою…
-    Петька! – стал подбивать дядя Клёпа пацана. – Теперь твоя очередь.
-    Нет, - мотает тот головой. – Не буду.
-    Давай, давай, не ссы!
-    Да не буду я, - отказывается Петька.
-    Что, пионерская организация не велит?
Гости заржали – блин, всё же лучше Клёпы никто шутить не умеет!
Петька насупился, помрачнел.
-    Не дрейфь, шкет! – не сдаётся Клёпа. – Можешь своего Оззи Озборна пропердеть, хоть я и терпеть его не могу.
-    Давай! – орут гости. – Стань свободным человеком, Петька!
-    Жизнь надо прожить в эпикурейском угаре, - объясняет Петьке Клёпа. – Пить, ржать, пердеть. А такие правильные обсосы как ты плохо жизнь свою закончат.
Петька обозлился окончательно.
-    Это ты свою жизнь плохо закончишь, мерзкий клоун! – огрызнулся он и убежал из дома.
«Чтоб вы все сдохли, клоуны!» - думал Петька, шастая по улицам. «Нет вам прощения!»

Ночью, когда Клёпа с тёткой спали, он облил квартиру бензином и поджёг. Стоял на улице, смотрел на беснующиеся языки пламени, на вопящие человеческие тени и злорадная улыбка блуждала на его губах. В этот момент, единственный раз в жизни Петька запел:
-    Mister Crowley, - сладострастно хрипел он, - did you talk with the dead…
Его поймали и посадили в детскую колонию. Да он и не отпирался, что виноват.
В колонии было хорошо. Крепкий мужской коллектив, взаимовыручка и внимание. Он получил там профессию швея-моториста и неоценимые уроки дружбы.

