Необходимое предисловие: писать о героях – хорошо и правильно.
А вот о не-героях – предателях, например? Неприятно, но надо. Ибо такие были.

     Вы видали когда нибудь живого полицая? Ни в кино, а реального, служившего в войну у немцев. А я видел. Только без ахтунгов, ни хуя ни в Прибалтике, и мне не 80 лет.

    1990 г. Россия. Ленинградская область. Заказник н-ского охотохозяйства.

    Подстрелили сову. Не из особой жестокости, ибо был среди нас таксидермист (чучела из животины делал). Через минут десять набрели на вывеску: «Заказник. Понедельник – тихий день. Не стрелять». На часах – ровно понедельник. Припрятали сову в кустах, разобрали ружье – типа ни хуя не мы. Выходим к деревне – у дороги – расслабленно курят два егеря. Ждут. Ситуация – «Выходи по одному, а теперь Горбатый». Отпирацца – ни единого шанса, из стволов прет порохом, што песдец. Говорим, так, с дуру стреляли. Особо не борзеем. Ведут в деревню, в сторожку. (Все будет нормально – кто ссыт- тот гибнет). В итоге: слово за слово – хуем по столу. Все в поряде. Не как с гаишникаи, - лишь бы бабла срубить, а с взаимным уважением «человека с ружьем»  к другому «человеку с ружьем». Сами понимаем – виноваты. Все по-тихому замялось. Видя из документов, что мы неместные, языки у егерей развязались – и понеслись всякие охотничьи байки, для залетных городских фраеров. С охоты перешли к оружию, далее за войну, и тут егерь лепит:

-«Да это, что!!! Тут у нас в деревне вообще полицай живет!!! Настоящий!!!»                                    

-Ибать??!! Это как??? Нацик, штоли?    

-«Да нет, нормально живет, всего его у нас тут знают, можете сами  посмотреть…»

   1941 г. Ноябрь. СССР. Ленинградская область. Село «Н-ское»

   Занявшие село немцы расквартировались и стали наводить «новый порядок»: назначили на 12-ть часов собрание жителей у штаба. Пообещали все как всегда, запугали на всякий случай и в заключение объявили о вакансии полицейского. Желающим предлагалось явиться в штаб к девяти вечера, как стемнеет. Обозначили перспективность работы – продвижение по службе в «новых органах власти», паек, форму, винтовку и всяческие ништяки.
   Во всяком стаде, всегда найдется паршивая овца. (Назовем его – Васей, для ясности). Вася, 16-ти летняя безотцовщина, напряженно думал лежа на печке, дождался пока мать заснет, собрался и вышел из избы.
   Мать проснулась и увидела, как Вася красуется перед зеркалом. «Боже  мой»!!!!!  На сыне была черная долгопятая шинель с повязкой, чудная кепка с двумя пуговицами, сияющие сапоги. На плече висела короткая винтовка.
- «Вася, ты ружье где взял??? Это ты у них был?!!!» мать заголосила …. «Позор-то какой, на фронт не забрали, так теперь здесь убьют».  
- «Успокойся мать, теперь не знаешь как все повернется, сегодня в первый день на службу пойду»


    Разведгруппа осматривала деревню через окуляры из соседнего леска.
«Сельсовет под штаб взяли, антенну видишь»? «Кухня дымит – человек значит сто, не меньше»  «О, гляди-ка – полицай у ближнего дома»! «Щас сниму его, и уходим».

Вася огляделся, стоя на крыльце, поправил винтовку, закурил.

Грохнул выстрел, над лесом с криками взлетела стая ворон, Вася рухнул от жгучей боли в ноге. Мать затащила его в дом.   Два месяца лежал на печи с незаживающей лодыжкой.

От людей ничего не скроешь, пока были немцы, все молчали, потом ближе к концу войны порешили, что Вася сдурил по малолетству, опять же ничего плохого сделать не успел, опять же – Иуду Бог наказал, посмеивались – но не сдали. Хотя мать тряслась до конца жизни.


1990 г. Россия. Ленинградская область.Село «Н-ское»

Егеря показали, как пройти к дому «полицая». Под надуманным предлогом постучали в окно. Вышел на крыльцо хозяин. Моложавого вида мужик, лет 60-ти. Хромоногий, с тростью. Разговор о том – о сем, потом вопрос про ногу – тот «А, - это – на ленинградском направлении ранили…, я, тогда как все, – год себе прибавил, добровольцем пошел»…