«Здравствуйте, сегодня 39 октября 2030 года. В студии Агриппина Воробьева-Невтыкаева… Мурманское время шесть часов». Радио наводило тоску. Очередное безрадостное, бесперспективное утро вгоняло в депрессию. Вчера ему опять никто не позвонил. День опять прошел напрасно: сотни электронных резюме разлетелись по всему земному шару, однако кандидатура его, видимо, никого не впечатлила. Отчаяние шептало: «забей». А почему нет? Кто сказал, что старые традиции забыты? Можно же вспомнить молодость и выйти на улицу просто так, бесплатно. Позабавиться… Но на хуй. Ибо не хуй. Потом еще проблемы с Департаментом по надзору за падонками иметь… Себе дороже!
…Он потянулся, отдал голосовую команду собрать постель и прибраться в квартире. Умный робобаба (в смысле, баба-робот. Имени он ей пока не придумал, купил с последнего пособия для безработных и до сих пор изобретал что-нибудь оригинальное. Мыслей не было) сделает все тихо и добросовестно. Жаль, что пособие такое маленькое. Можно было бы купить не горничную, а домохозяйку. У последней шикарный спектр функций, вплоть до автоминета. Только позови…
Минет. Это слово было ему самым близким, родным. Его благозвучность затмевала все прочие слова нового русского (смеси Великаго и Магучего и Падоначьего – спустя 10 лет после изобретения языка КК весь мир понял его гипер-функциональность и официально включил в правила языков. Многих. Но не всех). Минет… Он мечтал о нем днем и ночью: чистя зубы, жаря себе последние яйца, смотря тв, бухая с последним другом (минет и друг, конечно, не сопоставимы! Что вы, что вы…). Он не помнил, но, кажется, именно это слово он произнес первым после Великой Битвы, когда очнулся в госпитале. В любом случае, думал он тогда именно об этом. Три года комы, питание через задний проход и вселенски трагическая невозможность заняться сексом. Хуже в его жизни не было ничего. Поэтому когда он открыл глаза и увидел рядом с собой молоденькую медсестру, первое, что он сказал, было «минет хачу» или «а как вы насчет ебли?». В общем, что-то такое. В замутненном после комы сознании конкретика не отложилась.
Зато отложились все пять лет Великой битвы Падонкаф и Интеллигентнава Быдла. Быдло, эта низшая каста, эти людишки, интеллигентишки посмели покуситься на Полубогов. И задавили количеством. Партизанская битва результатом имела совсем малюсенькую «резервацию», которая существует сейчас абсолютно обособленно. Это государство в государстве. Государство нищих со своими законами. Государство Падонкаф, отчаянно пытающихся выжить и наладить хоть какое-то взаимодействие с внешним миром. Их там так мало… Остальные – те, кто выжил – предпочли отдаться на милость победителя и строить искусственную жизнь. Он тоже пытался приобщиться к строительству, однако не был никому нужен. Все, что он умел – это быть падонком, однако количество должностей в госучреждениях и всяческих органах, которые имели право занимать падонки, было столь ничтожно мало, что шансов оказаться занятым оставалось все меньше и меньше. И совсем неважно, что до Великой битвы ты был выдающимся программером или охуенно талантливым журналистом. Люди-П сейчас имели право работать только в псевдо-милиции. Пособие по безработице с каждым месяцем тоже становилось все меньше, поэтому призрак голодной смерти приобретал все более четкие очертания. Пока он являлся ему только во сне, однако перспективу реальной встречи он осознавал с ужасающей четкостью.
А еще он очень устал. Устал от бессмысленной оппозиции, устал неправдиво изображать из себя профессионала-падонка, устал от унижений, косых взглядов, невозможности отказать извращенным интеллигенткам… Попробовал: одна такая сука подала в суд. Выиграла. После того, как он привел решение суда в исполнение, ему пришлось ложиться в урологию на реабилитацию. Дамочка-интеллигентка потребовала в качестве возмещения за отказ две недели ебли тогда, когда она этого захочет. В любое время суток, где бы он ни находился, он вынужден был мчаться к своей мучительнице, дабы удовлетворить ее желание. А попробуй не мчаться: в Исправительных Учреждениях Департамента  по надзору за падонками (ИУ ДНП) жизни же нет. Попади туда – все, абзац: не выйдешь. Или пидаром выйдешь, что вапще пиздец. А дубаки ИУ наказание такое вай как любят: перчаточку натянул и – пошла жара…
Его самым любимым занятием было думать. Вернее, вспоминать. Воспоминания его всегда начинались со слов «в каком же году это было?..» Вспоминал он абсолютно все, каждую мелочь, каждую деталь, ибо воспоминания эти доставляли ему наслаждение, граничащее с оргазмом. Тусы, божественным промыслом дарованная возможность пить пиво, рыгать, приставать к пелоткам, писать каменты, сидеть в рабочее время на Удафф.ком и масса, масса других наиприятнейших занятий… Куда, куда вы удалились, времена рая и запредельных возможностей…
А сейчас не то что выход в инет, выход из дома ему крайне противопоказан. Инет под запретом: ДНП наложил такие бешеные ограничения и установил такую сумасшедшую плату, что пошло оно все к ебеням! А если ты не работаешь нигде и не имеешь ксивы, в которой прописано время, в которое ты идешь на работу и с работы, время, когда ты имеешь право сходить в магазин, кабак, парикмахерскую – все, пиздец! Загребут… И хуй им объяснишь, что дома у тебя элементарно жрать нечего. Ксивы нет – ты покойник.
