Эксклюсивна для удаффкома.

Этим летом я остался практически без бабла и чтоб не умереть окончательно с голода устроился по наводке бывшего переводчика Фельшера, который теперь работает исключительно охранником, сторожить батуты возле собора. Хорошо устроились эти сцуки, живущие здесь в Секелёвке – кто в церковь, а кто и на аттракционы. Можно сначала помолиться, а после попрыгать. Или наоборот. Заебись.

Работа у меня не бей лежачего. С девяти вечера до девяти утра и сто пятьдесят рублей. На жратву хватало. Я приходил, включал приёмник, слушал всякие передачи и часов в двенадцать засыпал. Пару раз будили бухающие пацаны, предлагали выпить, но я отказывался. Радио, кстати, я давно не слушал и понял, что передачи – полный ацтой. Только отнехуй делать и то тяжело. Противно. Неа, не рулит нихуя. Радио Россия для полных маразматиков и имбицилов, собирающихся крякнуть в самое ближайшее время, всякие там Европы плюс и прочая попсовая хуйня для ебланов и идотов, опять-таки радио Шансон для приблатнённых уебанов. Вообще приёмники надо выбрасывать или бить о чьи-то тупые головы.

Какой-то обдолбанный мудаг пришёл раз в три часа ночи и завёл странный  и беспредметный разговор. Очевидно, ахтунг. Предложил принести маленький телик для совместного просмотра. Я послал его на хуй вместе с идиотским ящиком. Я давно уже перестал смотреть эту ебланскую парашу и стех пор чувствую себя гораздо лучше.

Каждое утро, когда я выходил из домика, пробегала мимо маленькая старушка, собирающая бутылки, оставленные гуляющей молодёжью. Она предупредила меня насчёт отморозков, которые могут напасть ночью и проколоть все батуты. Научила охранной молитве: Господи, спаси меня от змея ползущего, зверя бегущего и лихого человека.

Днём я ходил в лесопитомник купаться на озеро. Дома одинхуй находиться невозможно. Наташка развела херову тучу хомякяв. Пять клеток стоят одна над другой. Однажды просыпюсь и вижу, как ёбаные хомяки ебутся с залезшими к ним мышами. Хомки такие жирные, ленивые, неловкие. А мышины – поджарые, вёрткие, крутые. Свободно пролезали сквозь решётки. Они поебутся и пожрут на халяву в этих клетках. Скоро, бдять, надо ждать мутантов по всей квартире. Да ладно, хуяня, выживем.

Иду по питомнику – навстречу попадается весьма приличная публика, часто с детьми. Кое-где пахнем дымом костров и шашлыками. Почти не слышно мата. Приличные мальчики тут и там целуются с дефочками. А, между тем, в лесных зарослях таятся насильники, маньяки и онанисты. Наташка раз нарвалась. Один придурок на неё дрочил. Ну, эти хоть не агрессивные. Просят только постоять бап и никуда не уходить пока они не кончат.

Пришёл я на берег, только разделся и лёг, подъезжает разъёбанный фургончик и из него вываливаются старички и старушки. Присмотрелся. Ёбаный случай! Не ругамшись. Охуетьневстать. На самом деле, удафком, молодые пацаны и девки, лет так пятнадцати, но рожи вполне старческие. Ясно – все на герани, на синьке, на грибах, на винте, на грызле и ещё хуйзнает на чём. Тела ещё более менее, но лица… Неприятно мне стало,  и я ушёл на хуй с пляжа.

Потом одной ночью меня вдруг будят в домике на работе часа в три. Выглянул в окошко – стоит крепыш уебан в красных шортах с золотой цепью на шее, на пальце крутит пушку, а рядом синий джип. Блять! Я грешным делом думал, что таких пещерных брател уже перестреляли всех давно. Ан нет, ещё сохранились некоторые экземпляры. Сам уебан обдолбанный весь и кричит: «Выходи, мужик, к тебе хозяин приехал».

Я вышел, и этот долпоёп стал ебать мне мозга на тему, как это я могу спать, когда его  ахуена дорогие батуты могут быть спизжены, и я тогда  никогда в жизни с ним козлом нерасчитаюсь. И всё волыну вертит, мудак. Сделал свой жлобский говновысер и говорит, что, может, мне маузер дать от всяких отморозков. Давай, говорю, а сам думаю: заебись, я тебя уепка в следующий раз точно замочу пидараса.

Но другого раза не получилось. На месте этих батутов стали строить ледовый дворец.Отличное соседство с храмом. И хлеба духовного получили жители Секелёвки сразу и зрелищ. Хозяин свернул свою хуйню и куда-то переехал. Повезло уроду.

Я всёж ращёт получил. Иначе пришлось бы маузер доставать, чтоб мочкануть этого уибана нах. Решил все деньги тут же проссать. Пил, пил во дворе с камаратами, потом пошёл спать. Проснулся, гляжу ещё не утро. Погнал в ночник Шерри. Нахуячился коньяком, пиздую к себе домой, вижу возле белой девятухи пацан-еблан ругается с пелоткой. Он на неё: проститутка, она: пидор. И так, наверна, часа два. А на балконе стоят две бабцы и курят. Кричу им: дайте закурить, дефчонки. Они дают и приглашают меня в гости. Вхожу – там шопиздец. Девять или десять пилоток. Все весёлые, расторможенные, сексуально озабоченные. У них, говорят, типа девишник. Стол накрыт всевозможной жрачкой и коньяком. Только хозяйка квартиры толстая, в синем халате и, кажется, в ментовке работает, а остальные классные все тёлки. Шо там было не стану рассказывать. Шопиздец короче, удафком. Паходу некоторые пилотки оказались в натуре лесбиянками. Да и хуйсними. Каждый дрочит… Просыпаюсь утром у себя дома. Сразу раз по карманам – нет сотки баксом. Думаю: неужели ёбаные сцуки спиздили, када обнимали меня цалавали?

Вот облом блять. Потом принял душ, скинул очередную шнягу на удафком и начал восстанавливать в памяти события. И постепенно припомнил, шта когда ночью вернулся, бросил будто сотку в рюкзак. На хуя? Не знаю. Полез туда – точно лежат. Обрадовался. Выскочил во двор и проссал все ёбаные доллары с камрадами.