У миня есть друк Вова. У Вовы есть папа. А у Вовинова папы есть дача. Все это я узнал, когда самозабвенно блевал картофельным пюре на крыльцо. Со второво этажа раздался Вовин крик - "Блять подальше бы отошел. Батя увидит, песды даст". Я вспомнил несколько фактов, которые были мне извессны о Вовином отце. Палковнек ФСБ, атличнек страевой падготовки, без вредных привычек, образован, начитан, нещадно пиздит ногами и кастетом людей блюющих на ево крыльцо. Прикинув хуй к носу, я понуро побрел за тряпкой. Но это было в субботу ночью.

А в четверг днем я радостный вывалился из университета и увидел Вову.
- Ну че сдал?
- Питерка беспесды.
- Малаток, че делать будем?
- Надо бы дачу твою на выходные мутить.
- По любому.

Мутить дачу означало грамотно выяснить, што сабираюца делать на выходные Вовины предки. Если они не сабираюца за город, то можно было смело ехать убиваца алкаголем, делать секс с девченками, курить сигареты взатяг и меняца календариками. А если радители падрываюца на дачу, то нам прихадилось убиваца алкаголем, делать секс с девченками и курить сигареты взатяг в душной маскве. Сами панимаете што ни о каких календариках речи уже быть не могло.

- Я тему придумал, как нащщет предков прабить! - сказал я и важно затянулся импартной сигаретой винстон лайтс.
- Ну!
- Ты батьке пазвани и спроси, сабираеца он на выхадных на дачу ехать или нет, - для важности я еще разок перетянулся импартной сигаретой винстон лайтс.
- Ахуенно смишно, дай ка лучшэ пару тяжек.

Дакурив пиздатейшую импартную сигарету, мы пашли пить певас на фонтаны и думать о даче, Вовином папе, тетках и календариках. Внезапно пашол дождь и мы нахуячились. Патому што блять... Ну скажыте мне кто из вас не нахуячивался в дождь и я скажу кто вы. Когда вновь показалось солнце и осветило наши с Вовой лица, то оказалось, што они изрядно синие.

Канешно же мы падарвались на эту йобаную фазэнду, канешно же мы абзванили всех каво могли и набрали чилавек питнацать, любителей пракатица на паследней сабаке неизвесно куда, канешно же мы хуй забили на батю, каторый не очень в васторге от Вовиных пасиделок на ево даче, канешно же нам было на все пасрать, патаму што мы были молоды и горячи. А зря. Очинь дажы зря.

Приехале в НароФоминцк, заходим в прадуктовый магазин с цэлью прикупить вотки с пивом. Жратва на даче была, так што оставалось бухло и впиред к звездам. Одна женщина выразила желание йебануть па дороге жэвачку. Ну хуле... Я жы жентыльмен:
- Восимь литров вотки, два ящека певка и пачку орбита, - скамандовал я прадавщицэ.
- Да влехкую.
"Нихуево девки пляшут" - падумал я, но вслух ничево не сказал.

Такси. Дачный поселок. В темноте ищем нужный дом. Тут собачка откуда то сбоку, хуякс.
- Пашол нахуй тузик, - сказал я и павернул голаву...
Увидев "тузика", нахуй пашол уже я, а точнее побежал так быстро, как тока мог. Мне павезло наш дом был как раз следующий. Перепрыгнув через забор, я паказал "тузику" средний палец и всячески покривлялся. Собачка зарычала и, не став испытывать ее терпение, я направился в дом. И вовремя. Алкагольный экспрэсс "ВовинаДача - ВГавно" уже атправлялся. Двери в вагоны захлопывались. Поезд следавал без астановок.

Пьянка на даче вспаминаеца фрагментами. Кто то наливает. Кто то орет песню пад гитару. Кто то мутит кастер. Кто то блюет. Сам блюю. Каму то съездили па еблу. Кто то мучает магнетофон на придмет радио. Теплая вотка. Сырое непражаренное мясо. Невнятные девки, еще более невнятные парни. Душевно.