И что же за время-то такое ебучее настало…
-    Ах ты, сцуко!!! Да как ты смеешь, куча железа дерьмового! – он обернулся и с ненавистью уставился на робобабу. Конечно, он помнил, что падонки имеют право покупать только тех рабочих роботов, которые настроены на реакцию на мысленный и звуковой мат. Но когда воспоминания завладевали им полностью, он забывал обо всем на свете и снова становился Настоящим Падонкам, оперируя всеми мысленными и немысленными выражениями. За что получал разряд тока. Неприятное ощущение…
Вот и сейчас робобаба, забыв на время о тряпке для пыли, растопырив свои железные щупальца, стояла и мрачно усмехалась, глядя на его реакцию…
-    Глава 5, часть 3, - утробным металлическим голосом цитировала она Кодекс Поведения Категории людей-П. – Людям-П, позиционировавших себя во времена До Великой Битвы как Падонкаф, запрещено думать и говорить сочетаниями букв и звуков, некогда называвшихся словом «мат»…
Понеслась… Сейчас эта тварь все последствия вспомнит.
-    ПОШЛА НА ХУЙ!!! НА ХУЙ!!! АААААААааааааааааааааааааааааа бляяяяяяяяяя, - конвульсивно дернувшись от разряда, которым и убить можно, он упал на пол.
От громкого крика и ничем не прикрытого, явно враждебно высказанного мата робобабу заклинило: производители не учли момент, что в стране еще остались люди, способные открыто сопротивляться. Все, теперь – благодать. В течение минут тридцати – именно столько железяка будет восстанавливаться - он один.
Хорошо было, когда он работал грабителем после того, как очнулся из комы. Та медсестричка, которой он сделал «неприличное предложение» (бу-га-га, именно так эта цветочная целочка выразилась) была, по ее словам, поражена его смелостью и брутальностью. Все-таки тогда он же трахнул ее! Долго и качественно. За все три года комы. Мамзели понравилось и она замолвила за него словечко перед своим дядей – начальником местной псевдо-милиции. Пиздец, до чего дожили. Мусора фактически в отдел кадров превратились. После Великой битвы – охуеть, никогда не думал, что так может случиться – таинственным образом вся преступность была искорена… А хотя что тут таинственного. Рассказывали – эти слухи ходят в весьма ограниченных кругах и имя человека, который передал их ему, он даже подумать не решался – в общем, рассказывали, что как только закончилась битва, всех, кто более или менее подвержен нестандартным мыслям и поступкам, отправили на перепрограммирование. Короче, вшили какую-то хуйню, после чего противно природе человеческой стало нарушать закон. Как раньше было неотделимо от человека. А чтобы сохранить видимость нормального общежития, всех нарушителей (воров, убийц, насильников, маньяков, фальшивомонетчиков и прочая, и прочая) стали нанимать на работу. Пиздец!
«Ищу работу маньяка. Внешность соответствующая. Опыт работы – два года. Имеются рекомендации». Объявления такого рода стали неотъемлемой частью в газетах и на тв.
Он работал грабителем около года. Система была ебучая, но забавная. Хуивопоймешь какая контора отслеживала поведение АБСОЛЮТНО ВСЕХ людей. И какая-то мразь там, наверху, решала, что им за это поведение положено (ебаный детский садик). Хорошо себя вел – молодец, возьми пирожок. Например, путевку какую-нибудь бесплатную или еще какое материальное благо. Правильно, никаких моральных и нравственных же ограничений у Быдла нет. А если плохо – например, сматерился нечаянно или голос на кого повысил – все, наказание тебе, чилавек дарагой. И в зависимости от тяжести проступка. Но профилактика тоже могла иметь место. Например, срубил Быдлик бабла на какой-нибудь коммерции, так ему – чтобы не зазвездился, профилактика: ограбление. Причем с возвратом. Процедура такая: твой начальник отдела (у него, соответственно, был отдел ограблений псевдо-милиции) подходит и дает тебе данные человека, в отношении которого надо осуществить наказание или профилактику. Способ осуществления в этих случаях тоже разный. При наказании сумма не возвращается. При профилактике – возвращается, если человек сможет убедить органы в том, что звездиться и зарываться он сроду, бля, не думал. Подходишь, в общем, ты где-нибудь к этому человеку – стандарт, конечно, ночью на улице, ну или поздно вечером – предъявляешь Постановление на наказание или Постановление на профилактику. Суммы, кстати, в двух случаях тоже разные. Человек тебе платит и уебывает с миром.
Вот такая вот ебучая работа.
Но хуже всего приходится тем, кто работает насильниками и маньяками. Если задание поступает на какую-нибудь молодую, бога благодарят. А если старуха? А если мужик? Ебанутьсяобосраться! И попробуй докажи своему тупоголовому начальнику-Быдлу, что ты не пидор. Ниибет!
Ему тоже предлагали насильником работать. Это типа повышение было. Из грабителей ему в ультимативной форме предложили перейти старшим специалистом отдела насилия псевдо-милиции. Конечно, отказался! Уволили…
И вот теперь он уже скоро как полгода на хуй совсем безработный. Если в ближайшее время ни один город не захочет приютить наемного грабителя, йобанаврот неизвестно что будет.
…Он обхватил руками буйну головушку и уставился в пустой стакан, где поселился паук. Стакан наполовину был затянут паутиной и он изредка – из сострадания – кидал туда тараканов и мух. Этот паук был его последним другом. Почти братом. Он тоже был в паутине, которая с каждым днем затягивала его, опутывала, сковывала. И выхода не было. Выхода не было уже НИКОГДА.
Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил. Сегодня ему тоже никто не позвонил……