Откинулся Петька наконец. Вышел из колонии – ну, думает, новая жизнь начинается.
Зашёл в ресторан. Взял салат и пятьдесят грамм водки. Глядит – а там девки в шутовских нарядах голыми жопами вертят. Песни поют, а между песнями матом ругаются и паясничают.
-    От станции любовь, - поют девки, - до станции разлука один у нас билет, один у нас билет…
-    Что это за безобразие!? – возмутился вслух Петька. – Кто пустил сюда этих шлюх?
Подбежали к нему официанты, администратор подскочил.
-    Успокойтесь, - говорят. – Это рядовой номер нашей концертной программы.
-    Убью нахер! – машет Петька вилкой. – Всех замочу!
Выкинули его на улицу. Почувствовал Пётр, что тяжело ему будет в социум вписаться.
«Ну да ладно, - думает. – Мы ещё поборемся. Мне бы на работу устроиться. А дальше жизнь наладится».
Пытался он устроиться по профессии, полученной на зоне. Да только не нужны никому швеи-мотористы. Вся страна торговлей занята. Пошёл грузчиком в продуктовый магазин. Коллектив там весёлый оказался. Все, от директора до уборщиц, улыбчивые, приветливые.
-    Земля в иллюминаторе, - входит в свой кабинет директор. – Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна…
-    Там, где клён шумит, - плавают по залу продавщицы, - над речной волной говорили мы о любви с тобой…
-    Письма, - машут швабрами уборщицы, - письма лично на почту ношу…
Один Петька не пел.
-    Ты чего такой смурной? – спрашивают его. – Неужели жизнью не доволен?
-    Вот получу зарплату, - отвечает он, - тогда стану доволен.
Пришёл срок зарплату получать. Зашёл он в бухгалтерию.
-    Сколько мне начислили? – спрашивает.
А весёлая бухгалтерша смеётся на его слова, аж за живот толстый держится.
-    Ты мне не снишься, - мурлычет и глазками в Гришку стреляет, - я тебе тоже…
-    Ну так сколько? – начинает он злиться.
-    Тебе ничего в этом месяце, - отвечает бухгалтерша. - Ты ещё две тысячи должен остался.
-    Что? – возмутился Петька. – С какого хера?
-    У нас среди сотрудников пятнадцать дней рождений за месяц было, за тебя деньги вносили. Ну, и недостача небольшая вышла. Да ты не волнуйся, проще на вещи смотри, веселее. Знаешь такую песню?
Она запела:
-    Что сапфиры и алмазы, жемчуга и бирюза – всё отдать не жалко сразу за любимые глаза…
Петька схватил её за волосы и стал мордой об стол бить. Бухгалтерша заорала, прибежали охранники. Надавали Петьке по почкам и выкинули на улицу.
«Другую работу найду, - думал Петька. – Ничего, ничего, мы ещё побарахтаемся».
Вернулся домой, смотрит – в квартире какие-то люди. Радостные, пританцовывают.
-    Червону руту, - орут во все глотки, - нэ шукай вечорами…
-    Гражданин такой-то? – спросили Петьку.
-    Да, - ответил он.
-    Ваша жилплощадь экспроприируется, - сказали ему. – Вы десять лет за неё не платили.
-    Я на зоне сидел, - пытался объясниться Петька. – Только вышел недавно.
-    Да нам ведь похеру, - смеялись люди. – Закон есть закон. К тому же, что за вид у вашей квартиры – обгоревшая вся, засраная. Мы сюда хороших, весёлых людей поселим. Им квартира нужнее, чем тебе.
Петька попытался сопротивляться, но его успокоили.
-    Ты найди коробку от телевизора, - посоветовали ему. – А ещё лучше от холодильника. И живи в ней. Сейчас полно людей в коробках живёт – знаешь, как им нравится! Песни поют каждый день, веселятся. Жизнь прекрасна, парень!
И снова судебные приставы песню затянули:
-    Яблоки на снегу, - горланили они, - розовые на белом. Что же мне с ними делать, с яблоками на снегу…
Стал Петька на улице жить. А тут и Новый год наступил. Смотрит он из своего картонного ящика: по улицам ходят пьяные Деды Морозы, ряженые всякие. На большом экране, что на проспекте висит, телепередачи показывают. А в них деятели культуры, политики – все, как клоуны одеты. Песни поют, шутки отпускают и смеются.
-    Боже мой! – понял вдруг Гришка. – Все они – клоуны! Клоуны покорили страну!
-    Дорогие телезрители! – обращается ведущая с экрана. – Послушайте новогоднее приветствие Самого Главного Клоуна.
Народ на улице визжит – ура Самому Главному Клоуну!
Тот появился на экране, прокашлялся и запел:
-    Да я шут, я циркач, так что же…
И увидел вдруг Петька галлюцинацию. В чёрном небе, над всей страной морда клоуна Клёпы. Клёпа смеётся, трясёт красным носом, щурит подведённые тушью глаза и говорит ему:
-    Ну чё, Петька, выкусил? А я же говорил тебе: будь весёлым, живи в своё удовольствие. Миром правят клоуны!
-    Нет! – заорал Петька. – Не бывать этому!
Схватил он дрын и кинулся на прохожих.
-    Вот вам, мерзкие клоуны! - мочит он людей направо и налево. – Вот вам, изверги!
Возмутились клоуны.
-    Что за херня такая? Что за отсталое существо бунт свой примитивный против жизненных радостей проявляет? Ну-ка, вломим ему, ребзя!
И налетели они на Петьку, и начали пинать его ногами.
-    Вот тебе, сучий выблядок! – приговаривают. – Получи наш весёлый клоунский привет.
И не выдержало Петькино сердце, остановилось.
-    Ура! – завизжали клоуны. – Сдох поганец!
Обнялись они над его трупом, хохочущие, румяные. Заиграли музыкальный пердёж. Запели:
-    С чего начинается Родина? С картинки в твоём букваре…

А Петьку не жалко. Сам виноват, мудак. Да ведь?