Проснулся я от непанятнова шевеления на полу и крика - "Мудак, ну зачем в глаз то кончать?". Это один таварищ праявил сваи снайперские качества. Пахоткой касманавта, то исть палзком, прабираюсь на кухню с цэлью выпить немнога вадички или облизать што нибудь мокрае. С вадой напряг. Но немнога есть. Заходит Вова:
- Слышь, батя можэт приехать, а можэт и нет, хуй ево знает, пидесят на пидесят кароче.
- Ну раз шансы есть, то надо продолжать.
- Беспесды.

Прадалжаем. Все такжэ как и вчера. Только вотка теплее. Кто то поет уже заебавшые порядком песни. Спантанно вазникает игра - убить гитариста. Кастер идет нахуй. Ктото блюет. Сам блюю. Тому же пацану опять съездили па еблу, а нехуй бухать блять. Кто то хуячит нагами магнетофон, за то што кроме радио шансон и песни Жыган-Лимон, он ничево не играет. Еще более невнятные девки, савсем уже никакие ребята. Душевно блять.

Вдрук в дверях появляюца два жбана. Этакие гангста рэперы месснова разлива. Пражыгатели жизни по Нарофаминцки. Лелек и Болек Рассийской глубинки. Мышы - рокеры с диревни Пиздяйкино блять. Один был два метра в высоту и в плечах тожы дахуя, звали ево Метр. Второй сказал, што он Чирик, почему такое прозвище спросить у нево мы не решылись. Ребята изъявили жылания выпить с нами вотки. Пока Вова на правах хазяина вежлево объяснял им как съебаца нахуй, пока питнацать пьяных падростков, с утра пасматревшых фильм "кулаки ярости наносят атветный удар" не разобрались че к чиму, ко мне падошол таварищ и заговорщецким тоном паведал свой план:
- Ты тихо песдуй на второй этаж и жди, когда я с этими чириками наверх паднимаца буду. Как голова в праходе паявица, сразу ебашь бутылкой, - и пратягивает мне бутылку вотки, - ну как? ахуенный план?
- Беспесды.

Я незаметно пробрался на второй этаж. Сижу жду активных действий. А с воткой у нас хуйня приключилась, мало ее уже было. И денек тожы не осталось. Вопщем западло мне стало паследнюю бутылку разбивать, паэтому начал падыскивать по комнате што нибудь тяжелое на предмет ударить. Пока я тупил из лесничнова проема паявилась голова. Рефлекторно я схватил первый предмет папавшыйся под руку и со всей силы въебал.
- Бляяяя убивают???!!! - заорала голова и я узнал в ней девушку, каторой с утра кончели в глаз. Пасматрел на то, што держал в правой руке, и аблегченно вздохнул. Харашо, што схватил пустую пластикавую бутылку. А то девчонке было бы савсем непреятно. Мало таво што в глаз наканчали, так еще и песдянок вломили.

- Извени, - гаварю, - это я в прикол, типа я шутник ниебаца - и заржал, штобы разрядить ситуацию - гыгыгы, че не смишно?
- Неа, - отвечает.
- Ну ладно, хуевая шутка значет, давай лучше вотки вмандим, вон у миня и бутылка целая есть.
- Это можно.

Спускаюсь за стаканами, спрашиваю у таварища:
- Где Чирики то? Хуле не паднимаешься?
- Дык это... Съибнули они, прасекли што щас им песды накатят, хатя судя па их выразительным йоблам, врядли они чето рюхнули. Скорее всиво просто рефлекс.
- Да похуй, пашли въебем лучше.
- Беспесды.

Сидим на втаром этаже, ебашым тихо вотку, закусываем сырком дружба, паочереди трогаем девку за пелотку, рассказываем виселые аникдоты, курим, смиемся. Внезапно атмасферу уюта и камфорта нарушает истошный Вовин крик:
- Какая сука в каридоре насрала? - малчание.
- Павтаряю вапрос, какая сука насрала в каридоре? - ноль эмоцый.
- Ставлю вапрос по другому, какая сука жрала макароны? - а в ответ тишына. И тут Вова видемо решыл сменить тактеку и падействовать на нашу совесть:
- Да мне похуй кто это сделал, - кричит - если он не мудак, то щас придет и уберет за собой.

Странно, но никто не падарвался. По крайней мере я не видел, штобы ктото засуетился. Мы с таварищем прадолжыли тихо распивать вотчалово, трогать девку за пелотку, расказывать анекдоты, курить и смияца. К вечиру я начал задумываца, а не пора ли соскакивать с алкагольнова экспресса, пока он не увез миня далеко далеко. Дадумать эту беспесды знаковую мысль не успел. Поезд прибыл на канечную станцыю.

Вдруг в дверь пастучали.

Не обращая внимания, я прадолжал нарезать сало. Таварищ разливал горячительные напитки по стаканам. Девчонки пели матерные частушки. Вова курил и смотрел в акошко. Где то далеко зашелся лаем Тузек.
- Пашол ка ты нахуй Тузек, - проборматал я и пизданул тост, - за жывотных, бляди!
- Беспесды, - паддержали миня верные друзья.

В дверь пастучале еще раз. Теперь уже громче и настойчивее.

- За встречу, бляди! - разбалагурился я и выпил.
- Беспесды, - паддержали миня маи верные друзья.
Вова выкинул бычок в фортачку, павернулся и хател сказать штото очинь важное, но не успел. В дверь закалатили так, што не заметить этова было уже нильзя.
- Пашли все в песду - заорал он, обращаясь к двери.
- Сейчас я тибе пайду, щенок - пригразили оттуда.
Изменившысь в лицэ Владимир саопщил нам пренипреятнейшее известие - к нам на праззнек приехал батя.

- За родителей, бляди! - начал было я, но асекся, увидев как Вова аткрывает дверь.
- Беспесды, - шопотом паддержал миня один верный таварищ. Мы резко выпили и сделав невинное выражение лица, насколько это вазможно сделать, находясь в сумеречной зоне, загаварили о пастаронних вещах.
- Как вы считате, коллега, правильнова ли направления внешней палитики придерживаеца правительство? - вопрошал я.
- Беспесды, Путен жжот, - вторил мне сабаседнек.

Краем глаза я следил за Вовиным отцом. Он героически держал сибя в руках. Палковнек ФСБ ето вам не в тапки срать. На ево лице ни дрогнул ни адин мускул, дажэ когда он увидел сборищще в жопу пьяных студентов на кухне, тушащих сигареты в скаворотке. Развратных женщин, пьющех алкаголь из стаканов и закусывающих зеленым луком.

На ево лице не дрогнул ни адин мускул, дажэ когда со втарова этажа кинули пустую бутылку из пад колы и крикнули:
- Вова, запивки набери невпадлу!

На ево лицэ не дрогнул ни адин мускул, дажэ когда он чуть не вляпался в гавно с макаронами, каторое так никто и не убрал. На Вову в этот мамент жалко было сматреть...

Но кагда дверь саседней комнаты распахнулась и оттуда вышел савершенно голый далбаеб с лыбой на все лицо, хуй и ноги каторава были все в крови. Чувак, не врубаясь в сетуацыю, падошол к бате, спросил у нево сигарету и начал расказывать как он только што выебал цэлку. Вот в этот самый мамент я решыл не дажыдаццо развязки и што моя роль в этом кинафильме падошла к канцу. Са всей дури на каторую был спасобин я въебал на улицу чирез акно. Таким же путем выпрыгнуло еще несколько байцов. Двое, рискуя жизнью, сбросили нам шмотки со втарова этажа и спрыгнули сами. Патому што палучить песдянок от бати было страшнее.

Мы въебали врассыпную до железнадорожной станцыи, выжымая из сибя паследние силы, а позади, за нами, несся Тузек, падганяя сваим миралюбивым лаем. Люди с саседних участков падбадривали нас окриками:
- Вот же пидарва малалетняя!
- Щас пацтрелю, сучары!
И самой папулярной кричалкой:
- Гандоны блять штопаные уебывайте нахуй.

На станцыи мы встретились с остальными учасснеками пасиделок у Вовы. Оказываеца дажэ тот голый чувак, саабразил што сейчас начнеца варфоламеевская ночь и, извенившысь пиред батей и обещав вернуца, въебал как мог. Вова тоже спасся бекством. Сказав, што щас батю лучше не трогать, а пагаварить с ним чирез пару дней. На том и парешыли.

- Па певку! За мир во всем мире и за взаимопанимание! - предложыл я.
- Беспесды! - паддержали миня мои верные друзья.